Он был ровесником Чжи Ен и учился на преподавателя физкультуры. Старшие члены клуба при походе в горы всегда ставили их с Чжи Ен в пару, чтобы он помогал ей не отставать от других. С ним она впервые сходила на бейсбольный и футбольный матчи. Она не понимала, что происходит на поле, но ей нравилась общая атмосфера и то, что она была вместе со своим парнем. Перед началом игры он назвал Чжи Ен, которая совсем не разбиралась в спорте, ведущих игроков и объяснил основные правила, но во время игры они только смотрели на поле. Потом Чжи Ен спросила у него, почему он ничего не объяснял ей в процессе.
– Ну, потому же, почему ты не объясняешь мне каждую фразу и каждую сцену, когда мы вместе смотрим кино. Парни, которые растолковывают своим подружкам каждую мелочь во время игры, кажутся мне, не знаю, такими самодовольными. Они пришли смотреть игру или выпендриваться? Это какой-то отстой.
Они часто ходили вдвоем смотреть бесплатное кино, которое показывали в студенческом клубе, и фильмы всегда выбирала Чжи Ен. Ему нравились любые жанры – хоррор, романтика, мелодрамы, научная фантастика. Он смеялся громче и плакал сильнее, чем Чжи Ен. Он ревновал, когда она замечала, что такой-то актер красив, и записал ей компакт-диск со всеми ее любимыми песнями из фильмов.
Обычно они проводили время в университете. Вместе занимались в библиотеке, писали статьи в компьютерном классе, ходили заниматься в спортзал. Они обедали в студенческой столовой, ходили покупать какие-то мелочи в магазине, открывшемся в студенческом центре, пили кофе в кафе рядом с ним. По каким-нибудь особенным поводам они ходили в дорогое японское кафе или в ресторан, которые были за пределами возможностей обычных студентов. Ему нравилось, как Чжи Ен пересказывает сюжеты комиксов, которые читала в детстве, романы или популярные телешоу, и он заставлял ее больше заниматься спортом – например, прыгать через скакалку.
Мать Чжи Ен каким-то образом узнала, что в новом здании через дорогу от их бывшего гриль-бара собираются открыть большую детскую больницу на несколько отделений. Она уговорила мужа, который клялся, что никогда больше не даст запрячь себя в рабство франшизы, открыть по франшизе небольшую столовую, в которой варят каши. Через дорогу на самом деле открылась детская больница, заняв со второго по восьмой этажи большого здания. К счастью, больничная еда была невкусной, так что многие родители стали покупать у них кашу навынос, а те, кто навещал больных, заходили перекусить по пути в больницу или из нее. Кроме того, в том же районе построили большой комплекс многоквартирных домов, в котором поселилось много молодых семей, и они тоже часто обедали у них. Даже в будние дни в столовой обедало много народу, а семьи с маленькими детьми становились постоянными посетителями, потому что в округе не было особенного выбора. Так что семейный доход очень заметно вырос по сравнению с тем, что зарабатывал отец Чжи Ен на государственной службе.
А еще семья внезапно узнала, что мать Чжи Ен, никому не говоря, купила квартиру в 42 пейонга в большом многоквартирном комплексе неподалеку. Она годами выплачивала ипотеку, а потом, благодаря успешному бизнесу со столовой, продала их небольшую квартиру и выплатила остаток взноса. И вот вся семья, включая Юн Йонг, отказавшуюся от дополнительных баллов, которые она могла получить, если бы искала работу за пределами Сеула, и сдавшую Государственный экзамен на должность учителя в Сеуле – переехала в совершенно новенькую квартиру.
Однажды вечером отец Чжи Ен вернулся с затянувшейся вечеринки со своими бывшими коллегами с госслужбы и стал звать детей так громко, что вся гостиная буквально затряслась. Младший сын, слушавший музыку в наушниках, и обе сестры, которые уже уснули, выбежали к нему навстречу и стали упрекать его за то, что он пришел домой таким пьяным, начал шуметь и всех перебудил.
– Моя жизнь оказалась лучше всех! Все эти мужики, которых я видел сегодня, они и близко не могут ко мне подойти! А у меня все получилось! Мы все молодцы! Мы справились!
Его коллега, который вложился в торговлю с Китаем, потерял свою компенсацию, все те, кто остался на госслужбе, и те, кто ушел на пенсию, как он, зарабатывали жалкие крохи. У него был самый большой доход и самый просторный дом. Все завидовали тому, что его старшая дочь стала учителем, вторая учится в Сеульском университете, и у него есть еще младший сын. Так что отец стоял посреди комнаты, светясь от гордости. Мать, смеясь, обняла его.
– Столовая с кашей – это моя идея, и квартиру купила тоже я. А дети выросли сами. Да, у тебя все получилось, но ты не сам все это сделал, так что будь добр ко мне и к детям. А спать сегодня ложись в гостиной, ты насквозь пропах выпивкой.
– Конечно! Конечно, половина из этого – твоя заслуга. Я ценю тебя, О Ми Сук!
– Половина? Да там хорошо если семьдесят на тридцать. И семьдесят – моя заслуга. А тридцать – твоя.
Мать зевнула и принесла отцу одеяло и подушку. Отец попросил своего единственного сына лечь с ним спать на полу в гостиной, но тот отказался из-за запаха алкоголя. Но даже это не омрачило его настроения, он завернулся в одеяло, как в плащ, лег, даже не умываясь, на полу в гостиной, и вскоре громко захрапел.
