Он закрывает глаза и видит звезды – звезды от ее пощечины. Желтые звезды на улицах Парижа.
Мгновение – он смотрит на часы, считая секунды, отводя себе ровно шестьдесят – Клод презирает этот мир, эту войну, эту оккупацию, этот позор, эту чуму, этот кошмар. Он не знает, как еще назвать происходящее.
Минута истекла, и он гасит свою ненависть, запирает ее в дальнем уголке сердца и прячет ключ туда, где сможет найти его без особых усилий. Время пришло. Ему пора. Клод брызгает водой на лицо, поправляет галстук.
И уходит в ночь, чтобы встретиться с прекрасной женщиной.
Глава 21Бланш
Зима 1943 года
Через несколько месяцев после возвращения Лили Бланш доставляют еще один букет фиалок. С предложением о встрече – на той же скамейке на цветочном рынке, но на этот раз с Лоренцо, а не с Лили.
– А где Лили? – спрашивает Бланш, кутаясь в меховое пальто; она все время забывает, какими суровыми бывают парижские зимы.
Лоренцо бросает на нее свирепый взгляд, и Бланш вспоминает главное правило Сопротивления: никаких вопросов.
– Есть одно дело, – говорит Лоренцо. Бланш вертит в руках букет фиалок и внимательно слушает. Это опасно, продолжает он; он не станет ей лгать. Они – те самые, о которых не спрашивают, – захватили микропленку с планом перемещения войск вдоль побережья. Немцы ищут ее повсюду. Пленку нужно передать связному на Северном вокзале; он вывезет ее из страны и доставит союзникам. Передать пленку должна Бланш. Она говорит по-французски, так что может выдать себя за жену связного.
Бланш знает, что может уйти. Женщина, которой она была до оккупации, так бы и поступила. Женщина, которая считала, что обедать с герцогом и герцогиней Виндзорскими – честь и счастье (она даже написала об этом родителям, приложив фотографию); женщина, которая часами сидела на бархатном диване, наблюдая, как богатые и знаменитые входят в парадные двери «Ритца», выставив на всеобщее обозрение свои драгоценности.
Но новая Бланш молча идет за Лоренцо в дальний угол цветочной палатки. Он протягивает ей жестяной контейнер для еды и удостоверение личности на имя Берты Валери. Она несет обед своему мужу, Моулу Валери, который работает на пятом пути, объясняет Лоренцо. Он показывает Бланш фото мужчины – тот выглядит так, как будто его любимую собаку только что застрелили, выражение лица поражает своей угрюмостью. Лоренцо бросает фотографию в банку из-под кофе и поджигает. Он протягивает Бланш простое платье и домашний платок, а потом, кажется, впервые замечает ее шиншилловое пальто.
– Ты выглядишь слишком шикарно, черт бы тебя побрал! – рычит он, наклоняясь над грудой старой одежды и вытаскивая оттуда плащ с оторванным карманом. – Оставь свой дурацкий мех здесь. Я могу продать его, получить немного денег.
Клод подарил ей это пальто на первую годовщину свадьбы; она помнит выражение его лица – такое застенчивое и в то же время гордое. Ведь он мог себе позволить такой подарок, получая солидное жалованье в «Ритце». Она не хочет расставаться с пальто; это все равно что расстаться с еще одним воспоминанием – а их и так слишком мало! – о светлом, трепетном, обнадеживающем прошлом.
– Ты хочешь помочь или нет? Мы сможем купить паспорта, бензин, билеты на поезд. Полезные вещи! И оружие. Я думал, ты готова сражаться, госпожа отеля «Ритц»! – Лоренцо смотрит на нее с неприкрытым отвращением и высокомерием; ей хочется стереть это выражение с его лица.
– Конечно, забирай. Постарайся продать его подороже.
Он даже не поблагодарил ее. Только сказал: «Как только отдашь ему контейнер – уходи. Сразу! Ты уверена, что сможешь это сделать?» – Лоренцо с сомнением смотрит на нее, словно бросая вызов. И Бланш понимает, что для него она – расходный материал, полезный, как и ее пальто. Не более того.
– Мне не помешает немного развлечься, – отвечает Бланш.
– Уверена? – Лоренцо хмурится; он снимает кепку, чешет в затылке и оглядывается, как будто ждет, что кто-то другой выскочит из-за цветочного горшка и займет ее место. – Ты понимаешь, что поставлено на карту? Ты понимаешь, что не должна никому об этом рассказывать, и, если тебя поймают, ты останешься одна? Ты не должна называть имена, не должна ничего говорить. Иначе…
– Иначе что?
– Если нацисты не убьют тебя, то это сделаем мы.
Она вздрагивает, но ничего не говорит.
– Когда закончишь, не возвращайся сюда.
– Куда же мне идти? Моя одежда… – Бланш оглаживает платье из набивного шелка, которое так тщательно выбирала сегодня утром. – Что мне с ней делать?
– Ее я тоже продам. – Он смеется над глупыми женскими заботами и стоит, скрестив руки на груди, ожидая, когда она разденется.
