В общем, по виду — типичная дешевая проститутка из кино про ковбоев. И что самое поразительное, именно ее шаги отбивали сигнал «спасите наши души».
Спасу, конечно, именно для этого я тут. В этом моя работа и, кажется, предназначение.
Изучив наряд девушки, я всмотрелась в лицо. Благодаря тьме в крови мне не требовалось дополнительное освещение, я хорошо видела и в сумраке.
Веки припухшие, она явно долго плакала недавно. О, а на правой скуле явно замазанный синяк. Вот это уже интереснее. Я опустила взгляд ниже и присмотрелась. Еще синяки, плохо замазанные белилами, на шее и правой груди. Ее придушивали и щипали, судя по всему. Правую руку она прижимала к боку и старалась ею не шевелить. Похоже, девочку били. И сильно. И глаза у нее не просто припухшие от рыданий, а с легкой безуминкой. Именно с такими глазами идут убивать или прыгать с моста.
Точно. Моя клиентка!
И я шагнула с крыльца ей навстречу.
Глава 23
Глава 23
Большие трагедии маленьких людей
Девушка не видела меня до последнего и, когда я появилась прямо перед ней из ниоткуда, вздрогнула, замерла испуганным мышонком и уставилась огромными глазами, как на призрака. Это она зря, наш призрак уже не призрак.
— Добрый вечер, — обратилась я к ней.
— Д-добрый, госпожа, — судорожно вздохнув, отмерла она. Наверное, в ее понимании, привидения не разговаривают.
— Я бы хотела поговорить и кое-что вам предложить.
У нее был такой вид, что я решила сразу переходить к главному, не пугать эту и без того запуганную девчонку.
— Йа-а-а... — проблеяла она. Потом втянула носом воздух, задержала дыхание, выдохнула. И на ее лице расцвела профессиональная призывная улыбка. — Что желает госпожа? Я готова удовлетворить все ваши капризы. Госпожа желает чего-то особенного, необычного?
— Пожалуй, — хмыкнула я. В глазах моей собеседницы всплеснулся ужас, но она продолжала улыбаться. Только вот губы дрожали. — Нет-нет, не в этом смысле! Выдохни, ребенок! Твои услуги продажной женщины меня не интересуют.
Улыбка медленно сползла с ее лица, но в глазах начала нарастать паника. Да блин! Что с ней не так? Я же ничего плохого не сказала и не предложила.
Я хотела потянуть информацию из эфира, но не успела. Девушка сама домыслила и сделала выводы. Зябко поежилась, как-то обреченно посмотрела мне за спину на открытую дверь и, понизив голос, спросила:
— Я нужна для вашего... кого-то? Госпожа, я хорошо выполняю работу. Вы не пожалеете. Всего один золотой! И можете делать все, что пожелаете. У меня высокий болевой порог. — Она снова попыталась улыбнуться.
Каюсь, я не сдержалась и выругалась нецензурно и от души. Ну вот не доводилось мне еще в моей жизни оказываться в подобных ситуациях и беседовать на подобные темы.
Выдохнув, я спросила сжавшуюся девчонку:
— Помощь и временный приют нужны? Не забесплатно, но не за это... — кивнула я на ее почти выпрыгивающую из выреза платья грудь.
— Я могу полы мыть! Или на кухне работать! Или стирать! И уборку! Все что угодно, госпожа! — вдруг рухнула она передо мной на колени и разрыдалась в голос.
Приехали.
На нее брезгливо оглядывались прохожие, стараясь обойти по дуге. А я стояла рядом, давая ей пару минут на то, чтобы выплеснуть эмоции. Я сама девушка и знаю, что, когда накрыло, нужно чуть-чуть времени, чтобы самый пик схлынул. Пока не прорыдается, разговаривать бесполезно. Поэтому я застыла, сжав зубы, ненавидя всю эту кошмарную ситуацию, и ждала.
Когда буря чуть стихла, я прикоснулась к ее плечу. Она дернулась, шарахнулась, почти упав, и мне пришлось отдернуть от нее руку.
— Вставай. Поговорим. Как тебя зовут? Сколько лет? Есть хочешь?
— Ми́рра. Шестнадцать. Очень хочу. И воды... Можно глоточек?
— Можно и не глоточек. Пойдем, я не кусаюсь. Обещаю, что не причиню тебе вреда. Но кое-что предложу.
Надо же, шестнадцать. Я ошиблась. Из-за вульгарного наряда и макияжа думала, что она постарше.
Мирра поднялась, вошла следом за мной в холл отеля и замерла, приоткрыв рот. Оглянулась на улицу, даже сделала маленький шажочек назад, выглянула в дверь. Снова осмотрелась.
— А каким ты видишь здание снаружи? — начала я догадываться, что ее удивило.
— Маленький двухэтажный коттедж.
— Ясно. Это пространственная магия, не забивай голову. Присаживайся в кресло, и давай поговорим.
Она послушно уселась, куда велено, но сама все равно круглыми глазами изучала место, в которое попала.
— Как давно ты занимаешься проституцией? — спросила я.
— А? Два года, госпожа. Я недавно на улице.
— Недавно?! — сдавленно пробормотала я. — А до того?
— Пока папа не умер, мы вместе жили. А потом... Долговая яма. Он там не выдержал, и его не стало. От нас тогда все отказались, имущество забрали кредиторы. Мне некуда было идти, да и нужно было закрыть оставшиеся долги. Имущества на все не хватило.
