Дважды повторять не пришлось, парень оказался понятливым, быстро-быстро заперебирал ножками в сторону двери, но во дворе его ожидал неприятный сюрприз – с цепи были спущены собаки. Если бы Коваль не заорала вовремя, чтобы охрана на воротах отогнала злобных животных, он так легко бы не отделался – его бы просто разорвали.
Хохол довольно улыбался в свои усики, и Марина покачала головой:
– Живодер!
– Зато ты у нас Белоснежка!
– И я не Белоснежка, – согласилась она со вздохом. – Надоело, Женька, так надоело все… Я устала…
– Уезжайте куда-нибудь, пусть все уляжется.
– Не могу. Прятать голову в песок я не стану, и никакой Бес меня не заставит.
– Коваль, ты со своим гонором вечно попадаешь, и все равно тебе не объяснишь, что лучше тихо пересидеть, чем быть громко похороненной.
– Не дождетесь! – запальчиво проговорила она, садясь на перила балкона, и Хохол позеленел от ужаса – третий этаж, узкое мраморное перильце, одно неверное движение – и она на выложенной брусчаткой дорожке с разбитой вдребезги головой. Он осторожно обхватил ее рукой за талию и поставил обратно на пол, укоризненно покачав головой:
– Тебе нравится надо мной издеваться? Я терпеть не могу эти твои штучки, а ты постоянно выкидываешь что-нибудь!
Марина засмеялась, потрепав его по щеке:
– Ну, вот такая я загадочная! Между прочим, я осталась сегодня без массажа по твоей милости, а курс, как ты понимаешь, прерывать нельзя. Поедем в "Бэлль", там кто-нибудь меня помнет немного.
Марина начала собираться, села было за туалетный столик, чтобы наложить макияж, но передумала, решив, что у визажиста в салоне это выйдет немного лучше. Почему нет – все равно там будет, заодно и волосы поправит, и маникюр. Могла же она себе позволить маленькую женскую радость. Хохол, правда, будет не в восторге от перспективы просидеть в кресле с журналом почти полдня, но это уже подробности, и Марину они не особенно волнуют.
– Вы, Марина Викторовна, счастливая женщина, – говорила парикмахерша Олеся, заканчивая укладывать волосы. – Вы никогда не будете выглядеть на свои годы. Вот сейчас вам больше двадцати пяти и не дашь.
– Ты мне льстишь, Олеся, но это приятно, – улыбнулась Коваль, вполне, впрочем, с ней согласная.
– Вы сегодня куда-то собираетесь?
– Нет, просто решила себя немного побаловать, давно этого не делала, а ведь себя нужно любить не от случая к случаю, а постоянно.
– Интересная теория…
– Жизненная, Олесенька, жизненная. Никто и никогда не будет любить тебя так, как ты сама, и баловать – тоже. Уж поверь мне! Вот смотри – я сейчас выйду из салона и буду чувствовать себя королевой, а соответственно, и все вокруг разделят мое мнение. А если я вдруг, не дай бог, захочу выглядеть в чужих глазах, скажем, серой мышью, то даже не сомневайся, что именно так меня и воспримут, и неважно, во что я буду при этом одета и как накрашена.
Олеся искренне расхохоталась:
– Ну, уж это вы загнули, Марина Викторовна! При самой больной фантазии вас тяжело представить мышью, да еще и серой!
По дороге домой они с Хохлом все же поругались. Женька позволил себе ехидное замечание в адрес Малыша, и Коваль вспылила, велела водителю остановить машину и вытолкала Хохла на обочину:
– Вот и прогуляйся пешком, проветрись, а то засиделся, я смотрю!
До коттеджа доехали в гробовой тишине. Сева и Гена в душе осуждали порыв хозяйки, но оспаривать ее решение не смели. Ну, в конце концов, Хохол не мальчик, доберется как-нибудь…
Во дворе ждал Егор – у него вошло в привычку встречать жену, чтобы увидеть ее сразу, едва машина остановится. Вот и сегодня он сбежал с крыльца и хотел было поцеловать Марину, но та увернулась.
– Я не в настроении! – огрызнулась она. – Хочу в ванну и спать.
– Ну, это я тебе организую. Коньяк или текилу?
Марина засмеялась, перестав злиться, – Егор хорошо знал ее привычки и то, чем она предпочитает снимать стресс. Она поцеловала мужа в щеку и пошла в дом, бросив на ходу:
– Текилу и оливки, если есть.
– Даже если нет, будут, – пробормотал Малыш, уходя в кухню.
Даша, уже собиравшаяся уходить, вынула из холодильника банку испанских оливок, фаршированных креветками, собралась открыть, но Егор опередил:
– Все, Дашенька, спасибо, отдыхай. Встаешь ни свет ни заря, крутишься весь день… – Он взял ее за плечи и аккуратно подтолкнул в сторону двери. – Иди ложись спать, я тут сам.
– Но Марина Викторовна приехала…
– Да, и я сам ее накормлю ужином. Иди, не волнуйся.
Он выпроводил домработницу, сам открыл оливки, выложил их в маленькую вазочку. Достал стаканчик, выдавил сок из половинки лимона, промакнул края стакана, а затем осторожно опустил его в солонку – по краю образовался соленый "снежок". Стараясь не нарушить получившуюся красоту, Малыш налил в стакан текилу, поставил все на поднос и пошел на второй этаж, в ванную, откуда доносился шум воды и мурлыканье жены.