После первого курса бойфренд Чжи Ен должен был идти служить в армию. Чжи Ен вместе с его родителями проводила его в армейский тренировочный лагерь, где слезно попрощалась с ним, но уже через пару месяцев ей стало невыносимо одиноко. Иногда она писала ему такие длинные письма, что они с трудом влезали в конверт, а иногда обижалась неизвестно на что и не хотела отвечать на его звонки. Если до армии ее бойфренд всегда был доброжелательным и спокойным, то теперь он напоминал туго сжавшийся комок нервов, который мог взорваться в любой момент. Сама мысль о том, на что он тратит лучшие годы своей жизни, вызывала в нем тоску, расстройство и ярость – именно в таком порядке. Когда он приходил в отпуск, то после радости первого момента встречи все остальное время они ссорились.
Чжи Ен решила расстаться с ним. Сперва он воспринял это на удивление хорошо, но потом, приходя в отпуск, каждый раз напивался, бесконечно звонил ей и слал странные сообщения в поздние часы: «Ты спишь?» А однажды его нашли спящим возле столовой в большой луже рвоты. В здании, где находилась столовая, после этого пошли разговоры, что дочь владельца бросила своего парня в армии и он сбежал оттуда, чтобы отомстить.
Чжи Ен было неловко возвращаться в туристический клуб, но она все равно продолжала заходить туда время от времени, чтобы присматривать за новенькими девочками. Клуб был в основном мужским, потому что девочки часто уходили после нескольких походов. Своей привязанностью к клубу Чжи Ен была обязана Ча Суньг Юн, и ей хотелось передать это следующим девушкам.
Мальчики в клубе называли девочек «Цветы среди травы» и вели себя так, словно возносят их на пьедестал. Никакие отказы не могли помешать им носить тяжелые вещи девочек, выбор меню во время обеда и после похода всегда предоставлялся девочкам, и девочкам же всегда отдавали самую лучшую и большую комнату во время совместных поездок, даже если в них участвовала только одна девочка.
Но при этом они утверждали, что клуб держится на ощущении братства сильных, добрых мужчин, которые вместе покоряют вершины. Президентом, вице-президентом и секретарем клуба всегда были только мужчины, клуб иногда проводил совместные походы с женским университетским турклубом, и оказалось, что есть еще одна, только мужская, тургруппа для выпускников. Суньг Юн всегда говорила, что девочкам не нужна никакая особенная забота – они требуют тех же обязанностей и возможностей. «Вместо того чтобы выбирать меню, мы хотим баллотироваться в президенты клуба». Мальчики только улыбались и кивали, но один давний член клуба – парень, который писал диссертацию и уже девятый год был в университете, – всегда отвечал ей одно и то же: «Сколько раз тебе повторять? Для женщины это слишком. Вы освещаете клуб одним своим присутствием».
– Я тут не для того, чтобы светить, – отвечала Суньг Юн. – Если клубу нужен свет, купите лампу. Меня тошнит от всего этого, но я все равно буду до последнего биться за то, чтобы женщина когда-нибудь стала президентом турклуба.
Этого не случилось за время ее учебы, но после она узнала, что девушка, поступившая в университет ровно на десять лет позже Суньг Юн, все же получила этот пост. Реакция Суньг Юн была высокомерной: «Знаешь, не зря говорят – время движет и горы, и реки».
Чжи Ен не была так привязана к клубу, как Суньг Юн, но она следила за тем, что там происходит, до случая во время осеннего похода на третьем курсе. Они разбили лагерь в природном парке неподалеку и после недолгого похода собрались там небольшими группами, стали играть в волейбол и другие игры и пить. Чжи Ен замерзла, и ей показалось, что у нее начинается простуда. Она пошла в комнату, где несколько новеньких играли в карты возле обогревателя, зарылась там в кучу одеял и матов, лежащую в дальнем углу, и накрылась с головой одеялом. От тепла, идущего с пола, она расслабилась и задремала под негромкие разговоры и смех других ребят.
– Думаю, Ким Чжи Ен совсем с ним покончила.
Чжи Ен услышала, как кто-то назвал ее имя. «Разве тебе не нравится Ким Чжи Ен? – Даже больше чем нравится. – Ну так чего же ты ждешь? Пригласи ее куда-нибудь, мы все тебя поддержим», – донесся до нее звук нескольких голосов. Сперва она решила, что ей все это снится, но, по мере того как она просыпалась, она начала узнавать голоса этих людей. Это была группа ребят, вернувшихся из армии, которые раньше сидели и пили в соседней комнате. Чжи Ен уже совсем проснулась и ей стало жарко, но теперь, когда она нечаянно подслушала этот унизительный разговор о ней же самой, она не могла вылезти из-под одеял.
– Фу. Это как жевать уже выплюнутую кем-то жвачку, – сказал знакомый голос.
Это был тот самый старший член клуба, который любил выпить, но никогда не заставлял пить других. Он часто покупал еду молодым членам клуба, но не садился есть с ними, чтобы они не чувствовали себя неловко. Чжи Ен всегда нравилось, как он решает все вопросы – взвешенно, разумно и практично. Она не могла поверить своим ушам. Она прислушалась внимательнее, но нет, это определенно был он. Может, он был пьян. А может, ему было неловко и он пытался отбить у других охоту заниматься дурацким сводничеством. Она придумала множество вариантов, но ни один из них не помог ей почувствовать себя лучше. И самые разумные, спокойные, нормальные парни могли оскорбить девушку – даже ту, к которой хорошо относились. «Так вот, что я для них всех – выплюнутая кем-то жвачка».