И вот как-то повеселилась она с музыкантом, вина выпила и голая на диване заснула. Попой кверху. А на того вдруг некое вдохновение нашло. Достал он маркер, начал разные предметы надписывать. И ягодицы Н. без внимания не оставил: на левой написал «ЖО» на правой — «ПА». Написал и забыл.
А наутро герла проснулась, умылась, оделась и к аспиранту пошла. Тот, читать, разумеется, умел. Так и не вышла у нее правильная семейная жизнь.
«Не издевайся. — сказал Крис сам себе. — Твоя неспособность париться по таким поводам — не есть ли равнодушие?»
«Пойти к Сэнди и откусить ему… Ха-ха».
«Сэнди не поймет, Галка обидится, а ты останешься один».
«Не будь Алисы…»
«Ты паришься еще больше чем Катерина, та хоть по одной герле, а ты по двум. Та не скрывает своих страстей, а ты свой геморрой заворачиваешь в тысячи этических оберточек: я свободный, я бесстрастный, я до хуя просветленный, я за фрилав, а вот он твой фрилав. Именно, просветленный… но до этого самого хуя»
«Не матерись, я не просветленный, я…»
«Ты и сейчас говоришь „Я“».
«Хватит, надо объяснительную писать».
— Ручки у всех есть? — спросил лейтенант.
Оказалось, у всех. Крис пододвинул к себе листок и, стараясь не делать исправлений, начал:
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ
Я проживаю в Петербурге и приехал на несколько дней в гости к Марине и Борису Борисовым. У ее подруги Марии Корольковой сегодня отмечали день рождения. Так как Королькова проживает в общежитии, день рождения праздновали в квартире Борисовой. Помимо вышеупомянутых, в доме к моменту выпрыгивания Катерины Ветровой из окна находились: Вера Кротова, Светлана Тропинина и восьмилетний сын Марины Борисовой Павел. Факт выпрыгивания Ветровой из окна помимо меня наблюдали: Кротова, Борис Борисов и Тропинина.
Как известно из истории, многие художники совершают достаточно экстравагантные поступки. Например Ван-Гог отрезал собственное ухо и послал своей возлюбленной. Сальвадор Дали отрастил себе длинные усы и общался с их помощью.
Мы сидели на кухне и разговаривали об этом. Катерина, находясь в состоянии алкогольного опьянения, стала доказывать, что тоже способна на какой-нибудь неординарный поступок. Некую художественную акцию. Мы рассмеялись, и тогда она вскочила на окно и спрыгнула с него, рассчитывая по-видимому, что с высоты второго этажа разбиться трудно. Однако, прыжок оказался неудачным. Мы вызвали скорую, которая прибыла одновременно с милицией приблизительно через пять минут после прыжка.
Все. Больше написать нечего, — сказал Крис, поставив внизу размашистую роспись.
Лейтенант с серьезной миной прочитал Крисосво творение.
— А как Дали общался усами? — вдруг спросил он.
— А вот так. У него были длинные усы типа таких. — Крис принялся закручивать один и другой ус, затем поднял их вверх и прокомментировал:
— Это означает: «Все хорошо». А это, например. — Он опустил оба уса вниз. — Я не в настроении. Положений много.
— Нормально, — сказал лейтенант, — поставьте дату.
Группа свидетелей покинула ментовку в весьма веселом расположении духа. И так же весело встретили Славку с забинтованным пальцем. Тот шел с печальным видом, выставив его перед собой, и казалось, кроме пальца ничего не замечал.
— Пришлось сказать, что собака тяпнула, — слабо улыбнувшись, сказал он. — Как я теперь работать буду?
И остальной обратный путь они проделали утешая новоиспеченного инвалида. Ему напомнили о Джиимми Пейдже, который со сломанным пальцем отыграл несколько концертов, и о безногом летчике Маресьеве, и о глухом Бетховене и… купили бутылку водки, чем окончательно успокоили художника.
А дальше — был домашний концерт, по-настоящему домашний, тихий и спокойный, и даже соседи снизу не стучали и спать все легли уже ближе к рассвету. Крис нашел себе тихое место под неработающей батареей. Он проснулся утром, ибо если бы спал дальше, то застал бы похмелье, а раннее пробуждение почему-то позволяло убежать от головной боли и тошноты. Кроме того, Крис решил ехать: мостик из странного сна, увиденного Крисом несколько дней назад, и ставшего неким знаком, руководством к действию, мостик под названием Ебург уже уходил под воду и надо было перепрыгивать на следующий.
Глава десятая«Гомосекс»
Нежные лица педерастов,
Горячие руки онанистов,
Печальные глаза садистов…
Любовь, любовь, любовь
Вокруг.
Крис снова шел по трассе. Уже без Галки — она осталась в Ебурге. И без гитары — гитара тоже осталась, чтобы ехать с шаманами на поезде — так для нее безопаснее и быстрее.
«Не тормозить нигде,» — с этой мыслью Кристофер покинул город, и теперь, стопя все подряд, от рейсовых автобусов до навороченных тачек, воплощал ее в жизнь.
