Надо было позвонить ему раньше, укорила себя Мирослава, небось сидел как на иголках, а позвонить ей первым не решался. Ведь она так не любила, когда ей звонили во время работы. И Миндаугас это прекрасно знал.
– Морис, – проговорила она в трубку, – мне придётся пробыть в городе дольше, чем я запланировала. Нужно съездить ещё в одно место. Когда приеду, расскажу.
– Но у вас всё хорошо? – В его голосе прозвучала тревога, которую он постарался скрыть.
– Да, конечно, – уверенно ответила она.
Мирослава услышала, как у него из груди вырвался вздох облегчения, и быстро попрощалась:
– Пока, солнышко, пока.
Родители Савелия Звягинцева жили почти на самом краю города в двухэтажном деревянном доме, явно построенном в начале прошлого века. В доме было три подъезда. На каждом этаже, судя по дверям на площадках, жили четыре семьи. Звягинцевы жили в первом подъезде на втором этаже в угловой квартире. Когда Мирослава нажала на кнопку звонка, то раздался такой скрипучий звук, что Мирослава решила, что звонок состарился вместе с домом и его жильцами.
Дверь ей открыла сухенькая старушка среднего роста в аккуратном, чисто выстиранном халатике горчичного цвета в мелкую белую крапинку. Она спокойно смотрела на Мирославу своими светло-голубыми, почти прозрачными глазами, вероятно ожидая, что она скажет, зачем пришла.
– Я детектив Мирослава Волгина, – проговорила Мирослава, с трудом удержавшись от желания объяснить женщине, как в наше время опасно распахивать двери перед незнакомыми людьми. Вместо этого она спросила: – Вы, наверное, мама Савелия Звягинцева?
– Она самая, – кивнула женщина.
– Ваш адрес мне дала ваша бывшая сноха Мария Артемьевна.
– Машенька? – обрадовалась старушка.
Мирослава кивнула.
– Как она там?
– По-моему, нормально, – ответила Мирослава, слегка удивившись оживлённой реакции женщины.
Старушка, заметив это по лицу Волгиной, объяснила:
– Соскучилась я.
– Так съездите к ней. В чём же дело?
– Адреса я её не знаю, – вздохнула старушка, – как они с Савушкой расстались, так мы с дедом и внучка не видели, – старушка смущённо смахнула с уголка глаза скатившуюся слезинку.
– Вы что же, никогда раньше у них не были?
– Были пару раз, так сам Савушка нас возил. Адрес я и не спросила. Они там недолго живут, до этого жили от нас близёхонько, – старушка тихо вздохнула.
Мирослава подумала о том, что Мария Звягинцева, пожалуй, не будет возражать против приезда к ней свекрови. А там, глядишь, и с мужем помирятся. Не может же Савелий столько времени таить на жену обиду. Она достала записную книжку и ручку, написала на листке адрес и телефон Марии, вырвала листок и протянула женщине.
– Ой, спасибо! – искренне обрадовалась та.
– Извините, а как вас зовут? – спросила Мирослава.
– Анна Степановна я.
– Анна Степановна, мне бы поговорить с вашим сыном.
– Так Савушка здесь не живёт, – растерянно произнесла женщина.
«Неужто женился шельмец, – пронеслось в голове Мирославы, – а я тут распинаюсь, пытаюсь скрепить родственные узы».
Точно угадав её мысли, женщина печально улыбнулась.
– Савушка до сих пор Машу любит. Из-за ссоры с ней он запил сильно.
Мирослава заметила, что Анна Степановна старательно избегает темы измены Марии. Ссора, и всё.
– Но потом он, слава тебе господи, – женщина перекрестилась, – образумился и уехал в деревню к двоюродному брату.
– Зачем? – спросила Мирослава.
– Чтобы бросить пить.
– Странно. Я почему-то думала, что в деревне пьют сильнее.
– Э, милая, это смотря какая деревня. Брат же Савушкин, племянник моего мужа, живёт в деревне староверов. Там ни-ни. У них не забалуешь. Савушка нам с мужем письма пишет бумажные по два раза в месяц, как у них там почта бывает.
– А что, деревня эта далеко? – спросила Мирослава.
– Не так чтобы, – ответила Анна Степановна, – за рекой она, от берега тридцать километров. Деревня ещё в конце прошлого века обезлюдела, стояли там одни пустые дома. Вот староверы её и облюбовали. Теперь там у них хозяйство хорошее, поля распаханы, луга зелёные, даже теплица есть и молочная ферма. Они часть продуктов в город поставляют.
– Это хорошо, – ответила Мирослава. – А обычным людям въезд в эту деревню не воспрещён?
– Ну что вы, милая! Мы с мужем летом ездили. Нас приняли хорошо, избу выделили. Мы там две недели прожили. Дед мой даже молодость вспомнил и на сенокос ходил.
– А как называется деревня?
– Хорошо называется, – улыбнулась Анна Степановна, – Топлёное Молочко.
– Так и называется? – искренне удивилась Мирослава.
– Так и называется, – снова улыбнулась старая женщина.
– Что ж, спасибо вам, Анна Степановна, – проговорила Мирослава и быстро сбежала по ступенькам скрипучей лестницы вниз.
