Вот мы и начали.
Я подтянула мужчину за руки, он сам, опираясь локтем о матрас, помогал мне. Потом сидел, придерживаемый мною, с белым как мел лицом и испариной на лбу. Но сел же. И даже попытался меня облапать.
— Обнимашки потом! — сообщила я ему, шлепнув по ладони, которая легла на мою попу.
— А́дкая.
— Я-то, конечно, сладкая, — фыркнула я. — А вот ты пока не очень. Пока полностью не восстановишься, кавалер из тебя так себе.
— Ыть!
— Будешь ругаться, я тебе рот с мылом вымою, — прикусив губу, чтобы не рассмеяться, пообещала я ему.
Мне достался шокированный взгляд.
— Ага. Даже не сомневайся. Прямо вот мылом и прямо вот вымою. В моем мире такое обещают детям, чтобы всякие плохие слова не говорили.
— Пф-ф!
— Уже лучше. — Я все же прыснула от смеха. — Ладно, давай спустим сейчас ноги с кровати. Посидишь немного. Встать вряд ли получится, но двигаться надо на максималках, у тебя ведь магический организм. Потом отдохнешь.
— О́ый я.
— Голый ты, — повторила я за ним. — Вижу. Ну, прости, мужских трусов у меня нет, а в шортики Ориэля ты не влезешь.
Не обращая внимания на наготу мужчины, я помогала ему сдвинуть ноги к краю кровати, чтобы он смог их свесить. Простыня пока прикрывала ему пояс, но и так было очевидно, что одежды на нем нет.
— Слушай, а куда делись вещи, в которых стоял все эти столетия, пока был статуей? Я же тебя расколдовала, и ты оставался в одежде и обуви.
— Аа́ись.
— Распались? — уточнила я. — Хм, надо же. То есть получается, органика поменяла структуру туда-сюда и восстановилась. А текстиль, спустя некоторое время, разложился. Очень странно и непонятно. Сидишь?
— Ыу́.
— Отлично. Голова не кружится? Не болит?
— Эт. Аи́т.
— Сиди, не падай. Болит? Я сейчас встану перед тобой и немного помассирую тебе голову. Хорошо? А ты постарайся не заваливаться.
Отпустив его локоть, я поднялась, встала между расставленных колен мужчины и осторожно помассировала ему виски.
— Нормально? Ты учти, я не целитель и не маг, снять боль не смогу. Это просто немного, чтобы снять напряжение. А ты сиди, дыши, постарайся шевелить пальцами на руках и ногах. В идеале, если, превозмогая себя, попробуешь двигать конечностями.
— Аашо́.
Этьен прикрыл глаза, и я продолжила. Круговыми движениями передвигала пальцы на его висках, переместила на лоб и выше. Подумав, сняла шнурок, стягивающий волосы, и зарылась в них, массируя скальп.
Дух притих, а я тем временем размышляла, что можно предпринять, чтобы помочь ему восстановиться. Однозначно массаж всего тела. К этому привлечем Феликса. У него сильные руки и пальцы, хотя он и в некотором роде птица. И надо растяжку. Тут я помогу, йога с ее сменами асан и статикой и растянет, и напряжет ослабшие мышцы. Что еще? Бег на месте, прыжки. . О! Скакалка. Последнее потом, разумеется, когда оклемается.
Нам бы сюда беговую дорожку. Эх, вот бы было здорово. Я бы и сама на ней ходила и бегала каждый день. С другой стороны, отель вроде пошел навстречу моим просьбам и пожеланием и не против выплывать из нигде в нормальные миры. Значит, нужно будет перенестись в место, где есть простор...
И тут я вывалилась из своих размышлений и замерла.
— Ты что это такое делаешь? — вкрадчиво спросила я, оттянув голову мужчины назад за волосы. Так, чтобы заглянуть в бесстыжие глаза.
— Аиа́ю, — с блаженной улыбочкой сообщил он мне.
И погладил меня по попе.
То есть пока я тут массирую этому типу скальп, чтобы снять головную боль, он быстро очухался, вернул подвижность рукам и принялся меня лапать!
Каково?!
— Ну ты и нахал! — то ли восхитилась, то ли ужаснулась я. — Руки убери!
— Еть.
— Что значит — нет? Эй!
А этот... уже вполне освоившийся тип подтянул меня к себе, прижал и... Нет, ну вы поглядите! Без пяти минут труп, сутки как вышел из комы после сотен лет в хрустальном виде, но как только рядом с ним оказалась девушка, у него тут же проснулись все функции организма. Говоря «все», я именно это и имею в виду.
И наглые ручонки сразу же подвижность вернули. И орган, блин, детородный, свои намерения недвусмысленно демонстрирует.
— И не мечтай! — отстранилась я, выскальзывая из объятий.
— Аеу́?
— Ты серьезно? Почему? Ну ты даешь! — Я даже рассмеялась.
Ну не получается на него злиться, хоть ты тресни. До чего обаятельная зараза, сил нет!
— Ы аи́ая. Ая́.
— Спасибо, конечно, что считаешь меня красивой, — фыркнула я. — Но нет, я не твоя. Я только своя. Руки подними.
Он послушно изобразил пленного зайца на допросе.
— Да не так, — с улыбкой покачала я головой. — Я сейчас подойду. Меня не лапать! Понял?
Взгляд был честный-пречестный. Ладно, сделаем вид, что я поверила.
Подошла, придерживая ему руки, показала и помогла сделать несколько базовых простеньких упражнений. Потом считала, заставляя его делать повторы. Наконец его руки обессиленно упали.
— Как ноги? Шевелятся? Ну-ка, сделай, что сможешь.
