Сорайя была ветераном Гробовой стражи, и Венцеслав сперва даже удивился, почему она закричала. А потом он увидел почему. Среди костей сновали полупрозрачные черви длиной с палец. Существа эти не были из плоти и крови, тельца их, совершая волнообразные движения, ныряли в стены, проходили сквозь кости и выплывали из них. Венцеслав поднес факел ближе, но огонь, закоптивший кости, по которым ползали червяки, им самим не причинил никакого вреда. Напротив, мерзкие твари так и потянулись к жару.
— Не подходите, — прошипел остальным Венцеслав. Он чувствовал, что эти ползучие гады не просто отвратительны. Они опасны, хотя он и не знал точно, чем именно.
— Упыри! — крикнул, подбегая, Омид. — Они в туннелях! Гонятся за мной!
Глаза его расширились — он заметил множество снующих по стенам червей.
— Склеп-крепость дальше, — напомнила Венцеславу Оракул под Вуалью. — Промедление может привести к большой беде.
— Держитесь подальше от стен, — велел людям Венцеслав. — Продолжайте идти. Что бы ни случилось, продолжайте идти.
Но сам Венцеслав не последовал своему приказу. Пляшущий свет факела человека, бегущего за Омидом, приближался. А еще дальше блестели голодные глаза преследователей. Пальцы капитана крепче сжали рукоять меча. Он посмотрел на задержавшуюся рядом с ним провидицу.
— Иди вперед с остальными, — бросил он ей. — И уйти не могу.
Оракул под Вуалью обвела рукой окружающие их стены:
— Нужно поторопиться, и не из-за упырей.
Времени размышлять над смыслом ее слов у Венцеслава не было. Свет факела уже приблизился настолько, что капитан разглядел двух бегущих людей. Кветка и Гаевик! От орды каннибалов спаслись оба!
— Быстрее! Сюда! — крикнул он.
Крик словно подстегнул пару, потому что они, вложив все силы в последний рывок, немного оторвались от преследующей их, капающей слюной толпы.
— Можешь что-то сделать? — нервно спросил Венцеслав провидицу.
— Так близко к Госпоже Печалей я не рискну призвать свою магию, — покачала головой Оракул под Вуалью. — Она ощутит мое присутствие, и тогда все ваши труды пойдут прахом. — Тон ее стал серьезным и торжественным: — Твои друзья должны победить сами.
Венцеслав переплел мизинцы, ловя ту удачу, что могла просочиться в эти катакомбы. Ошибки не было. Упыри настигали бегущую пару. Некоторые чудовища швыряли в людей камни, пытаясь свалить добычу и завершить погоню. Камни достигали цели, но ни один не ударил достаточно сильно, чтобы сбить Кветку или Гаевика с ног.
А трупоеды уже наседали. Первый вскинул длинную руку, чтобы схватить Кветку, но прежде, чем ядовитые когти вцепились в ее одежду, один из брошенных сородичами упыря камней угодил ему прямо по затылку. Упырь рухнул на пол и завалил дорогу тем, кто бежал следом. Между беглецами и преследователями образовался зазор, расширившийся еще больше, когда несколько обезумевших монстров накинулись на своего упавшего товарища и принялись рвать его плоть с жестокостью каннибалов.
Однако большинство упырей не стали отвлекаться на братоубийство — их интересовала добыча повкуснее. Вид ожидающих впереди Венцеслава и Оракула под Вуалью только подхлестнул их.
— Быстрее! Сюда! Сюда! — взревел Венцеслав.
Кветка и Гаевик добрались до облицованных костями катакомб, но, вымотанные до предела, пробежали по ним всего несколько ярдов. Двигаться дальше без передышки они просто не могли.
— Уведи их, — велел Венцеслав Оракулу под Вуалью.
А сам, взмахнув мечом, шагнул навстречу наступающим упырям.
— Вернуться должен ты, — упрекнула его провидица, — из туннеля — обратно в катакомбы. Здесь ты будешь в безопасности.
И Венцеслав послушался. Сделал то, что сказала женщина. Ее совет уже привел их сюда, и сомневаться в ее словах теперь он не собирался. Даже когда упыри ворвались в катакомбы следом за ними, он не утратил уверенности в том, что Оракул под Вуалью знает, что делать, и спасет людей.
Упыри запнулись всего в нескольких шагах от выложенных костями стен. Уродливые лица исказил невыразимый ужас. Крики, жутко похожие на человеческие — при том, что рвались они из клыкастых ртов, — огласили туннель. И Венцеслав сразу увидел, в чем дело.
Черви — эти омерзительные полупрозрачные личинки, скользящие по стенам. Они проявили зловещий интерес, когда Венцеслав опалил их факелом. Но упыри удостоились еще большего внимания. Черви покинули свои шестки из костей и набросились на трупоедов. Первые два упыря упали, полностью скрытые под извивающейся массой. Другие, подвергшиеся не столь кучной атаке, развернулись и помчались прочь по туннелю, вопя и вселяя панику в отставших каннибалов. Сверкающие глаза исчезли во тьме. Орда отступила, пытаясь выбраться на поверхность.
Венцеслав с нездоровым восхищением наблюдал за двумя бьющимися в корчах упырями. Все больше и больше червей падало на них. Сами стены, казалось, зашевелились — легионы мелких тварей выползали из глубин за своей долей добычи. Под полупрозрачной извивающейся грудой виднелись тела трупожоров, растворяющиеся, словно их погрузили в кислоту.
