– Я тоже не думаю, – согласился и Женя, – что это – игрушки нашей конторы. Поэтому давайте уж не стесняться и действовать соответственно. А насчет доказательств? Я полагаю, всегда можно будет что-нибудь придумать… Снимали кино, значит?… Ишь ты!…
Денис заметил, как вроде бы случайно переглянулись Гордеев с Осетровым и отвернулись, будто почувствовали себя не очень ловко. Ну оно понятно, подумал Денис, наверняка там у обоих было нечто такое, что выносить на всеобщее обозрение им совсем не хотелось бы. Вот, кстати, и Рогожин с Машковым в разное время посещали эти квартиры. А заснятые на пленку «любовные игры» с девушками могли стать серьезным фактом для шантажа. Например, тот же Рогожин. Его жене, как известно из информации Осетрова, даже и мысль не приходила в голову о какой-то измене мужа! А ведь было… Это же кто как реагирует!
В общем, подвел итог Денис, дальнейшее наблюдение за тремя квартирами теперь пойдет под двойным контролем: со стороны спецслужбы Попкова и со стороны «Глории». И будет так до тех пор, пока попковская команда не устроит что-нибудь вроде очередного аврала или шмона в этих нашпигованных подслушивающей и подсматривающей техникой квартирах.
И еще одно предложение уже в самом конце обсуждения планов возникло у Дениса. Оно было продиктовано рассказом Жени Осетрова об одной из последних его встреч с Аленой. Это когда она вдруг ни с того ни с сего призналась ему в любви, чем немало, надо сказать, его удивила. Он и заговорил-то об этом только потому, что не поверил тогда ни единому ее слову. Секс – это совсем другое дело. Тут она в самом деле большая мастерица. Но любовь?! Нет, это скорее какая-то новая ловушка. Зачем?
А зачем, к примеру, устраивались подобные спектакли тому же Рогожину? Он ведь сам, кажется, однажды рассказывал Жене? Вот в том-то и дело. И ради чего все эти игры? Чтобы сделать его послушным и, вероятнее всего, заставить работать на себя. Точнее, на Попкова, а в конечном счете – на Аронова. И против Деревицкого. Следовательно, дальней целью было получение некоей важной информации. А если это так, то было бы огромным соблазном впаять девушкам толковую дезу. И такую, чтоб у тех глаза повылазили от изумления. Но это надо еще тщательно продумать. И, возможно, хорошо посоветоваться. Клюнут, значит, все правильно. И мысли потекут в нужном направлении.
Очень заманчивой показалась Евгению эта неожиданная идея. И он сказал, что обязательно посоветуется со своим шефом, с генералом Васнецовым. На незаданный в лоб вопрос: можно ли генералу верить, Женя лишь укоризненно развел руками. Но если это так, то и дезинформация может оказаться действительно чрезвычайно правдоподобной. А ко всему прочему, сразу продемонстрирует, «кто есть ху».
А что, было бы интересно взять известного мастера провокаций на его же «коронке»! Вот и вся цепочка – от источника до адресата – проявится самым лучшим образом.
Закончили обсуждение к общему согласию и взаимопониманию, а затем решили попить чаю. Тем более что и Галина Ивановна уже вернулась и пообещала угостить друзей сына каким-то необыкновенным чаем. С пирожными, которые она только что купила в магазине.
– Хорошая у тебя мать, Женя, – заметил Денис, наблюдая за хлопотами Галины Ивановны.
– Старенькая уже, – вздохнул Осетров. – Седьмой десяток разменяла. А еще недавно носилась, будто угорелая. Была страстной театралкой.
– А сейчас чего же? – удивился Гордеев.
– Чего, чего… – пожал плечами Осетров. – Говорю же, постарела… Да и билеты стали дорогими.
– Кончай трепаться, – шутливо отмахнулся Гордеев. – На коньячишко нам, видите ли, всегда хватает, а матери на билет в театр?… Ладно уж, есть у меня один деятель… Сочтет за честь доставить билет прямо на дом. Вот скоро театральный сезон начнется. Сделаем.
И отметил в своей записной книжке позвонить директору Большого театра, чей семейный конфликт он недавно улаживал.
Меркулов позвонил Турецкому и сказал, что у него есть для Сани кое-что весьма интересное.
– Иду, – живо откликнулся Александр Борисович.
Костя улыбался.
– Тут я с одним нашим другом имел краткую телефонную беседу, – начал он, – и мне было сказано, что по известному тебе вопросу уже принято соответствующее решение. А еще мне только что подвезли от него кое-что. Вот, – Костя протянул запечатанный крафт-конверт желтого цвета. – Я без твоего разрешения, естественно, смотреть не стал, подумал, что, может, ты сам, как человек, которому он адресован, покажешь мне?
Ехидство так и сочилось из Меркулова. Можно подумать, что у Турецкого бывают от него служебные секреты! Нет, если таковые и случаются иной раз, то они именно со службой ничего общего иметь не могут. Так Турецкий и сказал, чем, разумеется, слегка опечалил Костю. Ну да, выходит, все-таки имеются…
– Не переживай, – бодро заявил Александр Борисович. – Сейчас вскроем.
В конверте находился другой – черный, в котором, сложенные пополам, лежали несколько страничек с напечатанным на принтере текстом.
