Елена смущенно потупила бровки.
– Я видела, как вы бродите возле гимназии. И очень рассчитывала, что вы ищете встречи со мной, а не с кем-нибудь из других девочек.
Чуть было не сказал – если видела, то могла бы и сама выйти, подойти, но промолчал. И у нас-то не каждая девушка решится первой подойти к молодому человеку, а уж здесь-то, в девятнадцатом веке, это вообще моветон.
Зато Елена Георгиевна, внимательно посмотрев на меня, многозначительно сказала:
– И вот еще что… Если мне понравится какой-то мужчина, то мне будет все равно – образован он или не очень.
– Значит, у меня имеется шанс? – обрадовался я.
– Шанс на что? – сделала девушка вид, что не понимает вопроса. Может, она и на самом деле не поняла?
– На то, чтобы вам понравится. И на то, чтобы вы в ближайшее время позволили называть себя не по имени-отчеству, а просто Леной.
– Я подумаю, – кокетливо сообщила девушка. Оглянувшись по сторонам, сказала: – Конечно же, у вас имеется шанс. А мне бы хотелось, чтобы и у меня появился такой шанс.
Вот здесь уже я захлопал глазами.
– В смысле?
– В том смысле, чтобы и я вам понравилась.
– Так я сказал, что вы мне ужасно понравились.
– А я просто захотела услышать это еще один раз.
Ох уж эти девушки! Семнадцать лет, а уже умеют кокетничать. Их этому где-то учат или врожденное?
– Иван Александрович, а вы не прочтете еще что-нибудь из незнакомого?
Из незнакомого? Так у меня из того, что ей знакомо, лишь Пушкин с Лермонтовым. Еще Некрасова вспомню, из Тютчева про Россию, которую аршином не измерить. Прочту ей Эдуарда Асадова. Он моей маме очень нравится.
– Только в юности играют
Так светло и звонко трубы,
Лишь у юности бывают
Нецелованные губы.
Но с годами глуше трубы
И все реже смех беспечный —
Нецелованные губы
Капитал недолговечный!
Диалектика природы!
Все меняется с годами:
Звери, птицы, земли, воды
И конечно же мы сами.
Мы грубеем, отцветаем,
Глядь – уж сеть морщин на коже.
Говорят, как ливень в мае,
И любовь проходит тоже…
Да, все вянет ежечасно:
Люди, травы, земли, воды.
Но любовь…
Над ней не властна
Диалектика природы.
Для любви ведь нет предела.
Лишь влюбленность быстротечна.
А любовь – иное дело!
А любовь, она – навечно!
– Прекрасные стихи. И опять вы скажете, что поэт неизвестен? Иван Александрович, а не вы ли автор стихов?
А если взять да и присвоить себе чужие лавры? Асадов еще не родился. Некоторые попаданцы из книг так и делали. И романы Пикуля себе присваивали, и стихи какие-то. Но я не стану.
– Увы, Елена Георгиевна, не я. Если бы я написал такие строки, хвастался бы об этом на каждом углу.
Я хотел еще о чем-нибудь поболтать, но Елена, превратившись из кокетки в строгую девушку, твердо сказала:
– Иван Александрович, мне пора домой. Тетушка станет сердиться.
– А за что сердиться? – слегка удивился я. – Вы возвращались домой, я вас немного проводил.
– Ага, немного, – улыбнулась девушка. – Мы наш дом уже три раза обошли, а тетушка в окно смотрит.
Беда с этими тетушками. В окошко, видите ли, она смотрит! А я собирался девушку в щечку поцеловать. Чисто по-дружески. Или пока нельзя?
Проследив взглядом, как за кареглазой гимназисткой закрылась дверь, я пошел на свою квартиру, думая думы. Интересно, если сделать девушке предложение, она его примет? Или у родителей руку и сердце просить? Нет, рановато. Не мне рановато, я на этой девушке хоть сегодня жениться готов, а Лене еще гимназию заканчивать, подождем. Придется ухаживать. А как здесь ухаживать принято? Кафе здесь нет, в ресторан или трактир барышню не поведешь. Можно ли дарить цветы, конфеты? И есть ли в сентябре какие-нибудь цветы? Что-то в палисадах растет, выясню. В лавки схожу, посмотрю на здешние конфеты и шоколадки.
Радужные мысли мигом вылетели из головы, когда я увидел семенящего в мою сторону Михаила Артемовича.
– Нашел! – радостно вопил канцелярист.
От возбуждения у старого архивариуса очки сползли на кончик носа, но он этого не замечал.
– Все отыскал, выписки сделал.
Не на улице же деловые вопросы решать. Придется ненадолго превратить свою квартиру в служебный кабинет.
Глава девятнадцатаяУдивительный зверь по имени Кот
Птица обломинго, как известно, прилетает нечасто, но всегда не вовремя. С утра пораньше я заявился к господину исправнику с просьбой об оказании помощи при аресте подозреваемого, но не успел рта раскрыть, как узнал, что почти весь личный состав городской полиции отправлен в Луковец, за восемь верст от Череповца.
Облом-с.
