— Мы знакомы? — повернул он ко мне голову и взглянул сквозь прорези маски.
— Нет. Мы с вами впервые столкнулись. Просто у меня дар. Особенность такая. Я чувствую, когда кому-то плохо.
— Невесело вам, — печально улыбнулся он. — Чуять чужую беду — это не дар, а проклятие.
Я развела руками. Что тут скажешь?
— Расскажете? Я вряд ли смогу чем-то помочь, но готова выслушать. Просто выслушать. А вам станет чуточку легче. Мы с вами больше никогда не увидимся, я не знаю, кто вы, а вам неизвестно, кто я. Поэтому можете не стесняться. И я даю слово, что все услышанное останется между нами.
— Знаете, а расскажу. Я так устал держать это в себе.
Мужчина поставил трость между ног, сложил на ее ручке ладони, откинулся на спинку скамейки и заговорил, глядя прямо перед собой. В свое прошлое и в никуда.
— Я полюбил ее с первого взгляда. Ей было семнадцать, а мне двадцать. И это была любовь на всю жизнь. Единственная. Но жениться мне пришлось на другой. Договорной брак, обязательства двух родов, огромные состояния, слияния, долг крови и магии. И полвека я прожил с женщиной, которая ненавидела меня всем сердцем. Любила она другого. Но никому не были важны наши чувства. Мы были женаты. Нам пришлось обеспечить наследниками наши семьи. Знаете, юная леди, что такое прожить с женой более пятидесяти лет, но ложиться с ней в постель два раза, лишь ради двух детей? И непременно с артефактами, чтобы зачатие гарантированно случилось сразу же. Ни я, ни она не готовы были терпеть друг друга сверх необходимости. Два глубоко несчастных человека, прожившие десятки лет в мучительном ненавистном браке. И в стороне те, кто был нам дорог. Тоже несчастные. Моя милая и тот мужчина, которого всю жизнь любила моя жена. И ни я, ни она не имели возможности даже быть любовниками. Все проклятая магия. У магов с браком вообще сложно... Мы могли освободиться друг от друга, только когда умрет один из нас. И вот это произошло. Я свободен. Я наконец-то свободен. Но я опустошен.
— А ваша любимая? Она...?
— Она жива. Так и не вышла замуж, не создала семьи, не родила детей. И вот сейчас мы оба свободны. Но... Мои дети, выросшие, серьезные, взрослые сын и дочь... — Он усмехнулся. — Мне опять диктуют, что я должен, а что нет. Условности, обязательства. Колоссальное наследство.
— А вы сами чего хотите?
— Спокойной старости рядом с той, кого я всю жизнь любил и продолжаю любить.
— Вам могут запретить жениться на ней?
— Да.
— А жить с ней рядом? Если она сама этого захочет. Купить для себя жилье поблизости. Или пригласить ее в свой дом. Новый. Не в тот, в котором вы были вынуждены жить раньше. А начать все с чистого листа. Подарить этот новый дом ей, чтобы она была в нем хозяйкой... У вас же есть какие-то праздники? Какой ближайший?
— Это неприлично! Она не примет!
— А вас? Вас она примет?
— Меня да, — дрогнули в намеке на улыбку его губы.
— А что если вы идете с нагрузкой? Такое вот у вас обременение, от которого никак не избавиться: новый дом, рассчитанный на двух человек? Ну и с несколькими гостевыми комнатами. Думаете, она вас выгонит только потому, что у вас такой досадный крупногабаритный довесок?
— Юная леди, вы говорите совершеннейшую чушь. Но такую милую.
— Ну, мы же с вами просто беседуем, — улыбнулась я. — Давайте пофантазируем. Предположим, вы преподнесете вашей любимой женщине в подарок на ближайший праздник себя. Перевязанного ленточкой и с цветочком. Но у вас есть... Э-э-э... Третья нога или хвост. Да, хвост — такой вот большой, каменный с окнами и крышей. Ну не станет же она рубить вам этот...
— Хвост?
— Да. Ну как бы.
— Занятно, — хмыкнул мужчина. — А все остальное мое состояние?
— А оно вам очень нужно?
— Да уже совсем не нужно.
— Тогда вы можете разделить его между вашими детьми. Кому там что причитается по закону в случае вашей смерти. Давайте предположим, что вы начнете новую жизнь. Все старое и ненужное — прочь. Все ценное, необходимое, то, что доставляет радость, — оставляете при себе.
— Никто еще не называл золотодобывающие рудники, заводы, фабрики и прочий капитал — ненужным.
— Ну мы же фантазируем, — усмехнулась я. — Можно ведь помечтать? Согласитесь, домик у моря приятнее особняка у шахт и карьеров. Даже тех, в которых добывают золото.
— Безусловно.
— И что бы вы почувствовали в такой ситуации?
— Вздохнул с облегчением. И ушел на покой. Читал бы книги, выгуливал собаку, встречался периодически с друзьями ради бокала бренди. Гулял по утрам и вечерам. И путешествовал.
— Один?
— О нет! Я сделал бы все возможное и невозможное, чтобы моя любимая провела хотя бы оставшиеся мне дни рядом. Хоть немного, сколько уж нам осталось жить. Хотя бы год или два.
Я промолчала. Мне не нужно в чем-то убеждать этого грустного немолодого джентльмена. У меня иная ментальность, дать ему совет, который будет мудрым и ничего не испортит, я не сумею. Если только не загляну в эфир.
