Госпожа Вероломна привстала на цыпочки и крикнула наверх:
— Господин Легчей! Ты задолжал две месячные ренты вдове Лэнгли! Ты понял меня? Господин Полноу, свинья принадлежит госпоже Поленте, и если ты не отдашь её, я восстану из могилы и приду выть под твоими окнами! Госпожа Многократ, семья Доггели имеет право прохода через Загогульное пастбище, сколько я себя помню, и ты должна… ты должна…
Тон… к.
На миг, на один долгий миг внезапное молчание часов накрыло поляну, будто раскат грома.
Госпожа Вероломна медленно осела на груду листьев. Лишь спустя несколько жутких мгновений к Тиффани вернулась способность мыслить, и она крикнула столпившимся наверху людям:
— Отойдите назад, все! Дайте ей воздуху!
Люди попятились, а Тиффани опустилась на колени.
В воздухе густо пахло влажной землёй. Хорошо ещё, госпожа Вероломна умерла с закрытыми глазами. Так бывает не всегда. Тиффани терпеть не могла, когда приходилось закрывать глаза мертвецам, ей казалось, будто этим она убивает их снова.
— Госпожа Вероломна? — прошептала она.
Это была первая проверка. Существует много способов понять, правда ли человек умер, и нужно испробовать их все: окликнуть, приподнять и отпустить руку, пощупать пульс, в том числе и на шее, приложить к губам зеркальце — не затуманится ли… Тиффани всегда боялась ошибиться, а в самый первый раз — её тогда вызвали к человеку, который после жуткого несчастного случая на лесопилке выглядел мертвее мёртвого, — она проделала всё без исключения, хотя ей пришлось для этого долго искать его голову.
В доме госпожи Вероломны зеркал не водилось.
Значит, придётся…
…думать головой! Это же госпожа Вероломна! И она завела свои часы всего несколько минут назад!
Тиффани улыбнулась.
— Госпожа Вероломна! — тихонько сказала она над самым ухом старой ведьмы. — Я знаю, что вы здесь.
И вот тогда-то скорбное, ужасное, невыносимое до мурашек по спине утро вдруг превратилось… в одно сплошное боффо.
Госпожа Вероломна улыбнулась.
— Они ушли? — осведомилась она.
— Госпожа Вероломна! — с упрёком сказала Тиффани. — Ну нельзя же так!
— Я остановила часы ногтем большого пальца! — с гордостью призналась старая ведьма. — Нельзя же было разочаровать людей, верно? Захватывающее представление, вот что им требовалось…
— Госпожа Вероломна, — строго спросила Тиффани, — это ведь вы придумали историю про свои часы?
— Конечно, я! Шикарно получилось, прямо шедевр устного народного творчества. Ведьма Вероломна и её железное сердце! Если повезёт, может, эта сказка даже станет мифом. Ведьму Вероломну будут помнить тысячи лет!
Она закрыла глаза.
— Я-то уж точно буду помнить вас, госпожа Вероломна, — сказала Тиффани. — Честное слово, ведь…
Мир сделался тусклым и серым и продолжал тускнеть. И госпожа Вероломна вдруг совсем затихла.
— Госпожа Вероломна! — окликнула Тиффани, легонько толкнув ведьму в бок. — Госпожа Вероломна!
— ГОСПОЖА ЭВМЕНИДА ВЕРОЛОМНА, НЕ ЗАМУЖЕМ, СТО ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ ОТ РОДУ?
Голос раздался в голове Тиффани, и попал он туда, похоже, минуя уши. Она уже слышала его прежде, а это, надо сказать, доводилось немногим. Обычно люди слышат Смерть только однажды.
Госпожа Вероломна встала, не скрипнув ни единым суставом. Она выглядела вполне материальной и улыбалась. То, что осталось лежать на подстилке из сухих листьев, в этом мире казалось лишь тенью.
Но рядом с ней стояла высокая фигура в чёрном. Смерть собственной персоной. Тиффани уже встречалась с ним, на его собственной территории по ту сторону Тёмной Двери, но даже если бы она видела его впервые, то не стала бы гадать, кто перед ней. Коса, длинный чёрный плащ с капюшоном и связка песочных часов у пояса достаточно прозрачно на это намекали.
— Деточка, где твои манеры? — упрекнула госпожа Вероломна.
— Доброе утро, — поздоровалась Тиффани.
— ДОБРОЕ УТРО, ТИФФАНИ БОЛЕН ТРИНАДЦАТИ ЛЕТ, — отозвался Смерть своим не-голосом. — вижу, ты в добром ЗДРАВИИ.
— Небольшой реверанс тоже был бы к месту, — заметила госпожа Вероломна.
Реверанс перед Смертью? Матушка Болен такого бы не одобрила, подумала Тиффани. «Никогда не склоняйся перед тираном», — говорила бабушка.
— ЧТО Ж, ЭВМЕНИДА ВЕРОЛОМНА, НАКОНЕЦ-ТО НАСТАЛО время нам прогуляться. — Смерть мягко взял старушку под руку.
— Эй, погодите-ка! — крикнула Тиффани. — Но ведь госпоже Вероломне сто тринадцать лет, не сто одиннадцать!
— Э-э… я немного прибавила себе лет, из карьерных соображений, — призналась госпожа Вероломна. — Сто одиннадцать звучит так… ребячески. — И, словно в попытке скрыть своё потустороннее смущение, она сунула руку в карман и достала дух сандвича. — Ага, получилось! Я знала! Ой, а где же горчица?
— БОЮСЬ, С ГОРЧИЦЕЙ ВСЕГДА БЫВАЮТ ТРУДНОСТИ, — сказал Смерть.
Фигуры начали таять в воздухе.