Первая гласила, что начальник Управления службы собственной безопасности генерал-майор ФСБ Самойленко Ю. И. разрешает старшему следователю по особо важным делам и т. д. Турецкому А. Б. ознакомиться с делом номер…, короче, с делом Рогожина. Так, уже хорошо.
Дальше были еще несколько страничек, скрепленных степлером. К страничкам приколота также желтая бумажка, на которой был короткий текст: «Из оперативной записи во время встречи Попкова Ф. Д. и Караваева А. П. 15.09.00, 15-35 – 16-20».
– Костя, я быстренько прочитаю, ладно? И дам тебе.
– Валяй…
Чтение длилось недолго, поскольку текста и было-то всего три странички. Но они прямо-таки потрясли Турецкого.
Еще утром ему позвонил Денис и сказал, что по дядькиным сводкам вчера вечером недалеко от собственного дома был убит – практически раздавлен в собственной машине упавшими на нее бетонными плитами – майор Машков. И что квалифицировано как несчастный случай, хотя все указывает именно на заранее и четко спланированное убийство. И только сказал – на тебе! – лучшего подтверждения не найти… Правда, эти двое мерзавцев пытаются все завуалировать, но когда тебе уже известны некоторые исходные данные, вывод, как говорится, напрашивается сам. И получается, что вовсе не случайно рухнули бетонные плиты на голову Олега Машкова. Служил в ФСБ, работал на Попкова, а в сущности, на Аронова, но гонорары получал от Деревицкого? Веселая картинка!…
Костя прочитал, подумал, возвратил сложенные странички Турецкому и спросил:
– Слушай-ка, насколько я разбираюсь в этих делах… там, – он упер палец в конверт, – есть фраза о каких-то крупных, надо понимать, деньгах у Рогожина. А нам что-нибудь об этом известно?
– Нет, но я надеюсь…
– С какой стати? – поднял брови Меркулов.
– Денис должен подъехать. Он сегодня собирал «малый хурал», на котором неожиданно, как он сказал, выплыли некоторые новые данные о Рогожине. Ну, сам понимаешь, по телефону такие вещи не говорятся. А на эту фразу я тоже обратил внимание. И если все окажется именно так, я не исключаю, что и Машков, и Рогожин завязаны в один клубок… Однако, Костя, позволю высказать предположение, что, поскольку наш друг решил снабдить меня данными материалами, ты уже принял решение?
– Ну хорошо, – сказал Костя таким тоном, будто сперва в чем-то сомневался, а вот теперь наконец решил раскрыть и свою тайну. – Если ты полагаешь, что наш друг проявил личную инициативу, я позволю себе думать несколько иначе. Дело вот в чем, Саня. Вчера вечером я посетил Дмитрия Дмитриевича Коптева. У него выдалась свободная минутка, он позвонил, я и подъехал. Разговор был, говорю честно, сугубо предварительный. Но некоторые вопросы я смог поставить. На какие-то из них мы нашли приемлемые ответы и решения, что-то он оставил у себя для более детальной проработки. Так что я могу сказать с определенной долей уверенности, что инициатива нашего друга продиктована прямым указанием заместителя директора службы. Отсюда сделай вывод.
– Ну а в принципе-то что вы решили? Знакомиться просто так, ни для каких, как говорится, целей, я желания не имею. Но если ты навешиваешь это дело на меня, а их служба готова мне соответствовать, как можно понять вашу вчерашнюю беседу, то я не знакомлюсь, а просто забираю это дело к себе и начинаю пахать по-черному. Имея все наработки от ребят из «Глории», а также то, чего сумел добиться Гордеев. Да, кстати, Костя, тут еще один очень важный вопрос. Мне нужна будет санкция твоего знакомого деятеля из Мосгорсуда на установку прослушивающей техники. Пока, думаю, два объекта – это жилье генерала Попкова и его приемной дочери Елены Воеводиной. Тут же, как видишь, убийствами пахнет! Больше пока не нужно. Ну там обычное слежение, это сам понимаешь. Без этого нам не обойтись. Мне необходимо максимально легализовать наблюдения ребят. А если со мной и в дальнейшем поделится результатами собственной оперативной разработки и наш с тобой друг, буду только признателен. Эта ведь запись, касающаяся в том числе и Машкова, его ж, надо понимать, работа, верно? Значит, все-таки не зря я к нему ездил…
– Да, я думаю, он передал запись потому, что из нее видно: убийство Машкова – практически уголовщина, значит, по нашему профилю.
– Как и Рогожина, чьих бы рук это дело ни было.
– Согласен. Ну так что? Отправляйся к себе, я дам указание, а ты приступай. Принимай к производству. Пиши постановление на прослушивание телефонных переговоров, я вечерком поеду мимо горсуда и загляну к товарищу. Собирай материалы. Да, и вот еще кое-что по Юриному делу…
Пока Александр Борисович занимался необходимой рутиной, к нему приехали Денис с Юрием. Оба – несколько взвинченные. И было отчего.
При Осетрове Гордеев все же не решился демонстрировать магнитофонную запись проведенного накануне вечера и разговора с Татьяной во время завтрака. Это был бы наверняка очень чувствительный и неприятный удар Жене под дых. Тем более, что о Татьяне он как раз говорил только хорошее, наверняка испытывая к ней достаточно теплые чувства.