На улице стало немного холоднее, и вместо дождя пошёл снег. Мирослава, задумавшись на минуту, повернула «Волгу» не в сторону выезда из города, а поехала по направлению исторического центра, именуемого Старым городом. Доехав до знакомого автосервиса, она остановилась и набрала номер, по которому не звонила давно. Правда, ей с этого номера звонили 31 декабря, чтобы поздравить с наступающим Новым годом.
– Слава? – отозвался удивлённо знакомый мужской голос.
– Привет, Кеша!
– Так это всё-таки ты! А я глазам своим побоялся верить.
– А ушам? – рассмеялась она.
– Что – ушам? – не сразу понял он.
– Ушам ты своим веришь?
– Ах, это, – рассмеялся он, – теперь верю.
– Кеша! У тебя не найдётся немного свободного времени?
– Для тебя – всегда и сколько угодно.
– Тогда выходи!
– Биться? – хмыкнул он.
– Нет, поедем в «Старую мельницу», посидим немного в уютном месте.
– Минут десять подожди, ладно?
– Ладно, – улыбнулась она и отключила связь.
Иннокентий не вышел, а принесся ровно через десять минут.
– Я боялся, что ты уже уехала, – проговорил он, усаживаясь рядом с ней в машину.
С Иннокентием Колосветовым они познакомились, когда расследовали дело о Влюблённом убийце[1], и с тех пор Мирослава время от времени обращалась к парню за помощью, так как он работал в автосервисе и был мастером с золотыми руками. При этом у Колосветова и голова была умной, можно сказать, и золотой.
Морис не был в восторге оттого, что Мирослава поддерживает дружеские отношения с Иннокентием. Он не сомневался в том, что парень по уши влюблён в Мирославу. В свою очередь, и Иннокентий относился к Миндаугасу, мягко говоря, сдержанно.
– Ты одна? – спросил он на этот раз.
– А с кем я должна быть? – спросила она, в свою очередь, пряча улыбку в уголках рта.
– Со своим литовским князем.
– С князем? – сделала она вид, что удивилась.
– Ну да, Миндаугасом.
– А кто тебе сказал, что Морис князь?
– Кто, кто! Ясный перец, что Наполеонов!
– Слушай Шуру больше, он тебе ещё и не такое расскажет!
Иннокентий отмахнулся.
– Хорошо, что он ещё не утверждает, что сам происходит от Пипина Короткого, – продолжила Мирослава, зная, что Иннокентий увлекается историей Франции.
– Пипин Короткий, король франков, – уточнил Колосветов. – Именно франков, а не французов.
– Угу, – согласилась Мирослава.
– Франция, вернее, её часть входила в империю Каролингов наравне с Германией, Италией и территориями некоторых других европейских государств, – Колосветов сел на своего любимого конька.
– Кеш, отстань, а, – ласково попросила Мирослава, которая уже была не рада, что подбросила ему эту тему, – а то мы сейчас, как всегда, дойдём до Киевской Руси.
– Так в том-то и дело, – воодушевился Иннокентий, – что империя Каролингов называлась также Франкской империей, и чего бы современным французам не претендовать…
– Кеш, мне «Нива» нужна, – проговорила Мирослава.
– Какая «Нива»? – изумился он.
– Обычная.
– Зачем?
– В деревню съездить.
– Просьба, конечно, странная, – проговорил Иннокентий, – но если надо, то надо. Когда и куда пригнать?
– Завтра утром к моему коттеджу. И ещё я хочу, чтобы ты сам на ней поехал с Морисом.
– С Морисом? – Карие горячие глаза Иннокентия стали круглыми, и в их глубине заплясали странные огоньки. – Что ты ещё удумала? – спросил он задумчиво.
– Ничего, просто нужно опросить одного человека. На «БМВ» ехать в деревню не комильфо, а Морис именно к такой машине и привык.
– Ну, да – они же князь, – хмыкнул Иннокентий.
– Кеш, – проговорила она укоризненно, – ты опять за своё?
– Ладно, молчу, молчу. Сделаю всё, что велишь.
– Я не велю, а прошу, – поправила она его.
– В нашем случае это всё одно.
Мирослава пожала плечами и остановила «Волгу» на стоянке возле кофейни, в которой они провели полтора часа, просто дружески беседуя ни о чём и обо всём на свете. Потом Мирослава отвела Иннокентия обратно в автосервис, а сама поехала в коттеджный посёлок.
Когда она въехала в ворота, уже стемнело. Миндаугас включил освещение, но не на всю мощность, и поэтому тени близко растущих деревьев имели возможность дразнить пытающийся оттеснить их как можно дальше искусственный свет. Из глубины неба, казавшегося тёмным и далёким, со снисходительной улыбкой смотрела на это состязание луна.
– Как вы сегодня долго, – невольно вырвалось у Мориса.
– Извини. – Она поставила машину в гараж и направилась к крыльцу, на верхней ступени лестницы которого сидел взъерошенный, сердитый кот. Мирослава хотела взять его на руки, но он, вильнув пушистым хвостом, ускользнул в дом.
– Обиделся, – улыбнулась она.
По завершении ужина она рассказала Миндаугасу о своих дневных приключениях. А потом сказала:
– По-моему, ты засиделся дома.
Миндаугас промолчал в ответ.
– Съездишь к Звягинцеву.
– Вы думаете, что ему может быть что-то известно? – удивлённо спросил Морис.
Она неопределённо пожала плечами.