Марина нежилась в пене, распустив волосы и погрузившись в воду по самый подбородок. Егор сел на бортик джакузи, оставив поднос рядом с Марининой рукой, и она сразу потянулась к стакану:
– О, дорогой, как красиво…
– Нравится? – улыбнулся Малыш, глядя на жену с нежностью.
– Очень… Ты не хочешь ко мне?
– Нет – ты так восхитительно смотришься в этой пене, что я просто не могу нарушить гармонию.
Коваль засмеялась, плеснув в него водой:
– Ты льстишь мне так, словно в чем-то провинился! Все, я устала, дай полотенце…
– Иди-ка сюда… – Муж завернул ее в полотенце, подхватил на руки и понес в спальню.
– Егор, почему так холодно? – Марина вздрогнула от соприкосновения с шелковым бельем, покрывшись мурашками.
– Я батареи отключил, было жарко. У тебя температуры нет случайно? – Он потрогал лоб губами. – Нет, нормально вроде.
– Иди ко мне, вдруг поможет?
– Хитрая ты баба, Коваль! Опять развела?
– Я не виновата, что ты все время ведешься. Ну, иди, я соскучилась…
Малыш скинул халат и нырнул под одеяло, Марина прилипла к нему всем телом, ощущая упругую кожу и сильные мышцы.
– О боже… – простонала она, поглаживая его грудь. – Я так долго не выдержу…
– Не выйдет – я буду тверд, как скала, и ты спокойно уснешь, – пообещал он, целуя ее и украдкой дотягиваясь все же до груди под рубашкой. – О… нет, все, все! Хватит! Спать! А то точно не сдержусь…
Он закутал Марину в одеяло, чтобы не подвергаться соблазну, прижал к себе, уткнувшись носом в шею.
– Но сперва расскажи, что произошло. И где, кстати, Хохол, что-то я на него ни разу за вечер не наткнулся?
Марина не стала посвящать его в подробности ссоры, сказав только, что велела телохранителю прогуляться пешком и сбросить набранный жир.
– Знаешь, дорогая, я вдруг понял, что ты никогда не остановишься, не успокоишься. И мне не останется ничего, кроме как ждать тебя и бояться потерять. Ты права – такая жизнь… – проговорил Егор.
– Ты помнишь, сколько раз я давала тебе обещание все бросить? И ни разу мне не удалось сдержать свое слово, это единственное слово в жизни, которое мне регулярно приходится нарушать. Поверь, я очень переживаю из-за того, что заставляю тебя страдать и мучиться, но ведь это не всегда зависит от меня, правда?
– Детка, я постоянно ожидаю чего-то от Гришки. – Егор осторожно потерся носом о ее волосы. – Я уже в душе принял для себя решение согласиться на все, что только он потребует, даже взять на себя смелость и отдать ему, на фиг, твои чертовы заведения, лишь бы он оставил тебя в покое.
– А хочешь – я сама ему их отдам? – вдруг поднявшись на локте, спросила Марина. – Нет, серьезно? Я так устала от всего этого, куда столько? Отдам половину – пусть сам расхлебывает, а то твой братец думает, что это все так запросто, только успевай карман подставлять.
– Я не понял – ты шутишь, что ли? – переспросил Егор, словно не надеясь на свой слух.
– Я?! Дай телефон! – потребовала она, садясь в постели.
– Не делай того, о чем завтра пожалеешь, – попросил муж, но Коваль уже завелась:
– Дай мне телефон!
– Ты ненормальная, Коваль!
– Мне повторить еще раз?
Егор поднялся, снял с базы трубку и протянул ей, качая головой. Марина же совершенно спокойно и обдуманно набрала номер мобильного Беса:
– Гриша? Это Коваль.
– Звонишь, моя красавица? – обрадовался он. – Как делато?
– Я потом тебе расскажу. Я по делу звоню – ты все еще жаждешь получить часть моего имущества?
– О, прекрати – это ведь несерьезно… – захихикал Бес. – Так, пошутил маленько, попугал тебя.
– Гриша, зато я не шучу. Ну?
– Я чего-то не догоняю? – растерянно протянул он. – Ты пьяная, что ли?
– Я говорю абсолютно серьезно – если хочешь, все твое. Приезжай завтра в офис ко мне, часов в пять, там и обсудим.
"Молчание было ей ответом" – так, кажется, у классика? Предложение явно шокировало "смотрящего", он не ожидал, что Коваль вот так запросто отдаст свое. Это было слишком уж нехарактерно для нее, слишком не в ее правилах. И это настораживало.
– Бес, решайся быстрее, – поторопила Марина, устав ждать. – Я очень хочу спать.
– Я приеду, – после паузы ответил Гришка. – Но что-то меня напрягает в твоем предложении… В чем подвох?
– Расслабься – все совершенно серьезно. Так я жду тебя?
– Если только потом мы с тобой поедем в твой шикарный ресторан, – усмехнулся Гришка.
– Надеешься поужинать на халяву? – съехидничала она, не утерпев.
– Дорогая, ну мы же с тобой родственники! Неужели я не могу рассчитывать на твое гостеприимство? – Бес захохотал, довольный собой.
– Отлично – я угощаю. Спокойной ночи, Гриша.
– Да теперь какой покой-то, после таких разговоров? Думать буду, подвох искать…
Когда Марина положила трубку, Егор, насмешливо глядя на нее, изрек:
– Да-а! Ради понта ты готова на все!
– Я надеялась, что ты оценишь.
– Поверь – я оценил, – нежно целуя ее в губы, уверил муж.
Но Марину совершенно не беспокоило собственное решение, принятое таким импульсивным образом – она захотела облегчит