— Насья, — рассмеялась я, стряхивая со стола муку, — я здесь всю зиму прожила. Тепло и сухо. Чего страдать-то? Кухня — самое комфортное место в Дубках, спроси у Морейна.
Я тут же осеклась, но было поздно. Кухарка глянула на меня исподволь и тут же вернулась к хлебу, сделав вид, что ничего не слышала. А я уверилась, что она вовсе не случайно назвала его барином.
Насья сразу поняла, в каких мы с Морейном отношениях. Но стыдить меня или выговаривать не стала. И я немного успокоилась. Да и всё равно он собирается на мне жениться. Осенью я официально стану вдовой. И смогу выйти за него замуж, если Хант ещё не передумает. Или что-то между нами не изменится.
Об осени я старалась особо не думать. Как барсук засовывала голову в свою нору. Понимала, что стоит мне вернуться в столицу, как на меня обрушатся неприятности.
Белла и Стелла только и ждут, когда я высуну нос, чтобы объявить меня сумасшедшей. Уверена, что и жизнь в заброшенной усадьбе они сумеют выставить как очередное проявление болезни. Или, наоборот, уверены, что я уже умерла здесь с голоду и больше им не помешаю?
Но в этом им придётся удостовериться. В таком случае стоит ждать гостей из Дайн-холла.
Конечно, мне бы самой поехать, когда дороги окончательно высохнут. Но мой главный козырь — вдовство. И его я не могу применить до осени. А связываться сейчас с золовками, у которых была вся зима, чтобы подготовиться, — себе дороже.
Да и боязно было, честно говоря. Пережитое в последнее посещение Дайн-холла всё ещё всплывало в памяти, заставляя меня вздрагивать. Страшно представить, какой сейчас могла быть моя жизнь, если б золовкам не вздумалось отправить меня в заброшенные Дубки.
Но тогда я была одинока и напугана. А сейчас у меня есть Морейн. Он обещал помочь мне. И уверена, маг сдержит своё слово.
Стоило подумать о нём, как раздался стук в дверь. Я встрепенулась и бросилась открывать. По пути поймала пристальный взгляд Насьи, наблюдающей за моей реакцией. И тут же замедлила шаг.
За дверью ожидаемо стоял Морейн.
— Не хочешь прогуляться? — взгляд лучился теплом, когда он смотрел на меня.
Я быстро закивала, радостно улыбаясь. Мы не виделись всего несколько часов, а казалось, что целую вечность.
— Я быстро, — прикрыла дверь, чтобы сквозняк не гулял по протопленному флигелю, и побежала за полушубком.
Вечерами было ещё свежо, лучше одеться потеплее. Кто знает, как надолго Морейн меня позвал.
— Ужин будет через час, — подала голос Насья, наблюдающая моё поспешное одевание. — Вы уж, барышня, не опаздывайте.
Да ладно уже смущаться, она давно поняла, что я влюблена в своего «телохранителя».
— Хорошо, — ответила, не поворачиваясь, чтобы не встречаться с ней взглядом и не краснеть.
— И барина позовите, — крикнула она, когда я уже схватилась за ручку двери, — негоже ему ютиться за столом с мужиками.
— Хорошо, — снова ответила я и выскользнула за дверь.
Плотные сумерки рассеивали фонари, установленные сегодня вдоль дорожек. Вечером Дубки выглядели более уютно, чем днём. Но скоро и это изменится.
Не сговариваясь, мы с Морейном направились к реке. Едва выйдя за калитку, он схватил меня в охапку и припал к моим губам с жадным поцелуем.
Эти сладкие, тягучие, как патока, мгновения сменились ушатом ледяной воды, когда Морейн, отстранившись от меня, сказал:
— Нам надо поговорить, Лив.
58
Я почти сразу поняла, что он собирается сказать. Только что не было даже подобной мысли, а сейчас я знала наверняка, что Морейн отправляется в столицу.
— Ты уезжаешь? — озвучила свою догадку.
— Да, Лив, я хочу разведать обстановку. Узнаю, что там происходит. Ведь ты теперь не одна, и я не буду за тебя переживать.
Всё это звучало очень правильно, логично и правдоподобно. Почему же тогда меня не отпускает ощущение, что это конец? Что он собирается меня оставить?
— Ну что ты молчишь, Лив? — он взял меня за плечи и слегка сжал, заставляя заглянуть себе в лицо.
Я вздохнула.
— А что говорить? Ты ведь уже всё решил, — я непроизвольно дёрнулась, выскальзывая из его захвата. Именно выскальзывая, потому что он сразу же отпустил.
— Ну что ты начинаешь? — Морейн прислонился спиной к ограде и скрестил руки на груди.
— Что я начинаю? — я тоже повернулась к реке. Смотреть на тёмную воду и низкое небо всяко было легче, чем встретиться взглядом с возлюбленным, который собирается меня покинуть.
— Я же делаю это для тебя!
— Правда? — а вот теперь я повернулась к нему, чтобы заглянуть в лицо и понять — врёт он или нет.
— Для тебя и… для себя, для нас, — он запнулся лишь на долю мгновения. Крохотную долю.
Но мои обострённые чувства её уловили. Внутри всё оборвалось. Он попользовался мной. И как женщиной, и как магическим источником. Пополнил свой резерв и теперь возвращается обратно. К своей жизни, в которой нет места мне.
Зачем же было обещать на мне жениться? Я ведь ничего не просила!
Ни-че-го!
