Из воды с протяжным стоном появляется насаженная на длиннющую шею голова динозавра. На ее макушке стоит во весь рост девушка-ахилот и пронзительно кричит:
– ОН ИДЕ-Е-Е-ЕТ! ИД-Е-Е-ЕТ!
Г-В-В-А-А-А-Р-Р-Р-О-М!
Донёсшийся из-под нас тоскливый, болезненный и наполненный безумной яростью рев подтвердил ее слова…
Диграций шел наверх… он двигался прямо на нас…
Мы таки обожгли бога…
Ошпарили ему божественные бока…
И сейчас бессмертный монстр-краб до нас доберется…
Или нет – получивший приказ рулевой раскрутил штурвал, Стриж тяжело прошел прочь – мы лишились двух мачт, части обшивки, получили немало пробоин, нахлебались воды и вообще нас потрепали нехило. Одна бригада рабочих вовсю стучала молотками, закрывая самые страшные дыры накладкой временного пластыря.
Уходили не только мы – от еще воющего водоворота начали отходить все союзные корабли.
Усевшаяся на лавку Черная Баронесса устало улыбнулась мне, похлопала ладонью по скамье рядом с собой – плюхайся, мол. Почуяв что-то интересное, я уселся, обвел взглядом изуродованный нами кусок несчастного океана. Где-то дымит, где-то горит, где-то масло разлито, а где-то жир или вовсе что-то непонятное. Даже жадный водоворот не сумел сожрать все подчистую. Не увидев ничего интересного – разве что кроме весело танцующего Злобы, приобнявшего за талии двух девушек-магинь Поддержки, – я взглянул на ЧБ.
– Редко удается просто насладиться зрелищем, побыть зрителем, – выдохнула девушка, массируя виски.
– Хм… К нам поднимается злобный бог, – напомнил я. – Не рановато ли мы расслабляемся?
– Не бог. А просто неубиваемая злобная тварь, не понимающая ничего и ищущая лишь холода и жратвы. Это не бог. Это живое оскорбление богов, считающих себя тонкими интеллектуалами самой высокой пробы. Им не нравится, когда их сравнивают с чавкающими животными, – поправила меня Баронесса.
– Но все же – не рановато ли? Тем более Диграций ну ОЧЕНЬ не любит Неспов, и тебя персонально.
– Все уже продумано – еще часы назад. Сейчас ты увидишь КЛАУДы кланов Гордый Нарвал и Трезубец Атлантов. А затем мы насладимся явлением кое-кого еще. О… а вот и он… Диграций… У тебя осталось еще вино?
– Есть целая бутылка, но вино так себе.
– Сойдет. Смотри, Нарвалы уже почти готовы, – девушка указала на небольшое скопление потрепанных кораблей под белыми флагами с изображением золотого рога. Вокруг кораблей сгущались молочно-белые облака, к ним примешивалась поднимающаяся из океана золотистая дымка…
Сидя на корме, бок о бок с ЧБ, мы разливали вино по бокалам. Как раз когда я плеснул Баронессе винца, водоворот приказал долго жить – его воронку просто выгнуло в обратную сторону, будто наизнанку вывернуло, в небо поднялся столб пенной грязной воды толщиной метров в сорок. Внутри мутной серой воды и грязи я с содроганием разглядел столь знакомые ужасные очертания… Ну здравствуй…
Первый страшный удар последовал от Гордых Нарвалов в тот самый момент, как гигантский краб, исходя злобным треском, рухнул обратно в воду. Тут его и приголубило КЛАУДами – под косым углом из океана выскочило громаднейшее золотое копье, присобаченное к туманному сгустку, похоже на нечто живое, на некое плохо оформившееся существо.
– Их КЛАУДам расти и расти, – заметила ЧБ. – Молодой клан. Но упорный.
Я слушал ее мнение, провожая взглядом летящего по кривой Диграция, мотающего всеми лапами. Кажется, несколько конечностей и одну клешню ему сломало… На корабли Нарвалов полезли выскочившие из воды и воющие во всю глотку крабберы. Их бога убивали у них на глазах… Ну или почти. Ведь он бессмертный.
Следующий адский удар последовал сверху. Кланы-участники сработали отлично, изобразив из себя чемпионов по великанскому теннису, где Диграций выступал в роли мячика. Парировали удар Нарвалов игроки клана Трезубца – собственно в роли теннисной ракетки, сплетенной из воды, молний и воздуха, выступил именно трезубец, появившийся, ударивший и тут же исчезнувший. Краба швырнуло обратно. Как пушечное ядро бедолага просвистел в воздухе и, ударив в воду, словно камень начал скакать по океанской глади, по пути уничтожив большой корабль, разметав его в щепки.
Едва Диграций остановился, по нему ударили со всех кораблей, со дна, с воздуха. На жутко кричащем павшем боге скрестились удары всех без исключений. Он бился, пытался уйти вглубь, но постоянные удары с океанского дна удерживали его на поверхности. Забыв про вино, замерев, я в шоке смотрел на клубящийся громадный шар огня, яда, молний, взрывов и всего прочего кроме холода. Это квинтэссенция ужаса, это концентрат урона.
Десять секунд… Двадцать… Тридцать…
В стороны полетели ошметки конечностей, крутясь, улетела одна клешня. Вой Диграция достиг предела, мои барабанные перепонки грозили разорваться.
Выбравшийся на палубу Стрижа краббер воин забыл про атаку – он рухнул на колени, подогнув все четыре лапы, вытянул руки к воющему богу и плачуще закричал:
– Ау-ау акарто! Ау акарто! Лиэму дирамо! Ау акарто!
