— Да, — подтвердил он. — Ты теперь свободная женщина, Лив…
— Нет, — выдохнула я. — Ты обещал на мне жениться. Никакая свобода мне не нужна.
Он не ответил. Он вообще больше не смотрел на меня. И кажется, вовсе не дышал.
— Нет! Морейн! — я схватила его за воротник и встряхнула. — Ты не можешь умереть. Не оставляй меня, пожалуйста.
Но он не отвечал и не двигался. Глаза Морейна закрылись.
— Не-ет! — закричала я. — Нет! Нет!
А потом выпрямилась.
Что там говорил Гилберт? Я стала для него бесполезной, потому что закрыла силу? Источник может распоряжаться своей магией. И если может закрыть, значит, может и отдать? Столько, сколько нужно. Например, всю, без остатка.
Хватит ли этого, чтобы наполнить резерв Морейна? Чтобы он выжил?
Остальное неважно.
У меня не было уверенности, что я сумею. Я почти ничего не знала о магии и совсем не умела ею управлять. Но осознание, что жизнь Морейна зависит от моей решимости, заставляло действовать.
Даже если не выйдет, я буду знать, что попыталась.
Но у меня обязательно выйдет! Иначе не может быть.
Я легла рядом с Морейном и прислушалась к его дыханию. Оно было поверхностным, едва ощутимым. Но он всё же ещё дышал.
Вдруг во мне шевельнулся ребёнок. Так осторожно, нежно, словно поддерживая меня в моей решимости.
— Мы спасём твоего папу, — пообещала ему.
А потом сосредоточилась, представила, что я водопад. Моя вода — это сила, которая мощным потоком стремится вниз — наполняя резерв. Едва образ стал проявляться, накрыла губами рот Морейна, отдавая ему свою магию. Ощущая её поток, который с тонкого ручейка возрос до полноводной реки и забил водопадом.
Нечто внутри меня попыталось перекрыть это течение. Замкнуть магию во мне, не выпуская.
Но я не могла этого позволить. Воспротивилась. Застонала от болезненного напряжения. В груди стало горячо. Меня окутала волна жара. Очень хотелось остановиться, прекратить всё это. Но я стиснула кулаки, заставляя силу течь из меня. Наполнять Морейна. А затем стало так больно, будто из груди вырвали сердце. Это длилось и длилось бесконечно.
Я поняла, что не справлюсь. Просто не смогу. И уже почти решилась оторваться от губ Морейна. Но тут внутри меня шевельнулся малыш. Следом пришло спокойствие и уверенность, что всё получится.
А затем сиреневое сияние окутало нас с Морейном.
Я словно оказалась внутри облака из ваты — мягкого, тёплого. Оно нежно баюкало меня, заставляя закрыть глаза и отрешиться от этого мира.
В себя я пришла от осторожного поглаживания по щеке.
— Лив, — звал меня голос очень дорогого мне человека. — Лив, очнись.
Я открыла глаза. Надо мной склонился Морейн. Живой и, кажется, здоровый. Впрочем, в последнем ещё нужно было убедиться.
— Всё получилось? Ты живой? — на всякий случай уточнила я.
— Живой, — откликнулся Хант, целуя мою руку, и с горечью добавил: — Зачем нужно было отдавать всё? Лив, теперь в тебе нет магии. Совсем нет.
64
— Теперь ты меня бросишь? — я была готова разрыдаться от отчаяния.
— Дурочка! — выдохнул Морейн и крепко-крепко прижал к себе.
Однако возражать не стал. И я изо всех сил старалась не обращать на это внимание.
Не знаю, сколько мы так сидели, обнявшись, но мне всё равно было недостаточно. Слишком многое пережила за последние несколько минут. Слишком испугалась за наши жизни.
Поэтому когда Хант попытался подняться, я обхватила его руками.
— Куда ты? Уходишь?
— Надо проверить Дайна, — вздохнул он. И я всё-таки его отпустила.
Точно. Мой бывший муж. Теперь-то уж наверняка бывший. Конверт со свидетельством о разводе красноречиво лежал на зелёной травке.
Как и сам Гилберт.
Морейн подошёл к нему. Проверил пульс на запястье, а затем, нахмурившись, начал снимать с него янтарные накопители.
— Лив, мне нужно что-то вроде верёвки, — попросил он.
— Живой? — выдохнула я испуганно.
Мне не хотелось становиться убийцей графа Дайна, но сама мысль, что тот, кто мучил меня много лет, жив — пугала.
— Живой, — этом отозвался Морейн, добавив сквозь зубы, — подобную пакость сложно убить.
Я огляделась. На треснувшем этюднике был толстый кожаный ремень, но короткий. Вряд ли подойдёт. Поэтому я оторвала полосу от сорочки. А потом, подумав, оторвала ещё одну. На всякий случай.
Морейн вытащил обломок из ладони графа, перевязал и стянул руки за спиной. Гилберт тут же пришёл в себя и застонал от боли. Но, когда увидел, что происходит, выругался сквозь зубы.
— Ты что творишь, ублюдок⁈ — прошипел он Морейну. — Немедленно развяжи меня, Хант.
Граф дёрнулся, но тут же зашипел от боли. Тем более что Морейн с ним не церемонился и не отвечал на ругательства. Тогда Гилберт переключился на меня. Столько бранных слов я никогда прежде не слышала. Бывший муж поливал меня словесной грязью и осыпал угрозами.