— Могильные черви, — с отвращением пробормотала Кветка. — Они питаются плотью и духом мертвецов, оставляя после себя только кости. — Она кивнула на пожираемых упырей: — Они сами почти как падаль, вот и распалили голод червяков.
— Спасибо, что черви не сочли нас подходящей пищей, — сказал Венцеслав, глядя, как по стенам прокатываются волны: все больше и больше личинок стремилось добраться до упырей.
Кветка побледнела:
— Еще успеют. Когда-то давно жрецы Бельвегрода пытались разводить могильных червей, чтобы уничтожать нежить, терроризирующую старый город. Но скоро они обнаружили, что эти твари не поддаются контролю. Если уж они проголодались, их не так-то легко насытить. И если пищи не станет, они начнут пожирать живых. Им всего лишь больше нравится нежить.
— Значит, надо убираться отсюда прежде, чем они закончат эту трапезу.
— От склепа-крепости нас, возможно, отделяют мили катакомб, — предупредила Оракул под Вуалью. — Полагаешь, что сумеешь ускользнуть от всех местных червей?
— Что же нам делать?
— Кажется, я знаю ответ. — Кветка сунула руку в заплечный мешок, с которым так и не рассталась. Море Слез уничтожило книги, но прочие вещи сохранились. Порывшись хорошенько, ученая извлекла пучок трав. — Волчецвет, — объяснила она, взяла один из прутиков и согнула его так, что получилось кольцо.
— Талисман против змей. — Капитан покачал головой. — У меня был такой. — Он похлопал себя по предплечью, где на коже выделялось белесое пятно. — Либо он был сделан неправильно, либо это одна из традиций, которые азириты справедливо называют суеверием.
— Не знаю, почему он не сработал с твоей змеей, — сказала Кветка, — но старые жрецы, разводившие могильных червей, пользовались подобными талисманами для защиты от своих «питомцев». — И прежде, чем кто-либо успел ее остановить, ученая поднесла волчецвет к стене. Корчащаяся масса червей разделилась и отпрянула от ее пальцев, избегая контакта с веточкой. — Видишь? Работает.
Венцеслав проглотил вертевшийся на языке гневный ответ — мол, что бы они делали, если бы не сработало? — и молча взял у Кветки один из стеблей, тоже свернув из него кольцо. Гаевик поступил так же.
Но когда Кветка протянула прутик Оракулу под Вуалью, провидица покачала головой:
— У меня своя защита. Позаботьтесь об остальных членах своего отряда. Они-то беззащитны.
— Азириты! — Венцеслав бросил взгляд на тела упырей, уже почти превратившиеся в скелеты. Безмозглые могильные черви продолжали скользить по стенам, желая поучаствовать в пиршестве, но еды-то становилось все меньше, и, когда от трупов останутся одни лишь кости, личинки бросятся в катакомбы искать новые жертвы. — Надо сделать для них талисманы! Надо защитить их прежде, чем…
Кветка подняла руку — и Венцеслав увидел, почему она вдруг так болезненно осунулась. Махьяр, Сорайя, Омид. Трое азиритов. А в руке ученой подрагивали лишь два прутика волчецвета.
Сорайя провела пальцем по маленькой петельке из волчецвета, которую дала ей Кветка. Смерть упырей, конечно, ужасала, но в то же время вера обретенных в этот талисман казалась ей не более чем суеверием. Махьяр сомневался в эффективности оберега еще сильнее, и, только когда Венцеслав приказал ему взять его, жрец нехотя принял свернутую кольцом веточку.
Омид же был так напуган, что просто не верил, что талисманы сработают; он твердо считал, что им с Сорайей вообще дали неправильные обереги.
— У всех обретенных кольца из целого волчецвета, — бормотал он себе под нос, шагая по катакомбам. — И у Махьяра тоже. А нам дали вот это. — Он постоянно теребил свой прутик. — Наши-то сделаны из половинок стебля!
— Осторожней, — предупредила его Сорайя, — ты начинаешь говорить как обретенный. В следующий раз ты заявишь, что, если трижды сплюнуть, банши потеряет голос.
— Я говорю, что нам нужна защита получше этой, — прорычал Омид, запихивая талисман за пазуху.
— А я говорю, что это вообще не защита. — Сорайя обернулась и посмотрела на инкрустированные костями стены, по которым ползали прозрачные черви. — Если эти твари проголодаются, колечко из сорняка и капелька суеверия их не остановят.
Они продолжали углубляться в катакомбы. Теперь впереди шли Махьяр и Оракул под Вуалью, которая указывала направление всякий раз, когда они подходили к перекрестку. А перекрестков на их пути встречалось все больше. Сорайя давно уже потеряла счет развилкам, которые они миновали. Если им придется возвращаться тем же путем, она сомневалась, что сумеет определить, куда сворачивать. Время от времени Венцеслав делал на полу зарубки, но если уходить они будут второпях, то эти отметины так легко пропустить…
Венцеслав держался позади, вместе с Кветкой и Гаевиком. Сорайя знала, за чем они следят. В какой-то момент могильные черви снова начнут просачиваться в катакомбы. Капитан, хоть и был обретенным, не слишком верил старым предрассудкам. Так что, когда черв