А кстати.
Я смежила на несколько секунд веки.
— Вы проживете еще двадцать лет. А ваша дама сердца на полгода больше. У вас есть шанс провести эти два десятилетия вместе. Счастливыми. Так, как вы оба этого хотите. Или оставить все как есть. Но принесет ли это радость вам обоим?
— Два десятилетия? — Он повернулся ко мне всем корпусом и взглянул остро, цепко.
— Да. — Твердо ответила я, не отводя глаз.
— Вы уверены?
— Абсолютно!
— Два десятилетия... Хм. Это все меняет.
Он принялся машинально выстукивать тростью по земле. Я прислушалась. Нет, уже не СОС. Похоже, его душу я только что спасла.
— Мне пора, — встала я. — Приятно было с вами побеседовать. Желаю вам найти себя и свое счастье.
— Благодарю, юная леди. — Мужчина поднялся, поклонился и поцеловал мне руку. — Это странная встреча. Но мне стало легче после беседы с вами. Я рад, что вы уделили мне немного своего времени и выслушали старика.
— Удачи? — вопросительно улыбнулась я, как бы спрашивая, рискнет ли действовать.
— Удачи! И... Мне надо поспешить. Сегодня прекрасный вечер для того, чтобы начать новую жизнь? Не находите?
Еще раз церемонно поклонившись, седовласый господин отправился прочь, опираясь на свою трость.
Проводив его взглядом, я обратилась к своему четверолапому спутнику:
— Понял, как надо, твое кобелиное кобелейшество? Одна любовь через всю жизнь, невзирая ни на что. Не то что ты. Жалко их, бедных. Жизнь прошла, а счастья так и не было. Я бы так не смогла.
Рауль высунул язык и изобразил, будто его тошнит.
— У них тут магия какая-то суровая. Зато измены невозможны. Видал? Живи ты в этом мире, точно не смог бы ни с одной замужней дамочкой закрутить интрижку. Глядишь, и не бегал бы сейчас эктоплазмой. И не смотри так на меня. Я-то тут при чем? Идем домой? В смысле в отель?
Он тут же скользнул ко мне под бок, я положила ладонь ему на загривок, и мы степенно направились туда, где нас ждали очередные проблемы и приключения. И статуя. И отель.
Глава 17
Глава 17
Поцелуй прекрасной принцессы
Следующие два дня не происходило ничего. Ничего толкового.
Мне пришлось рассказать призрачному волку о том, что я нашла его тело и переправила в отель. И на этом все застопорилось. Взволнованному Раулю удалось проникнуть в номер с морем, но вот подойти к своему телу он так и не смог. Самое близкое расстояние, на которое удалось им сблизиться, — десять моих шагов. Дальше никак. Возникали молнии и били. Больно. Даже меня одна задела. Ох и орала я от негодования, что из-за некоторых всяких блудливых...
Ладно, опустим это.
Опечаленный Этьен оставил попытки подойти к своему телу. Ориэль, Феликс и Леслия некоторое время по-всякому пытались снять защитные заклинания со статуи. Не преуспели, развели руками и больше в этот номер не заходили.
Опять все на меня свалилось. Это злило. Отчего-то мне кажется, что в обязанности управляющей отеля, пусть даже волшебного, не входят работы по снятию заклятий с постояльцев. Поговорить там, посочувствовать, помочь душевно — это да. Но не вот это вот все!
В общем, всеми брошенная, одна-одинешенька торчала я на пляже. Попросила себе у отеля пляжный зонт, шезлонг, столик. Ну и вот. Купаться не рисковала идти, все же я знала, что место не реальное. Но солнце палило вполне по-настоящему, поэтому я пряталась в тенечке.
Бронзовая краска на статуе бледнела и облезала под воздействием магии отеля, горячего солнечного света, искусственного морского воздуха и неведомо откуда берущегося ветра. Сходило окрашивание неравномерно, что придавало крайне неопрятный и облезлый вид мужику на постаменте. Но тут я ничего не могла поделать. Пусть пока сам, а потом уж помоем. Так уж и быть, сама лично потру спинку. Мне, несмотря ни на что, веселый дух перемен был глубоко симпатичен. Что в своем волчьем обличии, что в том, которое я видела во снах о его прошлом.
Занятный, чертовски обаятельный и привлекательный персонаж. На него даже злиться не получается.
За ужином, когда мы все собрались в столовой, Феликс спросил:
— Расколдуешь когда ты, Агата, перемен духа?
— Не знаю. Идей — ноль.
— Тьмой питала? — уточнил Ориэль.
— Как можно напитать статую из хрусталя хоть чем-то? Да еще той тьмой, которой я и управлять-то не умею. Она просто есть во мне, и все.
— А поцеловать? — вдруг спросила Леслия.
Мы все уставились на нее. Даже волк убрал голову с моих колен, куда он вечно клал ее, стоило мне присесть, и с интересом посмотрел на сильфиду.
— Что? — смутилась она. — Всегда же пишут в сказках, что поцелуй прекрасной принцессы разбудил спящего красавца.
— Так-так! — покрутила я в руках столовый нож. — Когда будете целоваться?
— Кто? — опешила она.
— Ты и Этьен, конечно.
— А при чем тут я?! — подняла она брови.
— В смысле? А кто? Красавец заколдованный — одна штука. Вот, восседает, хвостом пол подметает. Прекрасная принцесса, тоже одна штука. Сидит за столом.