– Гриша, Гриша, не заигрывайся! – попросила она со смехом. – Не дай бог, это перерастет во что-то большее!
– А что, может?
– Нет, но один шанс всегда существует, – подмигнула Коваль, выходя из офиса и направляясь к машине.
– Ты не поедешь со мной? – удивился он, наблюдая за тем, как Марина приближается к своему "Хаммеру", дверку которого уже распахнул идущий впереди Сева.
– Извини – я всегда езжу только на своей машине. Хочешь, присоединяйся ко мне.
– Нет уж, я ведь тоже только на своей езжу! – отпарировал Бес.
– Тогда встретимся в "Шаре". – Она села и помахала ему рукой. – Догоняй, если сможешь, я ждать не люблю!
И Юрка поддал газу так, как любила хозяйка.
…– Ты странная баба, Наковальня, – говорил подвыпивший Бес, развалившись на диванчике в татами-рум с чашкой саке в руках. – Ты вообще чего-то боишься?
– Старости, – усмехнулась она. – Жутко боюсь покрыться морщинами, боюсь, что потеряю привлекательность.
– Опять шутишь? – покачал головой Гришка. – За это ты можешь не переживать, Егор от тебя не откажется, даже если ты фотку бабы-яги будешь напоминать! Я про другое спрашиваю – вокруг тебя постоянно что-то происходит, а ты и бровью не ведешь, живешь на широкую ногу, не прячешься ни от ментов, ни от своих.
– А толку-то? Если кто-то захочет, найдет, как ни прячься. А все время оглядываться… На фиг такая жизнь? – резонно заметила Марина, дотягиваясь палочками до подноса с роллами. – Я уже давно занимаюсь тем, чем занимаюсь, столько всякого было…
– Никогда не мог понять, как удалось тебе, женщине, да еще такой молодой, подчинить себе такую здоровую бригаду. Сколько тебе было?
– Двадцать семь.
– Совсем соплячка. Как же тебя Мастиф не просчитал? – удивленно протянул Бес, наливая саке себе и ей.
– Да просчитал он меня, как не просчитать, просто ошибся, когда Черепу доверил. Не учел, что тот не устоит и влюбится, захочет от всего защитить, уберечь. Когда спохватился, было уже поздно – я Розану мозги задурила, перетянула его к себе, влезла во все дела, знала почти все, что знал сам Мастиф. – Марина отпила саке, зажмурилась и продолжила: – Он попробовал меня прижать, но опять поздно – я собиралась замуж за Малыша, а он за меня мог много чего натворить. Вот так… и годы мои тут ни при чем, мне кажется, что мои пацаны на эту тему никогда не грузились.
– И что, никому в голову не приходило прижать тебя гденибудь?
– Ты удивишься – нет. И потом, я ведь на расправу скорая, все это знают, а многие и участие принимали в моих разборках. Кому охота за пять минут удовольствия рассчитаться собственным здоровьем? – Пожав плечами, Коваль вынула из сумки надрывающийся телефон. – Да, Егор, я в "Шаре". Нет, я уже скоро приеду. Я тебя тоже люблю.
Бес наблюдал за ней с интересом, покуривал сигарету и думал о чем-то.
– Хочешь честно? – вдруг сказал он, ткнув бычок в пепельницу. – Я ведь имел на тебя виды с самого первого дня, как только увидел в Москве, в клубе. Ты там с пацаном молодым была, сидела такая задумчивая, грустная, текилу пила. Эх, свело у меня кое-что, Наковальня! Макар мне тогда про тебя и рассказал. Я же не знал, что ты мне еще и родня, оказывается. И что с Черепом мутила. Только это тебя и спасло.
– А может, это спасло тебя? – поинтересовалась она, прищурившись. – Рядом со мной очень опасно, Гриша. Ты ведь слышал, как меня называют, когда думают, что я не слышу?
– Черная Вдова, что ли? Слышал, и что?
– А ты подумай. Открою тебе одну маленькую личную тайну. Мужики, бывшие со мной, очень плохо закончили жизнь. Они все мертвы, исключая Хохла, но и он уже был тяжело ранен.
– Малыш тоже жив.
– Нет, Гриша. Малыш погиб, а тот, кто сейчас живет со мной, – это совсем другой человек. Я оправдываю свое прозвище на девяносто девять и девять, так что тебе просто повезло, что ты мне никто.
– Ой, страшная какая! – засмеялся Бес, наливая по новой. – Торопишься, что ли? Мужик позвонил? – В его голосе прозвучало недовольство, когда он увидел, что Марина встает с диванчика.
– Домой надо.
– Нет, не уходи так, – уперся Бес. – Неужели тебе неинтересно, как у нас с тобой могло бы все быть?
– Ты будешь разочарован – абсолютно неинтересно, – согласно кивнула Марина.
То ли безразличие к его персоне заставило Беса выпустить ее, то ли воспоминание о ее муже, но так или иначе Коваль свободно вышла из татами-рум и поехала домой.
"Удачно разрешилась проблема, – думала она, сидя в машине и рассеянно наблюдая за проносящимися мимо огнями придорожных фонарей. – И овцы целы, и волки сыты. Да и Малыш теперь успокоится хоть чутьчуть…"
Егор ждал в каминной, как всегда, – сидел у зажженного огня и читал что-то, куря сигару.
– Привет… – Коваль прислонилась к косяку и посмотрела на мужа – такой домашний, родной, сидит в халате у камина, ждет свою беспокойную супругу…
Он обернулся и встал, отложив книгу, подошел к ней, обнимая и целуя в губы. Марина почувствовала вкус дорогой кубинской сигары, зажмурилась от удовольствия, отвечая на его поцелуй.
