– Егор, а вы знали, что Елена Ивановна собирается взять вину дочери на себя?
– Да. Мы с Вероникой ее отговаривали, понимали, что она все равно где-нибудь да проколется. Она ведь и дядю Мишу подкупила, чтобы он сказал вам, что видел ее возле гаража.
– А что она делала в том доме, каким образом там оказались отпечатки ее пальцев?
– Она забрала ключи у Веры, поехала туда, в Пристанное, и сделала все, чтобы наследить там. А о деталях убийства она знала из записок Веры.
Мы долго еще разговаривали, я объяснила ему, что сделка все равно будет признана недействительной, поскольку под договором стоит подпись Веры, а не Вероники.
Я уезжала с тяжелым сердцем, понимая, что по воле случая оказалась свидетельницей глубокой семейной трагедии, исход которой был ясен всем: дети Якова так и не получат дом, а Вера Ступникова будет приговорена к принудительному лечению, а не к длительному сроку заключения. Так что Захару Уварову даже не придется тратиться на адвокатов.
– А где все это время была сама Вера-то? – Мира слушала меня, забыв про чай и пирог.
Я не успела ей ответить – позвонила мама, сказала, что разругалась с Иреной Васильевной. Та знала о смерти Якова и не сказала, потому что решила, что и так рассказала мне слишком много. Какие они странные, эти пожилые женщины. А может, она просто хотела запутать следствие? Я сказала маме, что очень сожалею, что из-за меня она испортила отношения с соседкой, на что мама ответила: мне и с Фабиолой не скучно.
– Рита! – окликнула меня Мира. – Ты мне не ответила: где все это время была сама Вера?
– Ее нашли той же ночью, – тяжело вздохнула я, вспоминая события последних дней. – В том самом проклятом доме, в Пристанном. Она лежала в кухне, на полу, а на столе стояла чашка с остатками отравленного кофе.
– Агата Кристи отдыхает, – покачала головой впечатлительная Мира.
– Она оставила записку: «Я – не сумасшедшая, я все сделала осознанно. Надеюсь, после моей смерти деньги, оставленные мне Яковом, будут потрачены с умом моей старшей сестрой Вероникой. Так получилось, что я всегда все делала не так. Простите меня. Берегите моих детей. Вера Ступникова». На обороте записки была нарисована чашка с дымящимся кофе и летящим почерком подписано «Госпожа Кофе».
Мира присвистнула.
– Это значит… она не была…
– Теперь это уже никто не скажет. Но вот ты, Мира, веришь, что нормальный человек мог так поступить?
Мира пожала плечами и попросила поставить чайник. Сказала, что ей холодно.