– Ты умница, Люсиль, – сказала я, осторожно погладив ее руку. – Но тебе нужно продолжать отдыхать, чтобы окончательно поправиться.
– Я буду стараться, – серьезно кивнула она, но ее улыбка не исчезла.
– Вот и умница.
Мне нужно было осмотреть ее, прежде чем продумать дальнейшие действия. Чем я и занялась.
Я сидела рядом с кроватью Люсиль и внимательно осматривала ее. Малышка лежала передо мной по струнке, смешно, но так серьезно выровняв ручки вдоль тела. Я сказала ей лежать смирно, и девчушка со всем тщанием исполняла просьбу.
Она выглядела гораздо лучше, но я все равно не могла расслабиться.
Я уже успела послушать ее. И пусть дыхание и стало ровнее, не слышалось уже тех жутких присвистов, но оно все еще порой отдавалось в тишине комнаты едва заметными хрипами. Время от времени еще и кашель напоминал о том, как далеко нам до полного выздоровления. Ларинготрахеит, остаточный затяжной бронхит, аллергическая реакция от тех ужасных лекарств, которые ей давал доктор Бродрик… Все это наложилось друг на друга, сильно ослабив это маленькое хрупкое тельце.
Я провела рукой по ее лбу. Температура была нормальной… Это было очевидно и без градусника.
Я узнала у слуг, которых иногда вызывал ночью Бродрик, что у Люсиль все же случался жар. Поэтому теперь, когда уже трое суток подряд все было в порядке, а ее лобик оставался по здоровому прохладным, это уже было небольшой победой. Я боялась, что бороться с высокой температурой, когда она и так ужасно слаба, будет слишком тяжело.
Люсиль повернула голову ко мне, ее глаза блестели, но не от слез или усталости, а от чего-то другого… Она, наконец, снова лучилась жизнью. Детской радостью и тягой к неизведанному.
Когда эта малышка смотрела на меня вот так, что-то во мне начинало приятно и тепло трепетать. Чуть ли не до слез на глазах.
У меня не было своих детей… В своем мире я была была слишком поглощена работой. Да и сколько малышей приходило ко мне на прием почти ежедневно?
Но именно эта малышка странным образом запала мне в душу. Такая маленькая, но такая волевая.
Она улыбнулась мне, слабой, но искренней улыбкой, и протянула свою маленькую ручку.
– Я скоро выздоровлю, правда? – ее голос был слабым, чуть осипшим, но звучал с удивительным доверием.
Она уже почти перестала чесаться. Едва мы исключили аллерген, краснота стала сходить, а алое помогло успокоить кожу. К тому же она регулярно пила отвар из крапивы, и я попросила кухарку давать ей в качестве гарнира гречу, вспомнив, что эта крупа тоже отличный абсорбент.
– Конечно, – ответила я, сжимая ее руку. – Ты уже делаешь успехи, Люсиль. Ты очень сильная, и мы справимся. Обещаю. Подожди немножко и мы начнем с тобой выходить на улицу.
Она кивнула, а ее веки тяжело опустились. Она устала, но на этот раз ее усталость была другой – не мучительной слабостью, а скорее естественным желанием отдохнуть. Я осторожно поправила одеяло, укрывая ее чуть плотнее, и посмотрела, как ее дыхание стало еще спокойнее.
Когда она уснула, я поднялась и отошла к окну.
Свежий утренний воздух проникал в комнату через слегка приоткрытую створку. Больше никакой духоты и жары.
Где-то вдали слышались птичьи трели, и мягкий солнечный свет ложился на пол. Все это должно было успокаивать, но я чувствовала себя далеко не спокойно.
Я посмотрела на свои записи, которые держала в руках.
Лечение Люсиль оказалось сложнее, чем я ожидала. В моем мире я знала, какие лекарства использовать, какие обследования назначить, да хотя бы элементарный анализ крови, по которому можно было бы прочитать ее состояние изнутри… какие антибиотики прописать, чтобы остановить воспаление.
Но здесь, в этом мире, остается полагаться только на природные средства и мое знание трав. Это пугало меня, я не могла позволить себе ошибиться. Люсиль доверяет мне, как и ее дядя, как и все в этом доме. И я не имела никакого права подвести их. Подвести себя.
Я села за стол и раскрыла свой блокнот.
"План действий", – напомнила я себе. Нужно было все тщательно продумать.
Во-первых, укрепление иммунитета.
Организм Люсиль измотан. Она потеряла слишком много сил, и сначала нужно восстановить их.
Я вспомнила, что в кладовой видела мед – настоящий, густой, ароматный. А на кухне были лимоны, привезенные из южных земель. Теплая вода с медом и лимоном могла бы помочь ее организму бороться с инфекцией. Только нужно дождаться, когда последствия аллергии сойдут окончательно и предлагать ей мед и лимон сперва совсем понемногу. Не хватало еще, чтобы она снова выдала реакцию.
Кроме того, я попросила кухарку готовить питательные бульоны. Легкие, но насыщенные овощами и мясом, чтобы девочка могла получать необходимые витамины.
Далее – борьба с воспалением.
