— Да лехко! — сказал Явор Заядло. — Мы тута все герои.
— Правда? — переспросила матушка. — Ты боишься спуститься в Подземный мир, Явор Заядло?
— Я? Нае! — Явор Заядло оглянулся на своих братьев и весело ухмыльнулся.
— Тогда напиши мне слово «карамель». — Матушка Ветровоск подтолкнула через стол карандаш и откинулась на спинку стула. — Давай. Бери и пиши. И чтобы никто тебе не подсказывал!
Явор попятился. Он знал: матушка Ветровоск — всем каргам карга. Даже думать не хочется, что она может сотворить с оступившимся Фиглем.
Потея от волнения, он взял карандаш и приставил его к дощатой столешнице. Другие Фигли собрались вокруг, но под строгим взглядом матушки никто не решился хоть взглядом подбодрить Большого Человека.
Явор уставился в потолок и пошевелил губами. На лбу у него выступил пот.
— Ка-а-а-а-а… — протянул Фигль.
— Раз, — сказала матушка.
— Эй! Хтой-то тут считатит? — возмутился Явор Заядло.
— Я, — ответила ведьма.
Эй запрыгнула к ней на колени и свернулась клубком.
— Раскудрыть, не было уговору, чтоб ты считатила!
— А я разве не сказала? Правила могут измениться в любую минуту. Два!
Явор накорябал более или менее разборчивое «К», подумал и вывел «Р», как раз когда матушка сказала:
— Три!
— Ты «А» прозабыл, Явор, — подсказал Билли Мордаст. Он с вызовом посмотрел на ведьму и добавил: — Ты сама сказанула, что правила могут меняться!
— Конечно. Пять!
Явор написал «А» и в порыве вдохновения добавил «М».
— Шесть с половиной… — Матушка спокойно поглаживала кошку.
— Что? Ах, раскудрыть! — пробормотал Явор, вытирая вспотевшую ладонь об килт.
Снова схватив карандаш, он вывел на столе «Е». Нижняя палочка получилась длинной и волнистой, потому что он слишком сильно надавил и грифель сломался.
Явор Заядло зарычал и выхватил меч.
— Восемь.
Полетели щепки — Явор Заядло несколькими рубящими ударами очинил карандаш.
— Девять.
Весь красный, с выпученными от напряжения глазами, Явор начертал на столе «Л».
— Десять.
Явор Заядло вытянулся по струнке, весьма испуганный, но в то же время и слегка гордый собой, возле своего творения:
КРАМЕЛ
Фигли грянули «Ура!», и те, кто стоял поближе, принялись обмахивать вождя килтами.
— Одиннадцать.
— Что? А, раскудрыть его!
Явор Заядлор кинулся в конец слова и спешно добавил маленький мягкий знак.
— Двенадцать.
— Считай докуды хошь, хозяйка, — заявил Фигль, отбросив карандаш, — а токо эт’ вся карамель как она есть.
Его братья снова разразились радостными криками.
— Героическая попытка, Явор Заядло, — сказала матушка. — Первое, что герой должен одолеть, — это собственный страх. А когда дело доходит до драки, Фигли не знают такого слова.
— Твоя правда, — признал Большой Человек. — Мы многих тыщ словей ни бум-бум.
— Можете вы сразиться с драконом?
— Ах-ха, гони его сюдыть! — пропыхтел Явор, всё ещё злой из-за карамели.
— Бегом подняться на высокую гору?
— Нае проблеме!
— Прочитать книгу до самого конца, чтобы спасти свою малу громазду каргу?
— Ах-ха… — Явор осёкся. Вид у него сделался затравленный. Фигль облизнул губы. — А скока в этой книжине листьев? — хрипло спросил он.
— Сотни, — сказала матушка Ветровоск.
— И на кажденной стороне листа словей понашкрябано?
— Да. Притом очень мелкими буквами.
Явор Заядло чуть присел и сжал кулаки — когда отступать было некуда, он всегда принимал боевую стойку. Толпа Фиглей вокруг затаила дыхание.
— Я прочитю её, — прорычал он, потрясая кулаками.
— Хорошо, — сказала матушка. — Конечно, прочтёшь. И это будет подвиг — для тебя. Но кто-то должен отправиться в Подземный мир и найти настоящую Госпожу Лето. Такова Сказка. Так уже случалось раньше. Всё получится. И тот, кто отправится под землю, должен преодолеть свой страх и робость, как истинный герой, ибо множество чудовищ, которых ему придётся победить, живёт лишь в его голове. Уже пора наступить весне, но зима и снег и не думают уходить, так что разыщите Героя немедля. Найди его и покажи ему Путь, Ведущий Вниз, Явор Заядло.
— Ах-ха, того путю мы бум-бум, — сказал Большой Человек.
— Героя зовут Роланд, — продолжала матушка. — Не тяните, отправляйтесь, как только рассветёт.
Метла неслась сквозь черноту бури. Мётлы обычно летят туда, куда ведьма хочет попасть, поэтому Тиффани просто лежала на ручке, стараясь не замёрзнуть до смерти и надеясь, что метла несёт её домой. Впереди не было видно ничего, кроме тьмы и жалящего глаза снега, так что она прижала подбородок к груди, чтобы острая тулья шляпы торчала навстречу ветру. И всё равно снег колотил её, будто камнями, и скапливался на метле. Приходилось каждые несколько минут отряхивать себя и её, чтобы не обледенеть.