Ноги сгибались и разгибались в коленях, крутились ступни, шевелились пальцы.
— Давай пока этим и ограничимся. Я присяду рядом, а ты постарайся сам что-то сделать.
Минут пять он старательно пытался двигать конечностями, держа меня за руку, а я сидела рядом.
—Аа́та, — позвал он через некоторое время, сосредоточенно глядя на свои ступни.
— Что?
— Аи́бо.
— Пожалуйста.
— Ы асла́ еня́.
— А ты спасал до того меня. Ты помнишь себя в прежнем состоянии? Пока был в теле призрачного волка?
Он промолчал, но я настойчиво уточнила:
— Ты помнишь?
— Я о́мню.
— Хорошо. Мне будет не хватать того мохнатого паршивца, — со смешком призналась я. — Я привыкла к нему.
— Эо́ ыл я, — повернул он ко мне лицо и серьезно заглянул в глаза. — Я. Ля ебя́.
Я проглотила шутку, которую хотела сказать, и моргнула. Чего-чего? Это он сейчас матерился, что ли? А потом до меня дошло.
— Ты для меня?
Этьен кивнул.
— Все сложно, да? Ну да ничего. И с этим справимся, — неловко перевела я тему. — Устал? Давай я помогу тебе лечь обратно.
Глава 21
Глава 21
Восстановительные будни
Аккуратно уложить здоровенного мужика обратно в кровать оказалось сложнее, чем помочь ему сесть. К тому же этот самый мужик так и норовил водрузить лапы мне ниже спины и погладить. Говорю же — кобелино!
— Фух! — выдохнула я, когда наконец управилась и Этьен оказался лежащим и укрытым простыней до подмышек. — Ну ты и тяжелый!
— А́вра идёшь?
— И завтра приду. И послезавтра. Куда ж я денусь? Ты ведь помнишь, что мы в отеле посреди нигде? Помнишь, да? — Этьен моргнул, подтверждая. — Хорошо. Отдыхай, и я пойду спать.
— А оцеу́й?! — с возмущением воскликнул мужчина и даже попытался приподняться.
— Какой поцелуй? — Каюсь, я растерялась от неожиданного наезда.
— Ы оеща́ла! Я аашо́ аниа́лся! Оцеуй!
Я растерянно помолчала, а потом вспомнила. От же блин! Сама ведь ляпнула, что если он хорошо позанимается, то я его поцелую. Простимулировала так сказать. И он честно занимался.
Упс, что называется.
— Аа́та! Де ой оцеуй? Ак ече́сно!
Я прыснула от смеха, покачала головой, но подошла и присела на край его постели.
— То есть занимался ты не ради себя, чтобы быстрее восстановиться? А ради моего поцелуя? — Еле сдерживая улыбку, спросила его.
— Уть-уть, — усмехнулся он. А чья-то наглая рука опять поползла мне на талию.
— Ну хорошо. Я всегда держу свое слово.
Покачав головой, я наклонилась и легко коснулась поцелуем его губ. Мне не жалко, в конце концов. Чмокну и все, раз уж обещала.
Но у Этьена оказались свои планы на поцелуй. Отстраниться он мне не дал, придержав рукой за спину. И если говорить ему пока удавалось с трудом, язык не слушался, то на целовательную деятельность это не распространялось. И это...
Вау!
Сама не верю, что сейчас говорю, но целуется он как бог. Вот как-то так...
Наконец я соскребла мозги в кучу, оторвалась и, преодолевая сопротивление мужской руки, выпрямилась. Кашлянула смущенно и встала.
— Спокойной ночи. Поправляйся.
Блондинчик расплылся в улыбке, словно обожравшийся сливок кот, и довольно прищурился.
Я же сбежала из лазарета. Отошла подальше по коридору, прислонилась к стене и постояла, пытаясь отдышаться и прийти в себя. А потом беззвучно рассмеялась. Нет, ну каков!!!
Кажется, я начинаю понимать всех тех девиц, которые не устояли перед этим прохиндеем. Хм. А надо ли это мне? В смысле, надо ли мне устоять перед его чарами? Или тоже немного развлечься? Почему нет? Курортный роман вещь неплохая, если всем в удовольствие и никто никого не обманывает. Мужа, жениха и бойфренда у меня нет. Я никому ничего не должна и свободна как птица.
...Ночью меня впервые с момента, как я угодила в отель, мучили эротические сны.
Фух!
Вот не было печали, и нате!
Поутру я снова зашла к нашему болезному.
— Агата! — обрадовался мне цейлин. — Как хорошо, что ты уже встала и зашла. Я хотел тебя искать.
— Что-то случилось? — с тревогой взглянула я на полусидящего на подушках насупленного Этьена.
— Он! — ткнул в его сторону пальчиком Ориэль. — Он случился! И меня не слушается. А я ему так и сказал, что нажалуюсь на него тебе. Вот! Я негодую.
— Ябеда! — вполне разборчиво буркнул тот.
— А потому что! — потряс кулачком возмущенный целитель.
— Так, стоп, ребята. В чем проблема? Ориэль?
— Он отказывается есть правильную еду. А ему надо!
— А какую хочет он?
— Мясо! Представляешь? Он требует мясо. А кашу и бульоны есть отказывается.
— Ага! Вот! — вскинул голову Этьен.
— Ну нормальное желание, так-то. Я тоже люблю мясо. Что не так? — все еще не понимала я.
— Агата, но ведь он всего пара дней как вышел из комы, — всплеснул руками Ориэль. — У него пищеварительная система не получала питания сотни лет. Нельзя мясо и вообще любую тяжелую еду.