– Юна, кто – он? Расскажи!
– Он не виноват! – девушка сдвинула брови, кажется, теперь начиная сердиться. – Он просто любил. Когда любят – хорошо. А она ушла. Все уходят. Я не ухожу. Но тебе лучше спрятаться. Ты такая же. Вдруг и ты?
Отвернувшись от меня, Юна запела – так, будто и не прерывала свою песню на полуслове, с того же места. “Каждой птице – свой черёд. В час ночной ли, в день придет…” – выводил тихий, чуть хрипловатый, но по-прежнему мелодичный голос.
– Пэм, – я ощутила невесомое прохладное прикосновение к руке, – бесполезно.
Я опустила ресницы, соглашаясь с Рэндафом. Да, кажется, он прав. Но я все равно не зря сюда приехала.
Просто теперь мне очень нужно домой… или нет. Лучше в чайную к Кейлин Аддерс. Заказать ее превосходных эклеров и горячего чаю. Но главное – попросить Кейлин сесть напротив. А может быть, даже взять меня за руку. Просто мне очень нужно почувствовать тепло кого-нибудь живого.
А о том, что все это может значить, я подумаю позже. Когда сердце перестанет стискивать холодом от воспоминания о прозрачных глазах Юны Эйфил.
*
– А потом она говорит: “Я даже подозреваю, что этот негодяй мог бы покуситься на мою честь! По счастью, я не растерялась…” – Кейлин приложила руку тыльной стороной ко лбу и надула щеки, изображая ниссин Факстон, живописующую душераздирающую историю о встрече с “вором” в поезде.
Вышло до того похоже, что я невольно расхохоталась.
– Да-да, вот ты смеешься, а ниссин Факстон уверяет, что отдубасила тебя зонтиком! Зачем она носила с собой зонтик, передвигаясь по вагону, история умалчивает.
– Страшная женщина! – фыркнула я. – Не завидую я тому мерзавцу, что рискнет покуситься на ее честь. Ой, не завидую… Хотя, надо сказать, тот, кто ставит себе такие цели, изначально должен набраться отваги!
Мы сидели в огромной кухне при чайной, и деревянный стол передо мной был уставлен самыми разнообразными пирожными, есть которые у меня уже не было сил. Кругом возвышались огромные печи и шкафы с бесчисленными полками, на которых теснились баночки со специями, посыпками и небо знает, чем еще. В углу стоял самый большой холодильный ларь, который я когда-либо видела. И несмотря на все это, здесь было удивительно уютно. Может быть, дело в витавшем в воздухе и пропитавшем, казалось, все вокруг аромате свежей выпечки? А может, и в самой хозяйке с ее русой косой через плечо и удивительно глубокими глазами.
Кейлин, увидев, с каким лицом я зашла в пустующую в этот час чайную, молча заперла дверь, вывесив табличку “Закрыто”, взяла меня за руку и повела куда-то вглубь дома – туда, куда обычным посетителям ход был заказан. Помощниц она тоже отпустила, так что сидели мы с ней только вдвоем.
Точнее, конечно, втроем. Или даже вчетвером – если считать Мурса, испуганно сжавшегося под столом, но отважно оставшегося со мной. Что до дяди Рэндафа, его на этот раз даже присутствие некромантки не заставило меня оставить. И та нисколько не удивилась – поставила у стола третий стул с таким видом, будто призрак действительно в нем нуждался.
И сначала я рассказывала новой подруге обо всем, что случилось за этот нелепый день, а потом… я как-то не заметила, в какой момент мы начали вдруг обсуждать совершенно посторонние вещи. Кейлин рассказывала байки о доревилльцах, нелепые сплетни о себе, да и обо мне самой, и заливисто хохотала. И не улыбаться в ответ ей оказалось невозможно. Удивительно, но рядом с ней было тепло – что бы там ни думали люди о некромантах.
И даже дядя, поначалу настороженно косившийся на хозяйку дома, смеялся вместе с нами – не менее искренне.
Кейлин встала, чтобы налить мне еще чая, и я вдруг поняла, что пауза длится уже какое-то время. Я слишком задумалась, снова вспоминая все произошедшее сегодня.
– Знаешь, – вздохнула в итоге, – мне начинает казаться, что я зря все это затеяла… то есть нет, я должна узнать, что сталось с моими родителями! Но частный сыск… я думала, это будет легко с моим даром. А оказалось, что иногда с ним даже сложнее. И что многие призраки – плохие свидетели, от них ничего не добьешься. А там, где их много, я вовсе не могу работать. Не могу допросить живых, потому что мешают мертвые! Ты бы могла просто приказать им замолчать, но меня ведь не станут слушать. А ведь от меня ждут… помощи. А я…
– Милая… – начал было дядя, однако, взглянув на некромантку, осекся.
– Не смей так говорить, – Кейлин с грохотом поставила передо мной чашку, немного расплескав чай по столу и даже не заметив этого. – Слышишь? Да ты только начала пробовать – и уже сдаешься?! Может быть, ты первая из Видящих, кто всерьез пытается все изменить, по-настоящему использовать свой дар! Трудно? А как ты хотела! А еще труднее – от того, что ты не можешь ясно заявить о себе. Видящие могли бы быть полезны! Вы могли бы работать в полиции. Понимаешь, если бы ты работала в полиции, если бы тебя принимали всерьез – именно тебя, а не ниссарда Вилкинса – все было бы по-другому! Тот же Рэмвилл допрашивал бы живых, а ты – мертвых! Да ту же Юну никто бы не смог допросить, кроме тебя!
– Не очень-то много она мне и сказала, – уныло протянула я. – Точнее – внятного совсем ничего не сказала. Да и ты бы смогла поговорить с ней ничуть не хуже. Или любой некромант.
– Не смогла бы, – Кейлин плюхнулась на свой стол напротив и осуждающе уставилась на меня. – Она же приютская.
– Ну и что? – я непонимающе вскинулась. – Какое это имеет…
– Да самое очевидное. Эйфил – название местечка неподалеку. Скорее всего, ее там нашли. Это не настоящая фамилия. Да и имена приютским детям часто коверкают или попросту дают новые. А мне, чтобы связать призрака и приказывать, нужно знать его имя. Настоящее, понимаешь? Имя души. Сама-то она точно бы ко мне не вышла и не стала так свободно говорить, как с тобой.
– Не знаю, – я отвернулась. – Мне начинает казаться, что я просто, может быть, не создана для этого…
– У тебя есть дар! – обрубила Кейлин. – Значит – создана! Знаешь, у магов, например, дар всегда соотносится с характером и склонностями. Да-да, и не смотри на меня так, я – особый случай… и разносторонняя личность. В общем, не бывает такого, чтобы, скажем, дар земли достался человеку, который ненавидит цветочки. Нет, это всегда увлеченные садовники. Не бывает водников, не умеющих плавать или боящихся воды. Как и воздушников со страхом высоты. Твой дар – тоже магической природы. И его можно использовать на пользу людям. Не смей опускать руки!
Я окинула медленным взглядом кондитерское изобилие перед собой – и перевела его на лицо собеседницы. Говоря откровенно, горячность новой подруги слегка ошеломляла, хоть я и слышала, что магички стараются ни в чем не уступать мужчинам.
– Ты держишь чайную, – констатировала очевидное. – И печешь пирожные.
– Угу, – буркнула девушка. А потом, помолчав, вздохнула. – Ладно. Все равно ты вряд ли растреплешь кому-то мою тайну… видишь ли, я не только кондитер. Я в самом деле… разносторонняя личность. Считается, что в Доревилле только один некромант – старичок, служащий полиции. Только ему давно пора на пенсию, и выезжать на нежить он очень не любит. Честно говоря, и давно не может. Предпочитает допрашивать свежих клиентов из прозекторской – и то не всегда успешно. И все, кому надо, в городе знают: если вдруг покойный дедушка повадился являться и стенать по ночам, или какую дрянь увидели на кладбище, – надо шепнуть нищему у центрального храма. Или тому же старичку из управления. Мне обычно даже не надо устраивать маскарад, как тебе. Все равно в дом с агрессивным привидением или на кладбище ночью никто просто так не заявится. Приходится отдавать немалый процент выручки посредникам, а что-то они наверняка забирают и сами, прежде чем отдать мне деньги. Но оно того стоит! Никому не придет в голову, кто же тот самый скрытный некромант. И в то же время никто не удивляется. Некроманты – не самые популярные маги, нет ничего странного, что он не афиширует свою работу, не так ли? Нет, ты не подумай, я и правда люблю печь пирожные… но и магию тоже. Понимаешь, я же не могу перестать быть магом! Я – та, кто я есть. Некромант и кондитер.
Она, не вставая с места, отвесила мне шутовской поклон.
– Послушай, Пэм, – негромко заговорил Рэндаф. – У тебя, возможно, только часть информации из-за невозможности опросить всех живых… но у других детективов – чаще всего и того меньше, ведь они не могут опросить мертвых! Вопрос лишь в том, как пользоваться той информацией, которую ты можешь получить.
– Могу получить… – я задумчиво уставилась в стол. Откровения Кейлин подействовали на меня странно. Осмыслить их до конца пока не получалось. Надо же, я-то считала себя единственной сумасшедшей, ведущей двойную жизнь! А эта девушка живет так годами. И… пожалуй, она счастлива. Ей нравится печь пирожные и упокаивать нежить. И она занимается любимым делом… обоими любимыми делами. Вполне успешно. Неужели я не смогу так же?
А еще – и это самое главное! – где-то есть девушка, которой больше не на кого рассчитывать. Вторая похищенная.
И какую же информацию еще я могу получить?
Новый визит в дом скорби исключен. Скорее всего, на этот раз все тамошние призраки слетятся на меня с порога.
Но ведь я могу поговорить с сотрудниками за пределами его стен! А еще… Юна не могла добраться до озера на своих двоих. Ее должны были туда доставить. Мобиль исключается – шум мотора на тихой безлюдной дороге разносился бы далеко, его услышали бы и запомнили дежурные в доме скорби. Значит, конный экипаж. Стук копыт – звук настолько обыденный, что на него могли не обратить внимания, и в памяти он не остался.
Но в Доревилле не так много семейств держит собственные выезды – в небольшом провинциальном городке расстояния не так уж велики, и чаще всего дешевле по необходимости нанимать кэб. Остаются лишь те, кто часто выезжает из города, и любители пускать пыль в глаза.
– Надо опросить извозчиков, – я наконец подняла голову.