Она услышала рёв водопада внизу и почувствовала, что под ней разверзлась пропасть, когда метла вылетела на равнины и начала снижаться. Тиффани промёрзла до костей.
Она не могла сражаться с Зимовеем, по крайней мере, так, как Аннаграмма. О, Тиффани, конечно, собиралась дать ему бой и уснула с твёрдым намерением осуществить свой план, но стоило ей увидеть его…
…Железа довольно, чтоб выковать гвоздь… Слова всё крутились и крутились у неё в голове, пока она летела, и Тиффани вспомнила старый стишок, который выучила давным-давно, когда в деревню в очередной раз пришли странствующие учителя. Его, кажется, знали все:
Железа довольно, чтоб выковать гвоздь,
Злата довольно, чтоб купить боб,
Серебра хватит булавку посеребрить,
Свинца ровно столько, чтоб птичку нагрузить,
Извёстки довольно, чтоб стену побелить,
Воды ровно столько, чтоб пса утопить,
Фосфора хватит город осветить,
Яду довольно быка отравить,
Серы довольно, чтоб блох прогнать,
Поташа довольно штаны постирать…
И так далее, и так далее…
Это был один из тех глупых стишков, про которые кажется, что ты знал их всегда, что тебя никто никогда ему не учил. Девочки прыгали под него через скакалку, мальчики использовали как считалочку.
А как-то раз один странствующий учитель, делившийся, как и все они, знаниями в обмен на яйца, свежие овощи и чистую ношеную одежду, обнаружил, что может заработать больше, если будет рассказывать о вещах не столько полезных, сколько интересных. И он рассказал, как однажды несколько волшебников при помощи очень изощрённой магии выяснили точно, из чего же состоит человек. Оказалось, в основном из воды, но кроме воды в нас есть ещё и железо, сера, сажа и всего прочего понемногу, даже самая малость золота. И всё это перемешано и сплавлено в человеке.
Тиффани тогда подумала, что это вполне логично. Но она не сомневалась: если взять все эти вещества и собрать их в большом котле, то они не превратятся в человека, хоть тресни.
Нельзя получить картину, налив в ведро побольше красок. Это даже самый глупый человек понимает.
Но Зимовей не был человеком. И не понимал.
А ещё он не знал, как заканчивается стишок.
Чужая метла неслась вперёд и вперёд, а строчки всё крутились в голове Тиффани. Проснулся доктор Хлопстел и прочёл ей лекцию о Первоэлементах.
«Да, — гундел он своим обычным самодовольным тоном, — действительно, в человеке есть почти все изначальные химические элементы, однако в нём также содержится значительная примесь нарративия, основного элемента сказок и историй». Определить его наличие, сказал профессор, можно только по поведению остальных элементов…
— Ты бежишь, спасаешь свою жизнь… Как тебе это нравится, маленькая пастушка? Ты увела его у меня. Неужели он для тебя — свет в окошке?
Голос раздался прямо из воздуха рядом с метлой.
— Мне плевать, кто ты. — Тиффани так замёрзла, что не могла толком думать. — Уйди…
Тянулись часы. Здесь, внизу, воздух был чуть теплее, чем в горах, и снег шёл не такой густой, но холод всё равно пробирал до печёнок, забираясь под любую одежду. Тиффани из последних сил старалась не заснуть. Некоторые ведьмы умеют спать в полёте, однако она боялась. Вдруг ещё приснится, что падаешь, а потом проснёшься и обнаружишь, что это так и есть, а хорошая новость — что осталось уже недолго.
Но вот внизу показались огни, мерцающие и жёлтые. Должно быть, это постоялый двор в деревне Дверубахи, важный ориентир.
Ведьмы обычно избегают останавливаться в гостиницах: кое-где это опасно, а некоторые владельцы могут, забыв о почтении, потребовать денег. Но на заднем дворе госпожи Амбридж, хозяйки сувенирной лавки напротив постоялого двора, был старый хлев, и он относился к тем местам, которые мисс Тик обозначала как ВОДВ, «всегда открыто для ведьм». На стене хлева даже имелась пометка (чтобы найти её, надо было знать, где искать): ложка, остроконечная шляпа и большая учительская галочка.
Куча соломы внутри показалась Тиффани самым желанным ложем на свете, и ей по горло хватило двух минут, чтобы по горло зарыться туда. У дальней стены маленького сарайчика госпожи Амбридж две коровы выделяли тепло и запах переваренной травы.
Тиффани снился тяжёлый сон. Аннаграмма снимала маску Злой Старой Ведьмы, и под маской оказывалось её лицо, а потом она снимала своё лицо, и под ним оказывалось лицо матушки Ветровоск…
И вдруг:
— Скажи, маленькая пастушка, стоил ли этого танец? Ты забрала мою силу, и теперь мир замёрзнет. Стоил ли этого один-единственный танец?
Тиффани рывком села и уставилась в темноту. Ей показалось, будто она успела заметить гаснущее сияние, змеящееся в воздухе. А потом она снова провалилась во тьму, и ей приснились глаза Зимовея.
Глава 11ДАЖЕ БИРЮЗА
Бамс-блямс!
Тиффани подскочила и села, солома посыпалась с неё. Но это всего лишь лязгнула ручка ведра.
Госпожа Амбридж доила коров. Бледный свет сочился сквозь щели в стенах. Хозяйка подняла голову, услышав, что Тиффани зашевелилась.