Ну, что сказать… Застоялись кони в стойлах. Засиделись цейлины в отеле. Прошло всего ничего времени, а это шустрое создание уже носилось вокруг, словно угорелое. То к дереву подбежит и погладит, то травинку и цветочек сорвёт. Или не сорвёт, а встанет на четвереньки и носом ткнётся, изучая аромат… То ускачет вперёд, а потом сломя голову ко мне обратно бежит, только пятки сверкают.
– Экий заводной заяц, – добродушно проворчала я, следя взглядом за мельтешащей зелёной фигуркой.
Рощица, сквозь которую мы шли, закончилась, и мы очутились на берегу реки.
– О-о-о-у-у-у! Увиа! – заголосил цейлин. – Агата! Я купаться!
– Стой! А вдруг там хищники живут?
Ориэль замер на мгновение, но тут же припустил к кромке воды. Встал на четвереньки, погрузил в неё ладошки и застыл, прислушиваясь к чему-то.
– Агата, вода чистая, опасной живности нет. Но, если хочешь, я могу наловить рыбы. Пожарим на костре.
– Ой, вот это без меня! – тут же открестилась я. – Не желаю возиться с рыбой. И жарить её на костре я не умею.
– Тогда плавай! И меня не стыдись. Я знаю, женщины хасинов всегда сначала стесняются, когда оказываются с целителями-цейлинами рядом впервые. Но нас не надо, мы совсем другие. Так что смело раздевайся, чтобы не мочить одежду.
И, повернувшись ко мне спиной, он сам шустро разулся, скинул жилет и шортики и с весёлым верещанием рванул в воду, только брызги во все стороны полетели.
Я с улыбкой проводила взглядом бодро плывущий зелёный комок меха. Разувшись, оставила шлепанцы и корзинку на травке, а сама дошла до реки. Вода была ещё прохладная. Но, думаю, уже скоро прогреется на солнышке. Вот тогда и я рискну поплавать.
Пока же я закатала штанины до колен и медленно побрела вниз по течению. Там виднелся холм, на который я хотела забраться.
Идти пришлось минут десять. Наверное, потому, что брела я крайне медленно, наслаждаясь каждым мигом на природе. Давно я никуда не выезжала из города. А потом вообще угодила в «Отель потерянных душ».
Надо бы побыстрее уже освоить свои и его способности и почаще вываливаться из «нигде» в «куда-то». А по мере необходимости переноситься в другие миры за потеряшками. Ну реально невозможно так жить, болтаясь всё время в туманной манной каше. У меня скоро начнётся боязнь замкнутых пространств.
Холм приблизился, осталось лишь найти удобное место для подъёма, а то уж больно он каменистый. Кое-где между плоскими камнями, покрывающими склон, будто крупная черепица или чешуя, проросли травинки.
Я с сомнением уставилась на эти камни. Что-то они подозрительные какие-то и практически одинаковые. Наклонилась, попыталась поднять один из них. Размером он был с две мои ладони, шершавый и горячий. Поднять его, впрочем, не удалось, он буквально врос в землю, как и остальные.
Постучала костяшками пальцев по ближайшему. Звук оказался совсем не такой, каким должен бы быть.
– Странно, – пробормотала я и снова постучала.
И тут земля под ногами закачалась, заставив меня взвизгнуть и отбежать назад. Покрытый этой странной каменистой «чешуей» холм очень-очень медленно повернулся, и на меня уставился огромный глаз.
Глаз был равнодушный, в нём не было ни удивления, ни беспокойства, ни животной ярости или же страха.
– Здрасьте! – оторопело выпалила я, развернулась и приготовилась улепётывать со всех ног.
– Приветствую, – низким глухим голосом вдруг ответил хозяин глаза.
Опа! Так, побег отменяется. Я повернулась обратно к этому существу и попыталась рассмотреть его. Кто-то очень большой. И чешуйчатый, потому как я, оказывается, не камень пыталась поднять, а чешуйку отколупнуть. И с огромным глазом с вытянутым зрачком.
– Змей Горыныч, – выдало моё подсознание.
– Дракон. Не змей, – флегматично исправил… дракон.
– Я несъедобная.
Глаз смерил меня взглядом с головы до ног и обратно, моргнул.
– Да, ты несъедобная, – констатировал его обладатель.
Помолчали. Я не могла решить, что мне делать. То ли убежать, то ли подойти поближе. Вроде агрессии не чувствуется, но мало ли.
– А почему? – спросила, чтобы хоть что-то сказать.
– Я не ем человеков.
Сразу же осмелев, я начала потихонечку подбираться вплотную к дракону.
– Меня зовут Агата Серебрякова.
– Дулиэнтропарофликандарокарекарка́дий.
– Вау! – впечатлилась я длиной слова. – А это что?
– Имя. Моё.
– Эм-м…
Почти минуту я пыталась мысленно воспроизвести только что услышанный набор слогов. Не смогла.
– Дули… ропа… флика… О господи! Как это вообще можно запомнить и проговорить без запинки? Ничего, если я буду обращаться к тебе – Аркадий?
– Ничего. Зачем?
– Что?
– Обращаться ко мне.
– Н-ну-у… А что ты делаешь?
– Жду.
– Чего?
– Пока мимо проплывёт труп моего врага.
У меня челюсть отвисла. В буквальном смысле этого слова. Стояла и, как дурочка, с открытым ртом таращилась на сказочного персонажа, который процитировал мне древнее китайское изречение, которое принадлежит то ли Конфуцию, то ли Сунь Цзы.
