Такой смеси возбуждения, предвкушения и страха она еще не видела! Парню нравилось то, что она проделывала с ним! Проверяя себя Авалон провела рукой в перчатке по его лбу, коснулась век, носа, губ. Он был красив, этот цветок гарема, он манил ее своей красотой, необычной в ее краях, так что она пожелала погладить шею, выступающие ключицы, а потом подала знак, чтобы парень перевернулся, открывая ей грудную клетку, плоские мужские соски и неожиданно темную дорожку жестких волос, убегающую под шаровары.
– Хорооошшш, – Авалон вздрогнула услышав это слово потому что осознала, что произнесла его сама!
Прохладные ладони легли на ее плечи, поддерживая и настраивая на нужный лад:
– Действительно, не дурен, потрогаешь?
Вместо ответа девушка провела рукой от плеча парня до запястья и обнаружила браслет с такими же камушками, что и на ошейнике. Теперь она уже замечала, что безделушку украшает петля, которую удобно цеплять на крюк в том самом углу с цепями, а изнутри есть подкладка, смягчающая натяжение. Ее пальцы поиграли и этим украшением, заодно щекоча ладонь парня. Он прикрыл глаза, закусил губу и тяжело дышал.
– Что с ним? – негромко спросила девушка, слегка повернув голову к тому, кто стоял сзади, заставляя ее саму дышать чаще.
– Он не знает, чего от тебя ждать и это ожидание продлевает его удовольствие, – пояснил Господин. – Поцелуй, или удар плетью? Он вынесет все, но его сердце бьется в предвкушении, а тело скоро потребует разрядки, поспеши с выбором, – последние слова Господин произнес весьма лукаво, и указал Авалон на стойку с кнутами, которую послушно придвинул Безликий.
Девушка смутилась. Бить кого-то кнутом она не собиралась, и то что Господин подталкивал ее к этому вновь вызвало ее раздражение. Чтобы усмирить его, она резко дернула кушак шаровар. Тяжелый шелк моментально выскользнул из петель, заставляя тонкую ткань штанов сползти ниже. Яркий пояс был таким плотным и гибким, что Авалон захотелось непременно найти ему применение, например завязать парню глаза, или нет, лучше стянуть руки над головой и полюбоваться блеском дорогой ткани рядом с его волосами.
– Прелестно, – Господин даже пару раз хлопнул в ладоши, – мне нравится твое чувство прекрасного Авалон. Продолжай!
Теперь девушка стояла рядом с длинной стороной стола, и примеривалась к шароварам. Просто срезать их ей показалось скучным, и она принялась разрезать ткань на узкие полоски не трогая пояс и манжеты. Тонкая ткань раскрывалась, как лепестки цветка, демонстрируя гладкую кожу. Не удержавшись, Авалон провела пальцем по всей длине разреза, пощекотав чувствительное местечко под коленом.
Пожалуй, ей нравилось такое развлечение, вот если бы она могла так же разрезать одежду на зяте, любуясь его испуганным лицом… А парочка Безликих держала бы его вывернув руки и тыкая мордой в стол, как он когда-то «вразумлял» ее, едва не сломав нос.
Брови девушки сошли на переносице и теперь она резала ткань с ожесточением, стараясь выложить свой гнев. Повелитель стоял неподвижно не вмешиваясь. Возможно его лицо и выражало какие-то эмоции, но его скрывали глубокие тени, превращая фигуру в темный силуэт.
Наложник осторожно вздохнул, когда ножницы замелькали уже не с внешней стороны бедра, а возле самого паха, но шевельнуться не посмел. Девушка остервенело дорезала последний клочок, а потом руками рванула пояс, обнажая парня в один миг! Что-то столь яростное было в ее взгляде, что напряженный орган раба скукожился и упал. Повелитель не комментировал конфуз, но Авалон это остановило. Она быстро потрогала браслеты на лодыжках парня и повернулась к Господину:
– Я его потрогала, можно мне отдохнуть?
Повелитель вышел из тени, заглянул в ее лицо и обнаружил там горечь, гнев и презрение к самой себе.
– Иди, – медленно кивнул он, Ар проводит. Он же принесет тебе вина. – Девушка удивленно вскинула взгляд, и Господин снизошел до объяснений: – некоторые раны нужно лечить медом, некоторые бальзамом, а некоторые, поливая вином.
Авалон молча поклонилась и вышла. Один из Безликих топал за ней, разгоняя слуг и любопытных одним звуком своих шагов.
В покоях девушка упала на ложе, натянула на плечи тяжелое одеяло, набитое шерстью. Здесь среди каменных стен было прохладно даже летом, а уж поздней осенью без очага и одеяла можно к утру превратиться в кусок льда.
Тихо скрипнула дверь, пропуская Безликого с подносом в руках. Авалон бросила на него безразличный взгляд полностью уйдя в свою боль. Следом за первым слугой шел второй. В его руках покачивалась огромная оплетенная бутыль, будь горлышко пошире девушка легко поместилась бы в ней.
Слуги придвинули к постели столик, сняли полотенце с подноса. Бокалы из бледного голубоватого камня, серебряные блюда с тонко порезанным сыром, мясом и фруктами, и горшочек, накрытый плотной крышкой. Безликие наполнили бокалы и удалились, не сказав не слова.
