В текущих условиях интриговать против Общества Небесной Чистоты представлялось неразумным. С другой стороны, именно сейчас, когда их внимание отвлечено на ослабшего противника, имеет смысл работать на перспективу. Семена будущего падения закладываются в момент величайших триумфов, Селеста убедилась в справедливости максимы на личном опыте.
Торопиться Госпожа не собиралась, она вообще предпочитала последовательность в делах. Времени у неё было более чем достаточно. Поэтому она совершенно спокойно разбирала текучку, выжидая, пока ситуация вызреет, общалась с агентами, читала отчеты и в целом занималась тем, до чего раньше руки не доходили. Встречалась с доверенными лицами, например. Причем имелся у неё старый знакомый, к чьим словам она всегда прислушивалась — хотя следовала озвученным советам не всегда.
Старые города окутаны тайнами, окружены мистическим флером легенд. Старожилы охотно рассказывают о покончившей с собой от неразделенной любви дочери градоначальника, ставшей призраком, или покажут издали проклятый дом, чьи хозяева обязательно умирают мучительной смертью, у каждого рассказчика разной. Талейцы на чужие байки реагируют презрительным хмыканьем. Им, живущим под Проклятьем, никому ничего доказывать не надо.
Немалая доля столичных легенд связана с самой Селестой, но не все, далеко не все. Поговаривали, в заброшенном парке рядом с речным портом живет дух, знающий будущее. Если ночью прийти к нему с подношением, сказав тайные слова и совершив простой ритуал, то при удаче можно получить ответ на любой вопрос или совет, приводящий к богатству и счастью. Методы, привлекающие духа, разумеется, у каждого сказителя различались.
Взрослые люди в глупую сказку не верили, в отличие от детей и романтичных подростков, и по ночам по паркам без крайней нужды не шлялись. Опасностей в городе хватало без всякой мистики. Позднего прохожего могли ограбить и убить лихие люди из многочисленных банд — или даже не из банд, а просто праздные гуляки с зачесавшимися кулаками. По ночам выходили из подземелий хищные твари, которых вампиры хоть и уничтожали при первой возможности, но окончательно вывести не сумели. Да и вряд ли когда-либо сумеют. Самим слугам Госпожи тоже не стоило попадаться, потому что хоть им и запрещено убивать ради пропитания (положения Кодекса Ночи не являлись тайной, более того, смертным их сообщили специально), иногда накладки случаются.
Стражники и жрецы окрестных храмов в байку тоже не верили. Они знали. Чуть больше обывателей, но — знали. Парк у речного порта пользовался плохой репутацией у местных бандитов, его обходили стороной бездомные, там никогда не собирались безбашенные беспризорные мальчишки. Что бы в парке ни жило, ночью оно пробуждалось. По утрам первые прохожие находили трупы; совершенно седые люди утверждали, что бродили по темным дорожкам несколько суток, не в силах выбраться из незримого лабиринта; живущим по соседству беднякам снились вещие сны, сбывавшиеся слишком часто, чтобы их игнорировать. Молебны и засады святых воинов не помогали, маги и служители богов безуспешно искали причину странных явлений.
Селеста вопросами не задавалась — у Города не было тайн от своей Госпожи.
Беззвучно ступая по песчаным дорожкам, она уверенно шла в дальний уголок, где на берегу крохотного пруда в незапамятные времена архитекторы разместили искусственный грот. С тех пор природа отвоевала отнятые людьми позиции, грот зарос, сейчас он больше напоминал низенький холм. Изредка приходившие рабочие не обращали на него внимания, словно не замечая. По пути Селеста не встретила ни одного человека.
Не доходя до грота, вампиресса чуть приподняла подбородок, глубоко вдохнула ночной воздух и с раздражением дернула уголком рта. Опять.
— Опять, Честа! — вместо приветствия воскликнула она, быстро подходя к неряшливо одетому человеку, сидевшему на короткой деревянной скамеечке у пруда. — Сколько раз я говорила тебе!
— Странный день. Будто я споткнулся и не знаю, буду я себя ловить, или нет.
На мгновение Госпожа утратила над собой контроль, её лицо превратилось в нечитаемую маску. Сделав два шага вперед, она присела возле тела, распластанного на песке.
— Ещё не окоченела. Кто она?
— Красивая, — мужчина отвел взгляд от затянутого тучами неба и посмотрел на Госпожу. — Несчастная.
— Поэтому ты её и убил, — поняла Селеста. — Везде несчастная?
— Везде. Много и мало. Теперь хорошо. Ты похожа на лапшу.
— Почему?
— Нити. Нити!
Пользуясь тем, что рядом больше никого нет, миниатюрная немертвая с раздражением покосилась себе под ноги.
— Спасибо тебе, муженек, что отвратил Хастина от пути Провидца! Не дай ты он бы таким же стал.
Честа резко захихикал и столь же неожиданно замолчал. Взгляд его заволокло серебряной пленкой, безумец совершенно спокойно попросил:
— Не зови его. Тебя — услышит.