Село Луковец – второй по значимости населенный пункт нашего уезда. Если верить городским легендам, основали его по приказу княгини Ольги, которая создавала на Руси погосты – места для сбора дани[13]. Теперь это село, а раньше Луковец считался городом. Да и сейчас производит впечатление: домов больше ста, народу около тысячи. Две церкви и часовня, церковно-приходская школа, несколько лавок, включая «Торговлю колониальными товарами».
Еще в Луковце проходят ярмарки. Есть июньская, имеется декабрьская, а еще сентябрьская, на которой торгуют лошадьми.
Завтра как раз и начинается конная ярмарка. Помимо своих, приедут купцы из Пошехонья и Рыбинска. Вполне возможно, что приплывут солидные люди из городов, стоящих на Волге. Кто-то приедет продавать, кто-то покупать.
Выгоду получают не только барышники. Торговцы и простые крестьяне из Луковца заранее закупают сено с овсом, чтобы перепродать вдвое дороже. А еще приезжих нужно кормить и где-то размещать.
Для Луковца ярмарка – это прямая выгода, а для полиции сплошная головная боль, потому что, помимо торговли, там станет происходить всякое непотребство – пьяные драки, мелкий обман покупателей и крупные мошенничества. У кого-то украдут выручку, кого-то ограбят. И своих фармазонов хватает, а на ярмарки со всей губернии съезжается всякий сброд.
Купцы и приказчики – живые люди, на несколько дней оторвавшиеся от жен и семей. Значит, приедут и те, кого в будущем назовут «женщинами с пониженной социальной ответственностью», а пока именуют либо гулящими, либо вообще нецензурно.
Любопытно, что «подрабатывать» примутся не только дамочки «с пониженной ответственностью», но и местные крестьянки. Профессионалки будут недовольны тем, что местные бабы сбивают цены, начнутся внутренние разборки и драки.
Обязательно на конную ярмарку нагрянут цыгане, за которыми нужен особый присмотр.
Так что полиции скучать не дадут. Тут придется разнимать драку, там предстоит отбивать конокрада, а здесь какая-нибудь мамзелька подпоит честного купчика водкой, настоянной на дурмане (или еще на чем-то неведомом), и умыкнет у него деньги. Мамзельку, скорее всего, уже и не отыскать, но жалобу принимать надо.
Своей полиции – конной стражи, что обеспечивает соблюдение закона в селе Луковец, не хватит. Вот и приходится исправнику вытаскивать людей со всего уезда и отправлять на ярмарку. Но и Череповец нельзя оставлять без городовых. Так что крутится Василий Яковлевич, как может.
Поэтому я решил не приставать к коллежскому асессору Абрютину со своими делами, а подождать, пока полиция «отработает» ярмарку и вернется в родное гнездо.
Мог бы и один съездить, но имеется закавыка. Даже две. Во-первых, мне силовая поддержка не повредит. Нижние полицейские чины и обыск провести помогут, и за подозреваемым присмотрят. А во-вторых, что еще важнее, я до сих пор не научился запрягать лошадь.
Безусловно, если понадобится, коляску и лошадку отыщу, конюх – тот ли, что при полицейском управлении, другой ли, при городской управе, – кобылу или мерина запряжет, но транспортное средство само по себе не поедет, им управлять нужно. Подозреваю, что сие не сложнее, нежели водить машину, и когда-нибудь всему научусь, но пока придется ждать.
Из полицейского управления пошел домой. Куда еще, если в здании суда ремонт? Покараулил бы свою гимназисточку, так она учится, а болтаться под окнами «Мариинки» вроде и несолидно. Вернусь на свою «квартеру» и попробую разговорить хозяйку на предмет ухаживаний за барышнями. Вчера еще собирался, но из-за бумаг, ставших для меня путеводной нитью к раскрытию убийства, не успел.
Только снял шинель, разулся, как с половины хозяйки вышел рыжий красавчик. Пушистый, с поднятым хвостом и удивленным взглядом, месяца три от роду. Как же пройти мимо? Присев на корточки, протянул руку, намереваясь почесать котенка за ушком или погладить, но рыжий, испугавшись чужого дядьки, слегка попятился, раскрыл пастенку и зашипел. Наверное, сам себе он представлялся львом!
– Удивительный зверь по имени Кот, – с умилением произнес я, прикасаясь к шелковистой шерстке, на что отважный малыш сразу же сделал «кусь» – тяпнул меня за палец. Пришлось взять «зверя» на руки, прижать к себе.
Котенок успокоился, а от моего легкого поглаживания включил «мурминатор».
– Вот так-то лучше, – обрадовался я, вслушиваясь в неумелое урчание.
Из комнаты вышла хозяйка.
– Ой, Иван Александрович, я и не знала, что вы так рано придете, ничего пока не готово, – повинилась женщина, хотя час был еще далеко не обеденный. – Супчик куриный нынче, но он дойти должен.
– У нас в суде пока ремонт не доделали, – пояснил я. – Вернулся, теперь знакомлюсь с маленьким бандитом. Хотел погладить, а он меня тяпнул.
– Истинно, всем бандитам бандит, – радостно сказала хозяйка. Ревниво посмотрев на свое рыжее сокровище, покачала головой: – Он вам сейчас весь мундир издерет. Давайте-ка сама возьму.
Наталья Никифоровна принялась снимать котенка, а тот, выпустив крошечные коготочки, сопротивлялся. С трудом отцепив пушистого малыша, пристроила его на свою грудь и спросила: