Вздрогнув, я подскочила на месте, как ужаленная.
– Доброй ночи! – я поспешно заскочила в свою спальню и захлопнула дверь.
Но тут же снова ее приоткрыла.
– И скажите вашему чудовищу, чтобы не смел обижать ниссарда Муркинса!
Так и не тронувшийся с места Рэмвилл ошарашенно моргнул.
– Чудовищу? – негромко пробормотал он.
– Да! Доброй ночи!
Нэн вплыла за мной следом, и я в очередной раз поразилась, насколько похожи бывают выражения лица у моего призрачного дядюшки и вполне живой нянюшки.
– Что? Мы ведем расследование!
– Аааа, – многозначительно покивала Нэн. – Оно и видно…
*
– Просыпайтесь, барышня! Там ваш кавалер уже три раза “ненароком” по коридору проходился, а постучать не решается. Совесть-то имейте!
Вздрогнув, я открыла глаза. У нас же следственный эксперимент! И Рэмвилл не может уехать на работу без меня. А я тут… воспоминаниям предаюсь.
– Нэн, сегодня мне понадобится женское платье.
– Ну наконец-то!
Этим утром частного сыщика Патрика Вилкинса ждал у входа в дом закрытый экипаж.
И частный сыщик Вилкинс не заставил себя ждать – появившись почему-то с объемистым саквояжем в руках.
Может, кого-то и удивило бы, что экипаж его поджидал не простой, а полицейский – с зарешеченными окошками, но… чего еще ждать от человека с такой профессией! Может, полиции помогает кого ловить. А может, и самого уже поймали… кто знает?
Дверцу экипажа распахнул передо мной самолично глава доревилльского полицейского управления ниссард Клод Рэмвилл. Кому же еще? Его мобиль сегодня остался стоять в сарае при доме – для нашего плана он никак не годился. Мало что открыт всем взглядам, так ведь и тесноват…
Правда, надо сказать, возок с зарешеченными оконцами тоже особенным простором не отличался. Сидя друг напротив друга, мы едва не соприкасались коленями.
…И где здесь будет помещаться еще и Нэн – ума не приложу! На широкие юбки эта, с позволения сказать, повозка, кажется, не рассчитана.
– Мрачненько тут у вас, – заметила я, озираясь. – Вы бы еще кандалы где пристегнули…
– А чего вы ждали? – огрызнулся заметно нервничающий Рэмвилл, – мы в этом экипаже задержанных в тюрьму перевозим. Полицейские коляски все открытые.
– А если дождь? – тут же заинтересовалась я. Вообще-то в наших краях и лета-то – с ноготок, а после большую часть года что ни дождь, то туман. А порой и не отличишь толком одно от другого.
– Служба у нас тяжелая, – скорбно подтвердил Рэмвилл. – И опасная! А полицейскому при исполнении надо быть готовым в случае чего быстро выпрыгнуть из экипажа, а не возиться с дверцами и приступками.
Я только фыркнула. Сам-то на мобиле разъезжает, а у того верх поднимается!
Экипаж, дернувшись, тронулся с места.
Взгляды остановились на моем саквояже одновременно. И сглотнули мы, кажется, тоже разом.
– Раздевайтесь, – наконец деланно-безразлично распорядился Рэмвилл.
– Вы бы хоть отвернулись!
– Куда?!
Вариантов на самом деле было немного. Встать ко мне спиной мужчина никак не мог – равно как и просто встать. То есть мог бы, конечно, но согнувшись в три погибели, повернув ко мне вовсе не спину, а что пониже, и вдобавок заняв все пространство экипажа.
– Ну… в окно смотрите, по крайней мере!
Мне было бы куда спокойнее, если бы в экипаже мы были хотя бы не наедине. Увы, от пансионата ниссин Крилен, у которого в экипаж сядет “Памела Оллинз” с компаньонкой, до полицейского участка – рукой подать, некогда там переодеваться будет. Да и негде. Вдвоем-то не повернуться…
То, что Патрик Вилкинс нам еще пригодится, сомнений не вызывало. Да и я-Памела для всех окружающих должна была выйти не из доходного дома Оллинзов. Вот и пришлось… выкручиваться по сложному плану, грозящему ничего не оставить от моей репутации в случае, если о нем станет известно. Впрочем, я слыхала, что с отрубленной головой поздно беспокоиться о прическе. Так что… надо раздеваться, в самом деле. Переживать о репутации поздно.
Платье в саквояж укладывала Нэн – и причитала, не переставая, что помнется и что выглядеть я буду чучело – чучелом. С другой стороны, по ее мнению, чучело в юбке всяко лучше чучела в штанах.
Хорошо еще, что нынче век у нас просвещенный, и в дамский туалет при известной сноровке вполне можно облачиться и без посторонней помощи… правда, желательно не в тряском экипаже, второпях и согнувшись в три погибели. Сноровка у меня имелась – все-таки прислугой дядя Вильгем меня и в лучшие годы не баловал, а верная Нэн не всегда все успевала.
Сюртук, шейный платок и жилет я скинула без задержки, а вот на рубахе чуть замялась. В конце концов, если сверху надеть юбку… ах да, обмотки на груди!
…А исподнее менять не стану! Вот еще. Кто там знает, что у меня под юбками? Между прочим, шелковые кальсоны гораздо удобнее панталон со всеми этими оборками и кружевами.
Не оглядываясь и чувствуя, что горят у меня уже не только щеки, но и уши, я торопливо смотала обмотки, схватила скомканную сорочку и просунула голову в горловину.
Увы, держаться за что-либо мне в этот момент было попросту нечем. Так что, стоило экипажу в очередной раз подпрыгнуть на ухабе, как я принялась заваливаться набок – скрюченная, как была.
В общем-то, так и упала бы – не подхвати меня в этот момент Рэмвилл.
– Ы! – я возмущенно дернулась, сползая с его колен.
– Неожиданно! – этот мерзавец смотрел уже, оказывается, не в окно, а на мои ноги… в узких кальсонах.
– А вы чего ждали? – огрызнулась, возвращая его же реплику. – Вы вообще видели дамские панталоны? Как бы я в них натягивала бриджи?
– В целом доводилось. Но, признаться, о вашем нижнем белье не задумывался, – светским тоном откликнулся Рэмвилл, и мне окончательно захотелось провалиться сквозь землю немедленно.
– Да отвернитесь же! Сейчас же!
– Полагаете, все еще есть смысл?
– Еще какой! Тогда есть шанс, что я не стану вас убивать.
– Не советую, – с самым дружелюбным видом сообщил Рэмвилл, продолжая нагло пялиться. – Следствие неизбежно упрется в вас как единственную подозреваемую, вскроется вся история с переодеваниями, а спасти вашу репутацию женитьбой будет уже некому.
Я зарычала, и мужчина все-таки благоразумно отвернулся.
Везунчик он – ни одного тяжелого предмета в экипаже, и приласкать-то нечем. Обидно!
Вот без корсета я была бы очень рада обойтись – но увы, в дамском наряде будет слишком заметно, если под платьем у меня не окажется ничего, кроме сорочки.
А еще эту деталь женского гардероба особенно сложно надевать без помощи служанки.
Впрочем, стоит отметить, что мне еще повезло: к моменту, когда я доросла до “взрослого” гардероба, дамы носили только мягкие корсеты поверх сорочек, и застегивались они всего лишь двумя рядами крохотных крючков. Помнится, в мои четырнадцать-пятнадцать, когда я жаловалась на то, что мне неудобно, мама, посмеиваясь, рассказывала о корсетах собственной юности – тогда еще в ходу были жесткие конструкции на китовом усе, которые служанки безжалостно затягивали в “рюмочку”. Неудивительно, что дамы старшего поколения, которые нередко продолжают носить более “приличное”, на их взгляд, белье старомодной конструкции и фасона, так часто падают в обмороки.
Размышления о превратностях бельевой моды позволяли мне хоть как-то отвлечься от того, что происходило в реальности – и думать исключительно о корсетах, пока я, противоестественно завернув руки за собственную спину, пыталась застегнуть крючки.
Нет, в самом деле, я умела это делать! И не раз проделывала. Да, не так просто и не слишком удобно, но в целом ничего невозможного. Нэн обычно ругалась, когда я делала это сама, и ворчала, что я пропустила половину крючков, а какие-то и вовсе вдела не в те петельки. Но ведь получалось же! Вполне достаточно, чтобы надетое сверху платье смотрелось пристойно и не нарушало приличий.
Увы, кое-чего я все-таки не учла: во время тех, прошлых упражнений я не тряслась в тесном экипаже. Оказалось, что попасть крохотным крючком в крохотную же петельку, подпрыгивая на брусчатке мостовой, становится куда как сложнее! Как будто это и так было просто.
– Помочь?
Вздрогнув, я резко обернулась.
– Не смейте подсматривать!
Как оказалось, Рэмвилл и не подсматривал – вроде бы. Смотрел он демонстративно в окно.
Экипаж в очередной раз дернулся, и крючок снова выскользнул из пальцев.
– Эм… ниссард Рэмвилл…
– Помочь не глядя? – понятливо отозвался полицейский, и где-то рядом со мной захихикали.
– Да!
Вытянув руку из-за спины, я украдкой показала кулак хихикающему углу экипажа. Мог бы и проявиться! Пусть даже мой спутник Рэндафа все равно не увидит, мне все-таки будет не настолько неуютно. Впрочем, и сама мысль о том, что мы все же не совсем наедине, оказалась спасительной. Неловкость и смущение никуда не делись, но дышать стало чуточку легче.
Чужие пальцы пробежались по моей спине, застегивая крючки – как-то уж слишком быстро и умело. Впрочем, делал ли Рэмвилл это, отводя взгляд, я решила не уточнять.
На всякий случай по-прежнему не поворачиваясь к нему, я торопливо нырнула в платье.
– Думаю, это вам тоже придется застегнуть, – самым безразличным тоном сообщила в пространство.
– Разумеется!
Только натянув верхний жакет и аккуратно расправив на нем складочки, я глубоко вдохнула и наконец повернула голову к Рэмвиллу – чтобы сразу встретиться с ним взглядом.
– Теперь можете смотреть! – объявила, тем не менее, торжественно, и мужчина с серьезным видом кивнул.
Как выяснилось, вовремя. Экипаж снова дернулся и остановился.
Я выглянула в окно. Пансионат ниссин Крилен оказался ничем не примечательным двухэтажным зданием со скромным палисадником. А от крыльца к нам уже семенили закутанная в вуаль дама и ее немолодая спутница в скромном сером платье компаньонки.
Возничий распахнул дверцу, и обе женщины забрались в экипаж.