— У тебя найдётся ещё немного ткани? — поинтересовался Хант.
— Конечно, — я оторвала очередную полосу от сорочки и протянула ему.
Гилберт понял, что тот собирается сделать, когда Хант подошёл слишком близко.
— Ты не посмеешь, грязный ублюдок, — он замотал головой и попытался увернуться. Но тщетно. Морейн завязал рот графу, превращая ругательства в злобное бормотание.
Так мы и двинулись в сторону усадьбы. Гилберт впереди, подгоняемый тычками, а мы с Морейном — за ним.
Я всё прокручивала события в памяти, заново переживая произошедшее.
— Морейн, почему ты пришёл пешком? — вспомнила непонятный момент. — Почему не перенёсся порталом ко мне?
— Потому что хотел устроить тебе сюрприз и сделал портал к воротам усадьбы, — Хант покачал головой. — Там уже узнал, что ты ушла рисовать. На второй портал у меня не осталось сил.
А у меня сжалось сердце. Морейн бежал спасать меня без магии. Не отступил, даже когда увидел, кто мне угрожает.
— А почему ты не сделал такие же? — я стянула с руки браслет и отдала Морейну.
— Не хотел, чтобы ты думала, что мне от тебя нужна только магия.
— А что ещё тебе от меня нужно? — спросила я, чувствуя, что голос срывается от волнения.
Морейн сжал мою ладонь и перевёл взгляд на шагающего впереди и то и дело оглядывающегося Гилберта.
— Мы с тобой позже обо всём поговорим, хорошо?
— Хорошо, — кивнула я, думая, что должна рассказать ему о ребёнке, какое бы решение он ни принял.
Но в тот день поговорить у нас не вышло. Сразу из усадьбы Морейн ушёл порталом в столицу, воспользовавшись янтарными накопителями. Так как во мне магии больше не было.
С собой он прихватил ругающегося сквозь кляп Гилберта.
А потом начался суд.
Граф Дайн был аристократом, поэтому заседания проходили в закрытом режиме. Допускались только участники, свидетели и родные.
Золовки, увидев меня, сразу бросились с обвинениями и тычками. Их усмирили жандармы, пригрозив арестовать за нанесение повреждений свидетельнице.
— Мы ещё поговорим, когда ты вернёшься домой, — прошипела Стелла, возвращаясь на своё место.
— Это вряд ли, — ответила я тихо, потому что знала точно — в моём доме этих злобных гадин никогда не будет.
Морейна на заседаниях не было. Да и за всё время суда мы виделись лишь пару раз. Хант сказал, что нам не стоит пока афишировать наши отношения, чтобы защита Гилберта не использовала это против меня.
Ведь мой бывший муж обвинил меня в измене и неисполнении супружеского долга.
Поэтому беременность тоже пришлось скрывать.
К счастью, мне не пришлось посещать все заседания. Только те, где моё присутствие было необходимым. Да и когда я сидела в зале, наблюдала за людьми, гадая, кто из них имеет отношение к Ордену. Ведь маги ничем не отличались от обычных людей.
Это отвлечение было мне необходимо, чтобы не сойти с ума от грязи, которую выливали на меня невестки и граф Дайн. Отрешиться было неимоверно сложно, но я старалась ради своего ребёнка.
К тому же за спиной я постоянно ощущала незримое присутствие Морейна. И это придавало мне сил.
Через полтора месяца мучения закончились.
— Встать, суд идёт! — объявил один из законников.
Присутствующие послушно поднялись с жёстких деревянных скамей. В зал вошёл грузный пожилой судья и опустился на своё место.
Сразу после этого двое жандармов привели Гилберта.
Граф Дайн сильно изменился за это время. Осунулся и похудел. Заострился нос. Под глазами пролегли тени. Его роскошные волосы, которыми Гилберт так гордился и тратил много времени на уход за ними — свалялись и засалились.
Рубашка графа тоже не отличалась свежестью. Казалось, ему всё равно, как он выглядит.
При каждом шаге Гилберта, позвякивали кандалы, которыми были скованы и руки, и ноги. В этот момент мой бывший муж выглядел исключительно жалко. И я поняла, что мой страх перед ним рассеивается. Я свободна от прошлого. Тень графа больше не будет довлеть надо мной, окатывая ужасом.
Графа Дайна оставили в десятке шагов от судьи. Тот поднял взгляд и монотонно зачитал приговор.
Гилберта признали виновным в мошенничестве, подлоге и попытке убийства Морейна Ханта. Магия ни разу не была упомянута. Но законники явно знали, о чём идёт речь.
Услышав, что ему грозит пожизненная каторга на серебряных рудниках, Гилберт покачнулся. Казалось, это известие окончательно сломило его.
— Это всё ты виновата, тварь! — на меня с криком бросилась Белла, сидевшая в противоположном ряду.
Я сжалась. Из-за своего положения я стала медлительной и неуклюжей. Убежать или уклониться от нападения золовки я бы не смогла. Но за мгновение до того, как она нанесла удар, её перехватили сильные руки.
Я открыла глаза. Морейн держал Беллу за запястье, сжимая чуть сильнее необходимого. Так, что она скорчилась от боли.
— Мисс Дайн, — произнёс он холодным, официальным тоном, будто и не выворачивал ей запястье, — вам с сестрой необходимо проследовать со мной.
— Куда? И зачем? — она со злостью вырвала руку ровно через мгновение после того, как Морейн её отпустил.