– Устала?
– От чего? Почти три часа валялась на диване в компании твоего богопротивного братца. Если только от этого…
– Намекал? – мгновенно вычислил Малыш, и она кивнула:
– А то!
– И?..
– Сам как думаешь?
– Судя по тому, что еще только одиннадцать, а ты уже дома, думаю, что безрезультатно, – захохотал он.
– Тогда зачем спросил?
– Хотел узнать, как прошел вечер.
– Я стала богаче на пять сотен тысяч "зеленых", если ты об этом, а еще наелась опять суши до отвала и замучила охрану японской едой – надо же им было чем-то заниматься все это время!
Коваль прошла в гардеробную и стала раздеваться. Ее раздирали противоречия, она вдруг почувствовала, что опять запуталась в своих мужчинах, в своих чувствах и желаниях. Внезапно ее охватила такая злость, что ей показалось, что из макушки идет дым. Если сейчас же не придумать способ выплеснуть, то до утра можно просто лопнуть. И она придумала, спустилась в бассейн и нырнула в холодную воду, даже не включив подогрев.
В воде в самом деле стало намного легче.
– Не буди меня завтра, я никуда не поеду, – пробормотала Марина, устраиваясь поудобнее в постели у Егора под боком.
– Конечно, детка, завтра ведь воскресенье, – целуя ее, прошептал Егор. – Ты будешь спать столько, сколько захочешь…
– Я люблю тебя, Егор…
– Спи, родная моя, девочка моя, счастье мое…
Всю ночь он то и дело прикасался к ней, точно проверял, не исчезла ли, не ушла ли, лежит ли рядом. Утром долго не давал встать, хотя Марина проснулась, вопреки обыкновению, очень рано и собиралась побаловать мужа завтраком. Он не дал ей сделать этого, оставил лежать возле себя.
– Егор… я хотела сделать тебе приятное, ведь ты так любишь, когда я становлюсь просто женой, а не Наковальней во всей красе…
– Детка, не уходи. Мне ничего не нужно, только полежи со мной, – попросил он, крепко обнимая ее. – Мне так нравится, когда ты просто лежишь возле меня, когда я могу тебя обнять, поцеловать, погладить…
– Малышев, ты спятил, – вздохнула она, устраиваясь поудобнее и закидывая ногу ему на бедро.
– Да, родная, – от тебя…
Семейную идиллию нарушила явившаяся неизвестно зачем в такую рань Ветка. Еще счастье, что у нее хватило мозгов не вломиться в спальню, а прислать Дашу, которая деликатно постучала в дверь:
– Марина Викторовна, там Виола Викторовна приехала…
– А-а-а, боже мой! – простонала Марина, откатываясь от Егора с сожалением. – Что за поганая жизнь! Какого черта надо этой ведьме с утра в воскресенье? – Коваль дотянулась до валяющегося на пуфе халата, надела его прямо на голое тело и повернулась к мужу: – Не смей вставать, я сейчас ее выкину и вернусь.
Спустившись вниз с выражением лица, не сулившим Ветке ничего хорошего, Марина обнаружила подругу в разобранном состоянии – она была в стельку пьяна, глаза зареванные, вид как из-под поезда.
– В чем дело? – садясь напротив нее в кресло, спросила Коваль, вмиг перестав злиться. – Что с тобой?
Ветка вдруг в голос зарыдала, закрыв руками лицо. Марина растерялась – никогда прежде подруга не плакала на глазах у нее, не показывала своих слабых мест, это было непривычно и дико. Случилось нечто из ряда вон выходящее, иначе она не раскисла бы так. Коваль опустилась на корточки, пытаясь заглянуть в лицо:
– Ветуля, что?
– Я беременна, – прорыдала она, пряча глаза.
Да-а, вот это новость так новость… Коваль почувствовала себя так, словно получила удар под ложечку.
– Колька? – глухо спросила Марина, поднимаясь и отходя к окошку.
– Не знаю…
– То есть как – "не знаю"? – переспросила она, удивленная этим заявлением еще сильнее, чем предыдущим.
– Возможно, это твой брат…
– Ох, твою мать, дура-а-а! – Коваль схватилась за голову и заметалась, прихрамывая, по гостиной туда-сюда. – Ты что натворила, сучка?! Ты подумала, что будет, когда Колька узнает о твоей беременности? И кого ты собираешься рожать? Вернее, от кого? Господи, мне только этого не хватало – разруливать между братом и племянником! Мало ты мне крови попортила, Ветка?!
Марина схватила из пачки сигарету, нервно затянулась, ткнула ее в пепельницу, но успокоиться все равно не могла.
– Что мне теперь делать? – лепетала Ветка, вцепившись в волосы и раскачиваясь, как китайский болванчик, из стороны в сторону. – Что делать?
– Думать надо было головой, а не тем, чем обычно! – рявкнула Коваль, трясясь от злости. – Неужели не хватило мозгов предохраняться?!
– Да ты ведь знаешь, не могу я это все…
– …твою мать, любительница острых ощущений! Тогда что ты мне теперь голову морочишь? Не знаешь, как, где и что делают?!
Ветка подняла на нее красные от слез глаза и пробормотала:
– Но ведь это же убийство…
– Да?! – Марина остановилась напротив нее и уставилась в лицо, готовая просто испепелить ее взглядом. – Убийство, говоришь?! Высоком