— И как долго ты собираешься отсутствовать?
Внутри меня всё заледенело. Будто я вновь оказалась подо льдом тёмного озера. И лишь оболочка всё ещё жила, разговаривала, задавала вопросы. Хотя смысла в них уже не было.
— Пока не знаю, как пойдут дела… — ответ был обтекаемым.
Впрочем, как я и ожидала.
— Хорошо, — а что ещё я могла сказать?
Упасть перед ним на колени и умолять, чтобы не бросал меня? Для этого во мне оставалось достаточно гордости. Да и вряд ли поможет. Если Морейн решил уехать, он это сделает. Никакие уговоры и мольбы его не остановят.
Об ужине я ему не сказала. Просто забыла. На фоне той гигантской трещины, в которую проваливалась моя жизнь, ужин был крохотной песчинкой, которую легко не заметить.
Когда Морейн снова поцеловал меня, я не стала возражать. Зачем? У нас осталось не так много времени, чтобы тратить его впустую. Я слишком любила этого мужчину, чтобы не насладиться последними минутами, которые мы проведём вместе.
И хотя этот поцелуй горчил из-за скорого расставания, я упивалась им не меньше, а может, даже и больше, чем всеми взятыми прежними поцелуями. Именно потому, что знала точно — скоро их не останется вовсе.
— Где барин?
— Что? — вопрос Насьи я даже не сразу разобрала. Всё ещё была полна мыслями о Морейне и нашем разговоре. То есть прощании.
— Барин придёт на ужин? — терпеливо повторила кухарка, помогая мне снять полушубок.
— Ужин? — мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что она имеет в виду. — А-а, нет, он не придёт.
— Ну и ладно, нам больше достанется, — Насья смотрела с тревогой, но сохраняла бодрый тон. — Мойте руки, барышня, и садитесь за стол.
— Я тоже не буду ужинать. Спасибо, Насья, я не голодна.
У меня просто не осталось на это сил.
Я стянула обувь, прошлёпала к печи и забралась на лежанку. Отвернулась к стенке, закуталась в одеяло. Зажмурила глаза. Однако это не помогало.
Прежде столь уютный мирок не давал комфортного чувства безопасности. Ведь раньше мы лежали здесь вдвоём, а теперь я осталась одна. В то время как всё вокруг меня напоминало о нём. А ещё его запах, он не просто был на каждой вещи, он преследовал меня, проникая в ноздри и заставляя стискивать зубы, чтобы не стонать от отчаяния.
— Барышня, вы не приболели? — Насья подошла незаметно. А может, это я отключилась от реальности. — Нате вот, выпейте молочка с мёдом.
Поворачиваться не хотелось. Вообще двигаться, говорить, дышать…
Но мне не хотелось и обижать Насью. Она заботится обо мне.
Поэтому я выбралась из-под одеяла и приняла у неё глиняную кружку. От неё пахло горячим молоком, сдобренным ложкой мёда.
Я вовсе не одна. У меня есть Насья. А ещё старый Венс, Зара, Нютка и другие люди, которые не позабыли обо мне за три года и вернулись в Дубки, несмотря ни на что.
Я позволила Насье коснуться ладонью моего лба, дождалась, пока она удовлетворённо выдохнет, и улыбнулась. Как сумела.
— Всё хорошо, милая Насья. Правда, всё хорошо. Просто Морейн сообщил мне, что уезжает в столицу. Вот я и пытаюсь… свыкнуться с этой мыслью.
— Ох, пресветлые боги! — кухарка всплеснула руками. — Да как же так-то⁈
— А вот так… — я залпом допила остатки молока и вернула кружку. — Но знаешь что? Это не так и ужасно. Я ведь больше не одна. У меня есть все вы. А Морейн… У него дела в столице. Он с ними разберётся и вернётся в Дубки.
Насья так тяжело вздохнула на это, что стало понятно — не верит.
— Ничего, барышня, справимся, — она ласково погладила меня по голове. Прямо как прежде. В далёком детстве. — А теперь поспите.
Я послушно улеглась, отвернувшись к стене. Насья поправила мне одеяло и ушла убирать со стола. Она долго возилась, вздыхала, позвякивала посудой, а потом улеглась на лежанку. Ту самую, которую прежде занимал Морейн, когда я только притащила его, раненого.
Я дождалась, когда кухарка уснёт и начнёт похрапывать, и лишь после этого разревелась.
59
Он уехал через три дня.
Всё это время Морейн помогал мужчинам восстанавливать усадьбу. Они перестилали прохудившиеся крыши, счищали мох со стен, латали щели. Работы в пустовавших три года Дубках было много. Дела хватало всем.
Даже мне.
Насья попыталась было запретить, но потом махнула рукой.
— И правда, барышня, при деле-то легче.
Меня отрядили в теплицу помогать Нютке. Собирать урожай овощей, посаженных Морейном, проращивать семена для новых саженцев. Хант пообещал, что теплица продержится пару месяцев, питаясь от меня, а потом растает без удерживающих заклинаний.
Его слова резанули слух. Если он не собирается обновлять заклинания через два месяца, значит, не думает возвращаться?
Но виду, что это причиняет мне боль, я не подавала. По крайней мере, старалась. Вела себя, словно ничего не изменилось. Пыталась улыбаться, даже смеялась над шутками.
Насья смотрела на меня с жалостью. Люди перестали шутить в моём присутствии. А Морейн сделался молчалив и задумчив.