Видеть Честу в таком состоянии было больно. Безумно талантливый, удивительно открытый восставший стал кем-то вроде личного ученика Селесты, она выделяла его среди остальной молодежи. Потрясающие способности эмпата вкупе с высоким интеллектом и любознательностью привели к тому, что Честа в короткое время освоил ряд нестандартных путей, остановив окончательный выбор на пути Провидца. Госпожа проклинала тот день, когда разрешила Хастину обучать его. Тогда идея заполучить карманного пророка казалась ей привлекательной, она не осознавала, какую цену придется заплатить за возможность прозревать будущее.
Молодой вампир не справился, его сознание потерялось в разных вариантах реальности. Честа видел настоящее, прошлое и будущее в сотнях проявлений, неудивительно, что его разум помутился. Попытка вернуть безумцу обыденное мышление едва не закончилась гибелью самой Селесты, хотя какого-то успеха она достигла — деградировать ученик перестал, его состояние стабилизировалось.
Самое страшное, что он до сих пор оставался существом на свой лад добрым. Просто критерии для оценки у него теперь совершенно иные. При виде девушки, чья будущая судьба вызывала у него сострадание, он вполне мог решить, что, убивая смертную, он оказывает ей благодеяние.
— Где твои слуги?
— Они уже умерли. Или ещё не родились.
— Я имею в виду тех, которых я к тебе приставила.
— Писалки, — пренебрежительно заметил вампир. — Пустышки.
— Это их обязанность. Они записывают всё, что ты говоришь, и пытаются расшифровать. Так, подожди…
Селеста быстро связалась с Мерком, приказав тому прислать сюда дежурную группу. Обычно в городе её сопровождал гвардеец, но сейчас почти все они находились в Ланаке. Осталась всего одна пятерка, от которой она сбежала. Постоянное ощущение чужого взгляда, несмотря на привычку, слегка раздражало, и Госпожа наслаждалась редким чувством одиночества.
— Пойдём, — потянула она Честу за руку. — Не будем им мешать.
Пророк безвольно поднялся с лавки и пошел рядом с Селестой. Кажется, его не волновало, куда они идут и что будут делать.
— Ты стал чаще выбираться на поверхность, чем раньше.
— У тебя наконец-то есть трон.
— Пока нет, его ещё вырезают.
Госпожа быстро обдумала ответ. Она спросила, почему Честа начал покидать своё подземное убежище, где проводил большую часть времени, в ответ он упомянул о той высокомерно выглядящей штуке в центральном зале. Его потревожила стройка? Но она же вроде бы идет достаточно далеко. Или трон — один из маркеров, позволяющих ему худо-бедно ориентироваться в хронопотоке? Скорее, второе, но на всякий случай надо проверить, какими путями носят материалы и ходят рабочие.
— Дворец красивый. Хороший.
— Медея старалась, прислала лучших архитекторов.
— Вечный ветер. Скоро приедет в гости.
— Скоро — это когда? — Честа неуверенно улыбнулся. — Понятно. Буду надеяться, ты прав. Пока я не пойму, чего ждать от Валиира, в Талее ей делать нечего.
— Ооо! Валиир Второй! Святой Поход! Серебряная весна! Оправдания — удел слабых! Берег Каменных Костей!
— Поход всё-таки состоится, — жестко усмехнулась Селеста. — Приятно слышать. А Каменные Кости — это где?
Чтобы понимать Честу, требовалось разбираться в образах, которыми он мыслил. Он бы и рад помочь, ответить на вопросы, только его ответы ещё больше запутывали спрашивающих. Лишь те, у кого хватало времени и терпения, могли поддерживать беседу с пророком и переводить его реплики в приемлемый для обыденного сознания код. Госпожа, разумеется, принадлежала к их числу.
За разговором они провели полтора часа, тяжелых для обоих. Несмотря на опыт, Селеста с трудом расшифровывала речь спутника, в свою очередь тот напрягался, пытаясь вспомнить, как мыслил, существуя в одном «здесь и сейчас». Несколько раз Честа забывался или просто не находил нужных слов, тогда он передавал образы напрямую в сознание Госпожи. Кого другого этот способ общения свел бы с ума.
Несмотря на трудности, доставляемые талейской общине самим фактом своего существования, пользу Честа тоже приносил немалую. Он, во-первых, служил наглядным пособием тем вампирам, кто подумывал об освоении любых форм работы с временем. Не только прорицания, а вообще. Эти разделы путей считались закрытыми и после знакомства с Честой возмущенные соискатели понимали, почему. Многие отказывались от прежних планов и решали сосредоточиться на других, менее опасных. Во-вторых, смутный контур будущего, отдельные его элементы верхушка вампиров получала. Ни в коем случае не воспринимая пророчества как руководство к действию, они всё-таки получали отправные точки для анализа, что значительно облегчало планирование. Правда, следовало помнить, что шкала ценностей у Честы была своя, и то, что Госпожа считала важным, для него могло не значить вовсе ничего.
Кажется, в ближайшее время войны со смертными не предвиделось. Во всяком случае, такое впечатление создалось у Селесты. Перед предательством Зервана Честа пытался о чем-то предупредить свою госпожу, но не настаивал и в целом считал, что ничего серьёзного не произойдет, в конце концов всё кончится хорошо. Зато подземный дворец он эмоционально расхваливал, пытался давать советы по обустройству и даже взял обещание выделить ему отдельную комнату. Учитывая, насколько пророк избегал любого общества, требование неординарное.