— Так я осталась без горчицы? А как насчёт маринованного лука?
— МАРИНАДЫ И СОЛЕНЬЯ НЕ ПРОХОДЯТ. ПРОСТИ.
Позади них проступили очертания двери.
— В посмертии что, ничего остренького нет? Жуть какая! А чатни? — возмутилась, исчезая, госпожа Вероломна.
— ДЖЕМ. ДЖЕМ МОЖНО.
— Джем? Джем?! С ветчиной?
И они исчезли. Свет стал обычным. Вернулись звуки. Время снова пошло.
Теперь опять главное было — не задумываться слишком глубоко о том, что произошло, стараться мыслить легко и спокойно, и только о том, что нужно сделать.
Под взглядами собравшихся на поляне людей Тиффани выбралась из могилы, сходила в дом и вернулась с грудой одеял, тщательно завернув в них два боффо-черепа и машинку для изготовления паутины. Когда тайна госпожи Вероломны была надёжно спрятана, Тиффани взяла лопату. Двое мужчин бросились помочь ей, и они начали засыпать могилу, но тут из-под земли раздалось:
Тонк-тунк. Тонк.
Помощники Тиффани окаменели от ужаса. Она тоже, однако Дальний Умысел шепнул: «Не бойся. Она ведь остановила часы! Должно быть, на них упал камень или ещё что, и они пошли снова».
Тиффани расслабилась и с улыбкой сказала:
— Должно быть, это её последнее «прости».
Могила была засыпана удивительно быстро.
Теперь я тоже часть боффо, подумала Тиффани, когда люди поспешили по домам. Но госпожа Вероломна очень старалась ради них. Она заслужила стать мифом, если уж ей этого так хотелось. Стать легендой, в которую будут верить. А тёмными ночами, готова поспорить, поспорить на что угодно, они будут слышать её…
Но сейчас только ветер шумел в лесу.
Тиффани стояла и смотрела на свежую могилу.
Кто-то должен сказать хоть несколько слов. И? Я же ведьма, в конце концов…
Жители холмов, как и люди в горах, были не особенно религиозны. Примерно раз в год приходили омнианские священники и созывали людей на свои службы. Порой объявлялись Поклонники Девятого Дня или служители Престола Малой Веры, или мог приехать на ослике жрец из храма Мелких Богов. Если священнослужитель умел красиво говорить или орать, надсаживаясь, так что аж лицом багровел, люди приходили послушать, а если им нравилась мелодия, то и гимнам могли подпеть. А потом расходились по домам.
«Мы — люди маленькие, — сказал как-то раз отец Тиффани. — Лучше не привлекать внимания богов от греха подальше».
Тиффани вспомнила слова, которые он произнёс над могилой матушки Болен. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Там, на тёплом лугу, под синим небом, где перекрикивались канюки, тех слов было довольно. Как будто ничего больше и не стоило говорить.
И Тиффани повторила их над могилой госпожи Вероломны:
— Нет в мире земли более священной, чем эта. Нет в году дня более святого, чем нынешний.
На свежий холмик земли вскарабкался Билли Мордаст. Посмотрел на Тиффани торжественно, перехватил визжаль поудобнее и заиграл.
Звуки визжали, мышиной волынки, слишком высоки для человеческого уха, но мелодия отдавалась у Тиффани в голове. Гоннаглы умеют многое вложить в музыку, и сейчас в ней звучали закаты, осенние месяцы, туманы на холмах и запах роз, таких красных, что казались почти чёрными…
Закончив, гоннагл постоял мгновение в тишине, потом снова посмотрел на Тиффани и исчез.
Тиффани присела на пенёк поблизости и немного всплакнула, потому что ей нужно было поплакать. А после пошла и подоила коз, потому что и это тоже нужно было сделать.
Глава 6НОГИ И ПОБЕГИ
Полы в доме были вымыты до блеска, постели проветрены, и корзина для дров полна. На кухонном столе ждала посуда: ложки, кастрюли, сковородки, блюда — всё было сосчитано и разложено по линеечке в тусклом свете зимнего дня. А вот пару головок сыра Тиффани завернула, чтобы взять с собой. В конце концов, ведь она сама сделала этот сыр.
Ткацкий станок замер в тишине, словно скелет огромного зверя. Но под креслом, как и сказала госпожа Вероломна, лежал свёрток. Развернув чёрную бумагу, Тиффани увидела толстый шерстяной плащ тёмно-тёмно-коричневого цвета, почти чёрный. И, похоже, очень тёплый.
Ну, вот. Пора уходить. Если лечь на пол и приложить ухо к мышиной норке, можно расслышать разноголосый храп, перекатывающийся в подвале. Фигли твёрдо верят, что после правильных похорон никто не должен стоять на ногах. Будить их, пожалуй, не стоит. Они отыщут Тиффани сами. Они всегда её находят.
Так, вроде бы всё… Ой, нет, ещё нет! Тиффани поднялась наверх и сняла с полки «Неурезанный словарь» и «Мифологию» Вьюркоу с «Танцем Времён Гада». Когда она спустилась вниз и стала складывать книги в свою котомку, под свёрток с сырами, на пол выпали какие-то бумаги, спрятанные между страниц. Часть из них оказалась старыми письмами, которые Тиффани вложила обратно в книгу до лучших времён. И ещё там был каталог «Боффо». На обложке, рядом с ухмыляющейся клоунской физиономией, значилось:
Купите Оригинальный Подарочный I Набор — и станьте звездой вечеринки!!!
Предложение месяца: клоунские носы за полцены.
Да уж, можно потратить годы на то, чтобы стать настоящей ведьмой, — или заплатить кучу денег господину Боффо и стать ею, как только почтальон доставит заказ.