Ее кашель и хрипы говорили о том, что воспаление в дыхательных путях все еще сохранялось. Запасы сушеных ромашки и тимьяна на кухне меня порадовали. Не та труха, которую часто продавали в фито-пакетах в моем мире. А настоящие, как это было модно говорить там, у меня, экологически-чистые цветы. Эти травы могли бы стать основой для ингаляций. Тимьян помогает дышать легче, а ромашка снимает воспаление.
Люсиль уже пила ромашку вместо обычного чая. Но ингаляции дадут дополнительный эффект.
К тому же, Марта упоминала о лавке в городе, где можно найти редкие травы. Возможно, там я отыщу что-то еще, что сможет помочь. Корень солодки, например, или шалфей.
Что меня еще порадовало, со слов Марты, хозяйкой лавки была женщина. А значит, я не должна была столкнуться с лишним вниманием. Или неодобрением…
Я сделала несколько пометок в блокноте, стараясь все упорядочить. Но оставалась еще одна проблема – ее аллергия. Последствия тех ужасных лекарств все еще давали о себе знать. Я видела, как иногда она по привычке тянется к шее, чтобы почесать покрасневшую кожу. Это нужно было остановить. Возможно, ромашковый компресс поможет, или ванны с настоем череды. Я добавила это в список.
Я закрыла блокнот и сделала глубокий вдох. Мне придется потратить время на сбор трав и поиск нужных компонентов, но я знала, что это стоит того. Ради нее. Ради этой хрупкой, но такой смелой девочки.
Когда я вернулась к кровати, Люсиль мирно спала. Ее лицо было спокойным, почти безмятежным. Я осторожно коснулась ее руки.
Не волнуйся, малышка, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты снова могла бегать по саду, смеяться и жить без страха. И никакие Вильямы Бродрики здесь больше не появятся.
Я уже выходила из комнаты, чтобы обсудить с Мартой свои планы, но подняв взгляд, обнаружила идущего по коридору лорда Локвуда. Мы не виделись с ним с тех пор, как он зашел ко мне тогда.
Не знаю почему, но мне вдруг сделалось страшно неловко.
– Анна… – он качнул головой в знак приветствия, я тоже ответила кивком.
Если честно все эти поклоны, приседания и вот это все так надоело… Да и тело все еще болело. Поэтому я понадеялась, что лорд Локвуд не сочтет мои переменившиеся манеры за личное оскорбление.
– Как она? – спросил Рейнард, тихо, чтобы не разбудить Люсиль. Он посмотрел на нее поверх моего плеча.
Да, похоже, формат приветствия его интересовал в последнюю очередь.
Он стоял в коридоре, в темной жилетке и белоснежной рубашке, слегка расслабленной на воротнике, не делая попыток войти в комнату. Боялся разбудить малышку? На его лице читалась тревога.
– Лучше, – ответила я, едва заметно улыбнувшись. Может быть если он заметит, что я не сильно тревожусь, ему и самому станет легче? – Но ей нужно время. И многое еще предстоит сделать.
– Спасибо, Анна, – его взгляд перетек ко мне, а голос зазвучал мягче. – То, что вы делаете для нее... я этого не забуду.
Я кивнула, чувствуя, как мои щеки слегка порозовели.
– Это моя работа, – тихо проговорила я, хотя в глубине души знала, что для меня это больше, чем просто работа.
Он задержал взгляд на мне чуть дольше, чем обычно. В его карих глазах столяло какое-то очень странное… пронзающее меня до основания, выражеине. Он словно опомнился в какой-то момент, рвано кивнул и ушел.
Я смотрела ему вслед, чувствуя, как внутри меня рождается все больше уверенности.
Я сжала кулаки и кивнула самой себе. Ну что же. Посмотрим, что еще можно сделать.
На следующий день, после визита к Люсиль, я проснулась с ощущением, что силы понемногу возвращаются. Конечно, слабость все еще давала о себе знать, двигаться приходилось с осторожностью, а некоторые необдуманные действия или слишком резкие движения отзывались болью в спине и на ребрах. Вчера вечером я обнаружила, что синяки стали совсем черными.
Это не укрылось и от Марты. Зато я узнала, что в этом мире есть йод. И теперь красовалась чередой сеточек по всему телу…
Я уже могла уверенно ходить и заниматься своими делами…
Однако поместье, казалось, решило иначе…
Проснувшись, я поняла, что Марты снова нет в комнате, а за окном уже совсем светло. Со всеми этими событиями я сбилась с режима, а моя старшая подруга уходила совершенно бесшумно, отказываясь меня будить.
Вот и теперь. Сама уже давно встала и ушла работать, а я сплю, как молодая госпожа.
Я едва успела одеться, как она зашла в комнату с решительным видом и подносом в руках. На нем стояли чашка ароматного чая, тарелка с овсяной кашей и еще что-то запеченное, источавшее восхитительный запах.
– Выспалась? – спросила Марта, подозрительно щурясь и следя за моими движениями. Все пыталась подловить меня на том, что мне плохо или больно.
– Да, Марта, – я кивнула и обреченно улыбнулась. – Тебе не следует так беспокоиться. Я уже в порядке.
– Вижу я, как ты в порядке, – заявила она, не терпя возражений. – Не думай, что я позволю тебе бегать по всему поместью, пока ты едва держишься на ногах.
– Но мне правда гораздо лучше, Марта, – начала было я, пытаясь возразить, но ее взгляд остановил меня.