Он успел проехать самую «безмазовую» часть трассы, от Екатеринбурга до Челябинска, «безмазовую» лишь потому, что Крис два дня назад ехал по ней в одну сторону, а теперь приходилось возвращаться, ибо другого пути не было. Почему-то в подобных случаях путь обратно был менее удачным, чем путь туда. Но сейчас этого не произошло — Крис проскочил ее без пересадок, правда с небольшой скоростью — на шаланде полной какого-то стального хлама.
И теперь, когда и Челябинск и день остались позади, Крис шел по трассе, оглядываясь по сторонам в поисках пригодного места для ночлега — стога сена или заброшенного дома. Можно было ночевать и в поле и в лесу, но под крышей как-то приятнее. Солнце уже садилось, половина диска скрылась за облаками, обрамляющими весь горизонт. На востоке они напоминали снежные горы, словно Урал вдруг вырос на несколько тысяч метров.
К северу облака отрывались от горизонта, и уже не были снежными пиками — скорее бело-розовым воздушным городом, стоящим на темно-синем дождевом острове-подошве. «Как Шамбала, — подумал Крис, — только где она, лестница в небо?»
Впереди же, между холмами и закатом, была Уфа, город, богатый разным народом, со множеством вписок. Однако в Уфе Крис останавливаться не хотел — слишком плохо знал местный пипл.
Он был в этом городе очень давно, на каком-то конкурсе юных дарований, и жил в гостинице, скованный по рукам и по ногам школьной дисциплиной — учителей было больше, чем учеников, и каждый учитель норовил построить детей. Лишь ночью, когда в номерах учителей начиналась пьянка, в детских номерах наступало время свободы. Он помнил ночные тайные перебежки по длинным коридорам, помнил приятеля Толика, ныне известного пианиста, вдвоем с которым они смешали йод и нашатырный спирт, вытащенные из аптечек со всех этажей и размазали получившийся черный осадок на полу перед «учительскими» дверьми. А посреди ночи по гостинице начали греметь взрывы.
«Вспомню ли я эту гостиницу? Вряд ли. Да и к ночи в Уфу не успеть. Если бы раньше вышел…»
Крис ночевал у Боба, но потом заносил Андрею гитару и там затормозил.
«Даже с Галкой толком не попрощался…»
«Однако, паришься, парень. Не избавиться никак от привязанностей…»
«Пострадать бывает полезно. Парень парится, — Криса неожиданно увлекла словесная игра, — а герла? Герлится?»
«Для нее и лучше, правильный стабильный Сэнди теперь выровняет перекос, совершенный мною».
— Уфф-уф-уффа-фа, славный город наш Уфа. — неожиданно для себя пробормотал Крис. «Не заморачивайся на Санта-Барбарах, а не то… — Крис увидел приближающуюся легковуху, замахал рукой и, увидев, что она тормозит, мысленно добавил: — остановится машина».
Это был старенький «Фольксваген».
— На Уфу, — сказал Крис в раскрытое окошко.
— Я недалеко, километров сорок, — ответил драйвер.
— Мне и сорок сгодится.
Крис сел в машину. Прежде чем тронуться с места, водитель, пожилой лысоватый дядька, долго и бесцеремонно рассматривал Кристофера. Крис чувствовал себя крайне неуютно. Наконец драйвер перенес внимание на дорогу. Редкие, то ли седые, то ли очень светлые волосы, полные губы, большой рот, серые водянистые глаза придавали лицу водителя какое-то жалкое и беззащитное выражение.
— Турист? — спросил дядька и моргнул.
— Нет, скорее путешественник…
— А я не понимаю, какая здесь разница. — Водитель снова моргнул. Голос вполне соответствовал его облику — сладковато-подсюсюкивающий.
— Для туриста, путешествие — это отдых, — сказал Крис, — а я так живу.
— Все время?
— Нет, не все. Но путь — понятие очень широкое. Вся жизнь, — Крис улыбнулся, — это путь.
— А как же семья? Дети?
— Семья для меня люди, такие же как и я. А детей пока вроде нет.
Драйвер снова внимательно посмотрел на Криса.
«Ты лучше на дорогу смотри, — мысленно посоветовал Крис, — дырки протрешь».
Следующий вопрос водителя оказался совершенно неожиданным.
— А женщина для секса у тебя есть?
Сама фраза «женщина для секса» была какой-то неприятной. Крис поморщился. Водитель реакцию Криса воспринял по своему.
— Тебе нравится гомосекс? — спросил он.
— Нет, что вы, у меня есть девушка.
— Многие считают гомосекс болезнью, — обыденным тоном продолжил водитель. — А ты что думаешь?
«Ну вот, запарился на герлах и прочих Санта-Барбарийских делах, думал о них на трассе — теперь получай то розовые разборки, то голубого попутчика, — сказал Крис сам себе. — Вот тебе еще один пример того, как мысли формируют мир вокруг тебя и притягивают события».
«Следует правильно создавать мыслеобраз, — вспомнил Крис слова какого-то эзотерического человека, — иначе могут быть подмены. Так один человек мечтал о новой машине. И она появилась в его жизни. Ему подарили плакат с ее изображением».
«Но я ни о чем не мечтал! Тем более о голубых. Тем более таких странных. Гомосекс. Забавно звучит».
— Нет, я не считаю, — сухо ответил Крис.
— А часто ты женщиной пользуешься? — продолжил водитель.
«Пользуешься… Я не пользуюсь».