Его прикончил шагнувший вперед Алый Барс. И с ударом его оружия, оборвавшего жизнь плачущего краббера, прекратили огонь и все остальные.
Там, где бешено бился дымящийся краб с расколотым панцирем, где дергался лишившийся многих лап Диграций, появились две величественные фигуры…
Девушка неземной красоты с длинными зелеными волосами и рыбьим хвостом – ее фигура была не меньше фрегата, поэтому разглядел я все в деталях. В ее руках богато украшенная арфа.
Странный длинношеий зверь с огромными фиолетовыми глазами, вместо лап – ласты. Шкура бела как снег, по спине бежит золотистый гребень.
Боги явились… Они нависли над своим павшим несчастным сородичем, воздели руки и ласты над воющим Диграцием, склонили печально головы… в воздухе разлилась рвущая душу грустная струнная музыка, послышались странные гремящие слова, звучащие как бушующий океан и перекатывающиеся валуны.
Удар! Удар! Удар! Удар!
О черт…
С почерневших небес начала бить алая, как артериальная кровь, молния, вонзаясь в дымящее тело краба-бога. Била с частотой электроразряда, с силой, что невозможно описать.
Удар! Удар! Удар!..
Да что же это… мне уже жалко переставшего выть и начавшего странно хрипеть Диграция.
Удар!
Из тела обмякшего колоссального краба начала подниматься полупрозрачная синеватая дымка. И в этот же момент над ним, над колышущейся на волнах тушей, начал открываться телепорт – золотисто-серебристая дымка в форме объемной пятилучевой звезды, налившейся яркостью, а затем медленно опустившей и поглотившей тело павшего боя.
Секунда, другая… золотая вспышка режет глаза, корабль вздрагивает от набежавшей волны. А когда прыгающие в глаза солнечные зайчики рассеиваются, я понимаю, что нет больше на успокоившейся глади ни Диграция, ни явившихся за ним богов, ни странного звездообразного телепорта, унесшего павшего бога туда, откуда не возвращался еще никто…
– Если моя дочь станет богиней, я убью любого, кто попытается ее низвергнуть, – спокойно отметил я, описав этой фразой все свои ощущения от зрелища.
– Понимаю тебя, – кивнула Баронесса, устало потягиваясь всем телом. – Что ж, вот и стартовая веха начавшихся несчастий для клана Неспящих.
– В смысле?
– ЧБ! Взрыв на наших складах в предгорьях Хребта Царь-Рыбы! – выпалил подлетевший к главе Энгри Оушен. – Там адский пожар! М-мать! Это точно не случайность – гребаная диверсия!
– Усильте охрану на всех наших объектах втрое, – велела ЧБ и встала. – Отныне мы в состоянии войны. Он не простит нам вмешательства. Все самое ценное – в Барад-Гадур! А саму цитадель – охранять в десять раз лучше!
– Атака на Барад-Гадур? – удивленно спросил Алый Барс. – К чему?
– К тому, что она еще раз не была взята, – ответила Баронесса. – И вся Вальдира знает, как мы этим гордимся. Рос.
– Ау?
– Я выхожу в реал. Через час буду в аэропорту, – произнесла глава Неспящих. – Посплю в полете. Пообедаем вместе?
– Конечно, – кивнул я. – Пообедаем.
– Хорошо. Скинь мне контактный телефон. Оушен, труби отбой. Возвращай уцелевшие корабли к Кровавым Рифам. Объявляйте общий сбор. Завершайте погрузку в трюмы. Потом веди корабли к нашему главному флагману. Всем удачи!
– Удачи, ЧБ! – хором и с обожанием рявкнули Неспы, проводив взглядами исчезнувшую в телепорте изящную женскую фигурку.
– Удачи! – буркнул я, доставая свиток.
– Вали уже!
– Вот к-к-к!.. – выдавил я, активируя свиток и уносясь прочь.
Гостиница. Личная комната.
Дочь уже вернулась – Роска спит, прильнув к мохнатому боку безмятежно дрыхнущего легендарного черно-белого волка. Опустившись на колени, я провел ладонью по непослушным волосам дочери, тихо прошептал:
– Я убью любого, кто вздумает тебе навредить, милая. Спи сладко.
Дочь вздохнула, улыбнулась. Накрыв ее курткой, я отошел к стене, уселся, открыл меню и, устало выдохнув, вжал кнопку:
«Выход».
Здравствуй, радуга… унеси меня с собой…
В обмен на Вальдиры чудесной забвенье
Хлебну я реала похмелье…
С легким шумом отошла крышка кокона. Содрав шлем с мокрой головы, я с трудом выбрался наружу, постоял неподвижно на дрожащих от слабости ногах. Привык к неприятной серости мира вокруг… А может, забраться обратно? Может, лучше поспать в Вальдире?
Из зала доносится голос Киры:
– Что? Его часто обижали в детском садике? Бедный…
Отцовский голос отвечает утвердительно, что-то добавляет с хрипловатым укором касающимся меня.
– Эй! – заявляю я, делая первый шаг, прочь от кокона. – Я вернулся!
– Рос! – радостно откликается Беда. – Быстрее! Каши почти не осталось! А без каши хорошим навигатором не стать!
– И без образования! – добавляет отец. – А ведь еще не поздно! Выползай на камбуз, матрос! Явись во всей красе…
– Я дома, – вздыхаю я и шагаю на мягкий свет и шум голосов.