Доктор Хлопстел помог: «Инкарнация, или аватар, — земное воплощение божества». Но вам я этого не скажу, подумала Тиффани.
— А я догадалась правильно? — спросила она вслух.
— Да, — кивнула матушка. — Зимовей думает, что ты… О, у неё много имён. Летняя Владычица, или, например, Царица Цветов — очень миленькое имечко. Или Госпожа Лето. Она приносит на землю лето, в точности как Зимовей приносит зиму, его, кстати, тоже порой зовут Господин Зима. Он думает, что ты — это она.
— Ладно, — сказала Тиффани. — Но мы-то знаем, что он ошибается, верно?
— Э-э… если он и ошибается, то не так сильно, как нам бы хотелось, — проговорила мисс Тик.
Большинство Фиглей обосновались в сарае нянюшки Ягг, и в эти минуты там происходил военный совет, хотя и не совсем про войну.
— Дыкс вот, то, что приключнулось, — вещал Явор Заядло, — зовётся тяжёловый случай Полюбовных Ухаживаний.
— А чё эт’ тако-сяко, Ухаживанья? — спросил какой-то Фигль.
— Ах-ха, эт’ про то, как маляшек делают? — встрял Туп Вулли. — Ты нам в прошлом годе грил. Очень увлекательно, токо мал-мал надуманно, как по мне.
— Не совсем, — сказал Явор Заядло. — Эт’, понимать, такенная штукса, что не вдруг и разъяснишь. В общем, я так кумексаю, что Зимовей решил приухажнуть за малой громаздой каргой, а она ни бум-бум, как с ним быть.
— Так оно про маляшек иль нет? — спросил Туп Вулли.
— Нае, маляшек делать и животины умеют, а Ухаживанья, Любофь всякая — они токо человечески, — стал объяснять Явор. — Когда курлы-птахс видит курлы-птахсу, ему не надо грить: «Ах, моё сердце всё тыгдымит, когда я зырю твою лицемордочку!» У птах-сов и животин всё, что нужно, вродь как в балду наперёд закладено. У человеков куда запутаннее. Ухаживанья и Любофь — важные делы. Они всё больше про то, как бы парню эдак подкатить к красавке, чтоб она ему глазья не выцарапнула.
— Я ни бум-бум, кыкс мы могём научнуть её этим твойным Ухаживаньям, — сказал Мал-мал-не-в-уме Ангус.
— Мала громазда карга любит книжины, — ответил на это Явор Заядло. — Кыкс узырит книжину, тыке прям не могёт удержаться, что не почитить. И у меня, — добавил он горделиво, — есть План.
Фигли расслабились. Они всегда радовались, когда оказывалось, что у Большого Человека есть План. Тем более что его Планы большей частью сводились к тому, чтобы всей толпой накинуться на кого-нибудь с дикими воплями.
— Рассказни, каковский у тебя План, Явор, — вежливо попросил Громазд Йан.
— Оченно хорошо, что ты спросил, — сказал Большой Человек. — План таковский: мы сыскнём нашеей карге книжину про Любофь.
— А как мы её сыскнём, Явор? — неуверенно спросил Билли Мордаст.
Как гоннагл, он был верен своему клану и Большому Человеку, но у него всегда хватало ума насторожиться, когда оказывалось, что у Явора Заядло есть План.
Глава клана беспечно махнул рукой:
— Да лехко, мы ж этот покус давно умеем. Токо и надыть, что громазд чепунец, да пальто, да распорка, да ручка от подметальника.
— Нды? — хмыкнул Громазд Йан. — Токо, чур, я в коленьи больше не полезу!
Ведьмы всегда всех и всё испытывают. Вот почему они решили испытать ноги Тиффани.
Наверняка я — единственный человек на свете, который делает такое, думала Тиффани, опуская ноги на поднос с землёй, которую спешно накопала для опытов нянюшка Ягг. Матушка Ветровоск и мисс Тик сидели на простых деревянных стульях, несмотря на то что Грибо в одиночку занял большое продавленное кресло. Никому не хочется тревожить Грибо, когда он надумал вздремнуть.
— Чувствуешь что-нибудь? — спросила мисс Тик.
— Ногам немного холодно, вот и всё… ой, нет! Что-то происходит, — сказала Тиффани.
Зелёные росточки показались из земли вокруг её ног и стали быстро расти. Потом в основании ростков появились белые выпуклости и принялись набухать, легонько отталкивая в сторону ноги Тиффани.
— Лук? — неодобрительно спросила матушка Ветровоск.
— Прости, Эсме, я в спешке ничего больше на посадку-то не нашла, — сказала нянюшка, тыча пальцем в гладкие белые луковицы. — Ого, большие какие. Молодец, Тифф.
Матушка Ветровоск содрогнулась:
— Ты ведь не собираешься есть это, а, Гита? — спросила она подозрительно. — Собираешься, да? Ты хочешь это съесть!
Нянюшка Ягг застыла с пучками лука в пухленьких ручках. Вид у неё сделался виноватый, но лишь на мгновение.
— А что такого? — невозмутимо сказала она. — Свежими овощами зимой не разбрасываются. А ножки у Тифф славные, чистенькие.
— Но так не подобает! — возмутилась мисс Тик.
— Ничего, — сказала Тиффани. — Мне не трудно. Я ведь просто поставила ноги на землю, а дальше всё произошло само собой.