Бланш пожимает плечами и переодевается; платье ей тесновато, а пальто великовато. Выйдя из палатки, она останавливается, чтобы надвинуть платок на лоб. Лоренцо не следует за ней. Она не встречает никого из знакомых, пока идет по рынку, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на цветы. Простая французская домохозяйка, которая хочет потратить несколько монет на букет для обеденного стола. Каждый раз, когда мимо нее проходит нацистский солдат, Бланш словно бьет током; она отшатывается, ее сердце колотится, она крепче сжимает контейнер, но никто не обращает на нее внимания. И вот она направляется к Сене. В сторону Северного вокзала.
Все совсем не так, как было в прошлый раз, с молодым летчиком. Тогда Бланш с головой погрузилась в головокружительное, безрассудное приключение; как будто она была дублершей, которую вдруг попросили сыграть неотрепетированную роль. У нее не было времени обдумывать последствия.
Что, если она больше никогда не увидит Клода? Вопрос застает Бланш врасплох и заставляет еще раз подумать о пальто, которое она только что отдала, и обо всех связанных с ним воспоминаниях. До сегодняшнего дня, осознает она, Бланш почти не думала о муже как о человеке; он был только источником ее страданий, оправданием ее пьянства, причиной, по которой она убегала из дома. Будет ли она горевать, если никогда больше не увидит его?
Будет ли он скучать по ней?
Эта мысль на время прогоняет другие, более тревожные. Вернувшись к реальности, Бланш понимает, что она почти дошла до вокзала, размахивая драгоценным контейнером, как будто это сумочка или корзина для пикника, а не тайник с украденным микрофильмом, который ищут все нацистские офицеры во Франции. Одно ужасное мгновение Бланш кажется, что она потеряла фальшивое удостоверение личности. Неужели она оставила его на цветочном рынке вместе со своей одеждой? Потом она вспоминает, что документ лежит в контейнере, поверх клетчатой ткани, в которую завернут сэндвич, защищающий драгоценный микрофильм. Она похлопывает себя по щекам, чтобы скрыть страх. Затем достает удостоверение личности и показывает его немцам, дежурящим у входа на вокзал. Бланш заставляет себя смотреть им в глаза; она не должна выглядеть нервной или подозрительной. Солдат, взявший удостоверение, едва взглянул на него, прежде чем вернуть бумагу Бланш и продолжить разговор со своим другом.
Как только она входит в огромное, похожее на пещеру шумное здание вокзала, к ней подбегает Моул – такой же угрюмый, как на фотографии (как он узнал ее? Ведь насколько известно Бланш, раньше он ее не видел). Он хватает ее за плечи и кричит по-французски:
– Почему ты так долго, женщина? Я умираю с голода! Я целый день вкалываю ради тебя, а ты даже не в состоянии принести мне обед вовремя?
В первый момент Бланш слишком ошеломлена, чтобы реагировать; неужели этот человек сошел с ума? Затем в ней просыпается актриса.
– Ах ты, гнусное подобие мужа! Как ты смеешь? Я прихорашивалась! Для тебя!
– Ха! Тебе это не удалось.
Вокруг них собираются люди; публика не хочет пропустить семейную ссору.
Бланш дает Моулу пощечину. Он рычит, а она хватает его за воротник и страстно целует в губы. Мужчина так ошеломлен, что роняет контейнер.
Она подавляет крик ужаса; зрачки Моула расширяются. Оба страшно напуганы.
Они одновременно смотрят вниз.
Контейнер цел; из него ничего не выпало, даже бутерброд. С облегчением вздохнув, Бланш обнимает Моула и запечатлевает на его губах второй, еще более страстный поцелуй. На этот раз он целует ее в ответ.
Наблюдавшие за ними немецкие солдаты разражаются аплодисментами. Один даже кричит: «Да здравствует Франция!» Бланш, наконец отпустившая ошеломленного Моула, так взволнована, что чуть не кланяется. Но вовремя спохватывается, поворачивается на каблуках и уходит, громко проклиная французов и их глупость.
К тому времени, как Бланш возвращается в «Ритц», ее руки все еще дрожат. Она улыбается, как безумная, но в самой глубине сознания притаилась мысль, что ее могут арестовать. Бланш пытается убедить себя, что такое происходит только во время операции. Операции! Она уже мыслит, как шпион!
Теперь она в «Ритце», где с ней не случится ничего плохого. А значит, она может наслаждаться своим триумфом! Она сделала это, сделала блестяще! Бланш прокручивает всю сцену в голове и смеется, вспоминая, как поцеловала этого бедного ублюдка, как изумленно он вздохнул. О, как бы ей хотелось, чтобы Клод видел ее! Ей хотелось, чтобы кто-нибудь видел ее, например…
Лили. Которая сидит на стуле у входа в бар «Ритца», куда по улице Камбон направляется Бланш – все еще ликующая, но остро нуждающаяся в крепком напитке. В награде за хорошо выполненную работу. Лили, которая разражается слезами при виде Бланш. Она хватает подругу за руку и тащит в бар, не обращая внимания на изумленные взгляды – конечно, ведь она все еще в рваной одежде, хоть и сорвала платок, пытаясь поправить прическу. Фрэнк Мейер, не говоря ни слова, но испытующе глядя на них, наливает обеим мартини.
– Я говорила ему! Говорила Лоренцо, чтобы он этого не делал, не втягивал тебя! Он отправил меня искать ветра в поле! Сделал все, чтобы я уехала. О, Бланш! Ты не должна была этого делать. Это очень опасно. Я убью его, проклятого Лоренцо!