Авалон покрутила бокал в руках и сделала глоток. Сладко-горький вкус остался на языке, аромат черной смородины коснулся неба, такой родной и такой далекий теперь… Первая слезинка скользнула по щеке незаметно, вторая скатилась в бокал, испортив вкус вина, третья… дальше слезы хлынули градом, смывая боль израненной души.
Немного успокоившись девушка открыла горшочек и обнаружила в нем густой мясной суп с кусочками овощей. Жгучий бульон, приправленный черным перцем, согрел не хуже вина, а еще пробудил аппетит и жажду жизни. Съев несколько ложек Авалон вспомнила про сыр, про тонко порезанный белый хлеб, и позволила себе просто наслаждаться жизнью, не вспоминая о горечи своих утрат.
То ли вино оказалось слишком крепким, то ли ее душа устала так же, как и тело, но глаза девушки неудержимо закрывались, так что она едва успела положить ложку и упасть на подушки.
Похмелье было тяжким. Со стоном разлепив глаза Авалон увидела стакан мутноватой жидкости с плавающими в ней льдинками и потянулась к нему, но не достала, так сильно закружилась голова. Бокал сам медленно подплыл к ее лицу, под затылком оказалось что-то мягкое и твердое и живительная влага полилась в горло, освежая все на своем пути.
Только после третьего бокала Авалон сумела разлепить глаза и понять, что с ней нянчится служанка – пожилая крепкая женщина со строгим лицом.
– Очухалась? Давай мыться! – не просто предложила, а буквально скомандовала она.
Купание, одевание, прическа, о еде девушка старалась не думать, чтобы поменьше мутило. Она мало замечала то, что творилось вокруг и немного удивилась только тогда, когда служанка подала ей теплый плащ, берет и толстые войлочные башмаки, которые надевали прямо поверх туфелек.
– Зачем это? – удивилась Авалон, приходя в себя.
– Господин велел одеть вас и на стену проводить! – буркнула женщина, собирая рассыпанные шпильки.
– Ясно, – на самом деле конечно было ничего не ясно, но подышать свежим воздухом девушке хотелось.
На стену ее вывели через какие-то небольшие двери, узкие коридорчики и маленькие комнатки. Авалон уверилась, что дорогу назад она точно не найдет.
Служанка вывела ее на стену, под порывы холодного осеннего ветра и ушла, оставив одну. Девушка постояла немного, крепче стягивая завязки плаща, поправляя берет, потом прижалась к огромным зубцам и залюбовалась видом. Ее вывели на внутреннюю стену, скорее даже на крышу замка. Отсюда было прекрасно видно и возвышающуюся над замком гору, и слуг, копошащихся во внутреннем дворе, и уже опустевший сад с прудом и красивыми каменными беседками. Еще дальше виднелись леса, окружающие подножие скалы, дорога по которой прибывали караваны, какие-то домики и башенки, отсюда они выглядели почти игрушечными.
Авалон так увлеклась зрелищем, что вздрогнула, когда на плечи опустились тяжелые руки. За спиной стоял Господин.
– Любуешься видом?
– Да, так высоко, кажется еще немного и взлетишь! – пробормотала девушка, стесняясь своего детского восторга.
– Да, здесь удивительно хорошо, – серьезно сказал повелитель, – сюда не долетает чад очагов и слезы страждущих, но здесь очень одиноко. Взгляни Авалон, здесь только ты и гора!
Девушку напугали слова Господина, но он быстро отвлек ее показав гнездо орла. Горькие складки потихоньку разгладились на его лице, выражение глаз стало спокойным, и нежным.
– Такую прекрасную прогулку полагается завершать поцелуем, – сообщил он, когда они обошли стену по периметру.
Авалон закусила губу. Ей и самой хотелось коснуться губами мужских губ, так что она подняла лицо, ожидая продолжения.
– О, нет, – усмешка повелителя стала явной, – тебе придется самой постараться красиво завершить прогулку.
С этими словами повелитель сел на табурет, на котором коротали время стражники и уставился на девушку одновременно насмешливо и вызывающе.
Авалон топнула ногой от бессилия и смеха, потом склонилась к лицу Господина, обняла его скулы руками и… звонко чмокнула в нос!
– Это был поцелуй, Господин, пора возвращаться, вы замерзли! – подначила девушка в ответ.
– Хм, юная леди, – насмешливо отозвался повелитель, – вижу вы совершенно не знаете, что такое поцелуй!
Один короткий рывок и Авалон очутилась на коленях Господина. Плащи и высокая стена закрывали их от порывов ледяного ветра, широкие капюшоны создавали ощущение уединения среди бурлящей стихии, но повелитель сам был стихией. Решительно позабыв про ее страхи, он захватил губы девушки в плен, и медленно, тягуче обвел кончиком языка, заставляя Авалон трепетать, словно последний листок на ветке.
Втянув нижнюю губу Авалон в свой рот, Господин убедил ее приоткрыть губы, пропуская вперед его язык. Сначала она испугалась, и попыталась оттолкнуть мужчину, памятуя о слюнявых чмоках купца, но повелитель был неотступным, горячим и… совсем иным! Настойчиво вламываясь в середину ее рта, касаясь языком жемчужных зубов, мужчина крепко держал девушку руками, оставляя ей надежный якорь не позволяющий сознанию раствориться в бешеной буре ощущений.
Голова все же закружилась, когда повелитель немного наклонил ее, почти уронив на свое плечо, чтобы второй рукой погладить трепетную шею, потеребить мочку уха, поправить выбившийся из прически завиток.