— Вот видите, Тифф говорит, ей не трудно, — подхватила нянюшка. — Так-так, кажется, у меня в одном из ящиков буфета морковные семена завалялись… — Она осеклась, заметив, какие сделались лица у остальных. — Ну ладно, ладно! Нечего так смотреть! Я просто пыталась найти хорошие стороны во всей этой истории…
— Кто-нибудь может объяснить, что со мной происходит? Пожалуйста! — взмолилась Тиффани.
— Мисс Тик растолкует тебе это длинными словами, — сказала матушка. — Но если коротко, то всё потому, что сказка идёт своим чередом. И она изменяет тебя, чтобы ты лучше ей подходила.
Тиффани постаралась сделать такое лицо, будто это вовсе не она не поняла ни единого слова из услышанного.
— Пожалуй, я бы не отказалась услышать об этом подробнее, — попросила она.
— Пойду-ка я чайку заварю, — сказала нянюшка.
Глава 7СЕКРЕТЫ ТАНЦА
Зимний Кузнец и Летняя Владычица… кружатся в танце. Их танец длится вечно.
Зима не умирает. Смерть, как её понимают люди, ей не грозит. Зима отступает, напоминает о себе весенними заморозками, запахом осени летними вечерами, а в самые жаркие дни скрывается в горах.
Лето не умирает. Оно уходит в землю. Посреди зимы почки защищают будущие побеги, а под слоем палой листвы медленно-медленно украдкой проклёвываются белые ростки. Кусочек лета живёт в жарких пустынях, где царит вечный зной. Для животных зима и лето — лишь времена года, холод и тепло, часть жизни.
Но явились люди и дали временам имена, точно так же, как они населили звёздное небо героями и чудовищами, превратив его в обитель сказок. Люди обожают сказки и истории: достаточно сделать что-нибудь сказкой, и оно в твоей власти — сказки можно переписывать. И вот это теперь и произошло.
Госпожа Лето и Господин Зима танцевали, меняясь местами весной и осенью, много тысяч лет, пока одна девочка как-то раз не послушалась своих ног и не вмешалась в танец в самый что ни на есть неподходящий момент.
Но сказка жила собственной жизнью. Она была словно пьеса длиною в год. И если в одной из ролей оказалась не актриса, а девочка, которую сдуру занесло на сцену, что ж, пусть пеняет на себя. Ей придётся носить костюм, подавать нужные реплики и надеяться на счастливый конец. Измени сказку, пусть даже нечаянно, и сказка изменит тебя.
Так это запомнила Тиффани, хотя объяснение мисс Тик было куда длиннее и там попадались всякие хитрые слова вроде «антропоморфная персонификация».
— Значит, я не богиня? — спросила Тиффани.
— Если бы только у меня была доска! — вздохнула мисс Тик. — Но от бросания в омут они приходят в полную негодность, да и мелки намокают…
— Мы думаем, — напористо перебила её матушка, — что тогда, в танце, ты и Летняя Владычица… вроде как перепутались.
— Перепутались?
— Тебе достались от неё некоторые способности. Мифы утверждают, что везде, где проходит Летняя Владычица, расцветают цветы, — пояснила матушка.
— Где ступает, — строго поправила её мисс Тик.
— Что? — ощетинилась матушка, которая в задумчивости мерила шагами комнату.
— Везде, где ступает Летняя Владычица, — сказала мисс Тик. — Так… поэтичнее.
— Ха, — отозвалась матушка. — Поэзия!
«И чем мне это грозит?» — задалась вопросом Тиффани.
— Что думает сама Госпожа Лето? — спросила она. — Она зла на меня?
Матушка Ветровоск перестала мерить комнату шагами и посмотрела на мисс Тик. Та залепетала:
— Ну… да, мы рассматриваем все возможности…
— Она хочет сказать, что мы не знаем, — перебила матушка. — Это ведь боги, с ними никогда не поймёшь, что им нужно. Хотя, раз уж ты спросила, среди них попадаются и обидчивые.
— Но я не видела её, когда танцевала, — сказала Тиффани.
— А Зимовея ты видела?
— Э… нет, — признала Тиффани.
Как она могла описать то чудесное, сверкающее, летящее мгновение? В нём было гораздо больше, чем тело и разум. Но ей и правда послышалось, как два голоса хором спросили: «Кто ты?» Тиффани снова надела башмаки.
— А где она сейчас? — спросила она, туго завязывая шнурки. Кто знает, вдруг придётся быстро убегать.
— Должно быть, ушла под землю до весны. Зимой Летняя Владычица не ходит по земле.
— Ну, то есть до сих пор не ходила, — вставила нянюшка. Она явно наслаждалась происходящим.
— Ах да, госпожа Ягг напомнила нам об очень важном вопросе, — вскинулась мисс Тик. — Дело в том, что Зимовей и Лето, они… ну, в смысле, они никогда… — Она умоляюще посмотрела на нянюшку.
— Они никогда не встречались, кроме как в танце, — выручила её нянюшка Ягг. — Но теперь появилась ты. И для него ты — Летняя Владычица, которая расхаживает по земле зимой, дерзкая и отважная. Так что, может статься… как бы это сказать…
— Он питает к тебе романтические чувства, — подсказала мисс Тик.
— Ну да, только я бы это немного иначе объяснила, — усмехнулась нянюшка.
— Ещё бы! — фыркнула матушка. — Ты бы объяснила такими Словами!
Тиффани отчётливо услышала, что «Слова» были произнесены с большой буквы. Должно быть, это такие слова, каких в приличном обществе не говорят, поняла она.
Нянюшка встала и попыталась напустить на себя величественный и оскорблённый вид, но с лицом, смахивающим на улыбчивое печёное яблочко, это было не так-то просто.