— И ты пошла в бордель? — тихо спросила я.
Хотелось пока услышать все от нее. Из эфира я потом узнаю остальное.
— А больше некуда, госпожа. Но я попала в приличное место. Полтора года там пробыла.
— А что потом?
— А потом я выросла. Мне ведь уже шестнадцать. Взрослые девушки там не нужны.
— Чего?! А какие там?
— Так дети, — непонимающе моргнула она. — Пока я была еще ребенком и не выросло вот это, — поправила она пышную грудь, — меня держали. А потом все. Там совсем другой контингент, взрослые в другом месте. Ну или на улице. Я пока на улице.
— Звездец! Лютый и беспощадный!
Я помолчала, подышала. После чего обратилась к отелю, чтобы он выдал Мирре чашку какао и что-то сытное и вкусное. А мне кофе с коньяком.
Перед ней на столике тут же появились ароматное какао, посыпанное сверху корицей, и горка пирожков на тарелке.
—Ешь! — велела я и сама взяла в руку чашечку.
— Это мне? Какао?! Настоящее какао?
Наслаждалась напитком она с блаженно закрытыми глазами. А допив до самого дна, осторожно поставила опустевшую посудину на стол и прошептала:
— Как у мамы. Она такое же готовила. Давно, много-много лет назад. Папа так и не научился.
— А папа кто? — мрачно вопросила я.
— Он был профессором. Дирижабли делал.
Мда-а-а! Слов нет! Дочка профессора, ученого мужика, который умер в долговой яме, зарабатывает на жизнь проституцией. И где же знакомые, родня, коллеги? Почему никто не помог ребенку, оказавшемуся на улице?
Нет, не нравится мне этот мир.
Я дождалась, пока девочка поест, после чего вернулась к делу:
— Мирра, ты сейчас находишься в месте, которое называется «Отель потерянных душ». Я его управляющая, Агата Серебрякова. Знаешь, что такое отель? Знакомо слово?
— Да, госпожа Агата. Это такой гостевой дом.
— Хорошо. Так вот, здесь могут остановиться и пожить некоторое время разные люди и нелюди. Те, чья душа потерялась. Кто попал в беду. Кому нужна наша помощь. Кому надо прийти в себя. Решить, как дальше существовать. Что делать, как исправить беды. Или просто отдохнуть чуток, отболеть. В качестве оплаты принимаем все, что имеет хоть какую-то ценность. Деньги, артефакты, амулеты, украшения, магическую энергию, имеющие энергетическую или волшебную составляющую частицы тела, например, волосы или чешуя. Ну и так далее. Место разумное и непростое, оно само решает. Не я. Если тебе есть чем оплатить и ты хочешь, то мы готовы предоставить тебе временный приют, пока не поймешь, как быть дальше.
— Хочу! А можно, да? Очень хочу! Но у меня совсем мало средств для оплаты. Есть несколько медных монет. Я... могу отработать? Здесь есть мужчины? Хозяин отеля? Другие управляющие? Я готова.
— Нет! Так не надо, Мирра. Подожди минуту.
Я сходила к стойке и вернулась с книгой регистрации.
— Давай так, я записываю, что ты хочешь у нас остановиться, что оплату вносишь, а ты перечисляешь, что именно ты готова оставить в качестве этой оплаты. Отель сам решит, что он готов принять. От меня это не зависит.
У нее были пять медных монет. Волосы, не имевшие никакой магической или энергетической ценности. Кровь обычного человека. Потрепанная одежда. Ничего из этого не подходило.
— Мирра, мне жаль, — отложила я ручку. — Я хочу тебе помочь. Готова выслушать, дать совет. Еще раз хорошо и сытно накормить. Но остаться здесь без оплаты ты не сможешь. Это место, оно особенное. Тут действуют свои законы и правила. Мы очутились тут ради тебя, но... Думаю, завтра утром нас уже не будет.
— Куда вы?..
— Перенесемся в другой мир. Мы путешествуем.
Она застыла каменным изваянием, уставившись в стену.
— Другие миры существуют? — спросила глухо. Я кивнула, и она продолжила: — Папа был прав. Он все же был прав. Они существуют, и я сейчас разговариваю с... Если я найду, чем заплатить, вы сможете переправить меня в другой мир?
— Сможем. Но там тоже нужно на что-то жить, как-то зарабатывать деньги.
— Да, я знаю. Но там я начну с чистого листа. Там я не буду дочерью сумасшедшего ученого, который истратил состояние на то, чтобы построить портал в другие миры. Ведь все знают, что их нет.
У нее скривились губы в страдальческой гримасе. Я промолчала, давая Мирре возможность выговориться. Сейчас она не казалась вульгарной, несмотря на жуткий макияж, синяки и кошмарное платье.
Просто уставшая, избитая девушка, попавшая в беду. Собранная, сдержанная, с хорошими манерами, с заплаканным серьезным лицом.
— Я оплачу украшением. Это единственное, что мне удалось сохранить и спрятать. Я заберу изображение, но отдам медальон.
Мирра быстро расшнуровала платье спереди, покопалась там и вытащила из потайного кармашка старинный золотой медальон с гербом на крышечке. А девочка-то из дворян.
С мрачной решимостью она открыла его, вытащила оттуда маленький круглый портрет, а сам медальон положила на книгу регистрации. И тут же в ней появилась запись, что оплата принята. А само украшение исчезло прямо на наших глазах.