– И как? – подобралась я ещё ближе.
– Пока не проплыл.
– А давно ждёшь?
– Лет сто. Наверное. Или двести.
– Ох, ничего ж себе дзэн! Я бы не смогла. Уже давно встала бы, пошла и прикопала своего врага.
– Ты слабая самка человека. Это враг прикопал бы тебя.
– А я бы аккуратненько выкопалась и пошла дальше мстить. – У меня вырвался смешок.
– Зачем? Его труп сам проплывёт мимо тебя.
– Да вот ещё! Терять столько времени на ожидание!
– Что есть время?
– О-о-о! Ты хочешь поговорить о столь глобальной вещи? Время – это форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения. А ещё это одно из основных понятий философии и физики.
– Нет времени. Есть миг.
– Да ладно! Как это нет времени?! Вот ты, уважаемый Аркадий, лежишь на этом берегу больше сотни лет и ждёшь труп врага. А твой враг в это время наслаждается жизнью, ест жареное мясо, пьёт хмельное вино, обнимает красивых самочек, путешествует. Каждый его миг полон впечатлениями. А чем полон каждый твой миг?
– Размышлениями о бренности бытия.
– А пища и всё остальное?
– В состоянии созерцания и погружения это не требуется.
– У-у-у, как всё запущено, – пробормотала я. – Предлагаю эксперимент.
– Какой? – Глаз с узким зрачком повернулся в мою сторону.
– Ты сейчас встанешь, потянешься, покатаешься по земле, чтобы стряхнуть с себя пыль, проросшую между чешуек траву и птичье гуано. Да-да, прости, но тебя неоднократно обкакали птички. А после этого поплаваешь в реке. Ты же умеешь?
– Умею. Зачем?
– Чтобы смыть с чешуи какашки. И потом, я же сказала, эксперимент.
Я специально подбирала не самые приличные слова, но такие, которые могли бы пробиться сквозь это равнодушие дракона. Ну, должно же его пронять? Про то, что я веду себя неадекватно и отчего-то совершенно не боюсь огромную мифическую тварь, старалась не думать. Вероятно, порог нормальности я уже давно переступила.
– Тебя не должно было появиться. Ты нарушила будущее, – вяло сообщил мой невероятный собеседник, не пытаясь встать и выполнить предложенные ему действия.
– А ты видишь будущее?
– Да.
– И всё?! Просто «да»?! – повысила я голос. – А рассказать? А поделиться? А что меня ждёт?
Глаз снова посмотрел на меня.
– Твоё будущее сокрыто в «нигде». Много факторов непредсказуемости.
– Гадство! – пробормотала я. – Но своё ты же видишь? И что?
– Ты не отстанешь от меня, человеческая женщина. Сюда приплывёт твой друг. Существо неведомого мне народа. Он противоестественен природе мироздания и создан иным гением, но полезен. Он исцелит моё второе око. Я встану и поплыву.
Осмыслив услышанное, я спросила:
– А что с твоим вторым оком?
– Оно слепо.
Что сказать я не нашлась. Повернулась к воде, сцепила руки за спиной и принялась ждать, пока к нам подплывёт Ориэль. Он уже подгребал.
– Агата! Агата! Я тебя нашёл, – встав на дно, сообщил парнишка. – А с кем ты беседуешь? Представишь мне своего большого древнего знакомого?
Я покосилась на «древнего знакомого». Тот в свою очередь глянул на меня. И вот убейте меня, но я увидела искру ехидства в огромном жёлто-зелёном глазе. Ждёт небось, как я сейчас начну пытаться выговорить зубодробительный набор слогов.
– Ориэль – целитель, раса цейлин. Дракон, философ и мыслитель, своё полное имя может произнести лишь он сам. И, наверное, это удавалось его маме, в чем я, если честно, сомневаюсь. Но уважаемый дракон разрешил обращаться к нему сокращённо – Аркадий.
Ха! Вот так-то! Я только что язык не показала громадине в чешуе. Как ни странно, он это оценил и прижмурился, что, вероятно, должно изображать улыбку. Кто их, этих существ, поймёт.
– Ориэль, ты можешь помочь нашему новому знакомому со здоровьем? У него есть некоторые проблемы.
– Да, конечно, – закивал лекарь. – Я вижу, что его правый глаз совершенно слеп. Кроме того, нужно удалить несколько зубов, вместо них вырастить новые. Ну и по мелочи с внутренними органами.
Всё, кроме слепоты на один глаз, для самого дракона оказалось сюрпризом. Я видела, как расширился от изумления его зрачок.
– Агата, ты не могла бы пока погулять? А я окажу первую помощь уважаемому Аркадию, – сложил перед собой ручки цейлин.
Я открыла рот, сказать, что мне вообще-то интересно и уходить не хочется. Но потом решила, что, несмотря на свои слова об отсутствии стеснения, Ориэль всё же смущается.
– Ладно, – не стала спорить. – Аркадий, слушайся целителя! Он совсем юн, но очень талантлив. Ориэль, смотри не переутомись. Твой новый пациент очень большой, следи за резервом сил.
Я отошла подальше, и только тогда дракон начал медленно подниматься. Гора! Как есть гора! И на её фоне – маленький, пушистенький и невозможно милый, хоть и мокрый цейлин.
Поежилась от запоздалой нервной дрожи и мысли, что столкновение с драконом могло оказаться не таким радужным. Вот уж точно говорят: дуракам всегда везёт. Похоже, я клиническая дура, ибо всё происходящее вокруг меня и со мной в последнее время кроме как везением не назовёшь.