– Но ведь Виталия отпустили! – воскликнула Мирослава, захлопнув книгу и уронив её на кровать. Дон недовольно мяукнул.
– Отпустили, – подтвердил Морис.
– Может, их смущает подписка о невыезде, но ведь это обычная практика, – задумчиво проговорила Мирослава.
– Она ничего не говорила ни о какой подписке.
– Ладно, – сказала Мирослава, поднимая книгу и открывая её на нужной странице, – не будем гадать на кофейной гуще. Приедут и сами всё скажут.
– Я только хотел вас предупредить.
– Ага.
– Не хотите спуститься к камину?
– Хочу! Но мне лень, – улыбнулась она обезоруживающе.
– Я могу отнести вас в гостиную на руках, – предложил Морис.
– Лучше не надо, – проговорила она, продолжая улыбаться, – сейчас дочитаю главу и спущусь.
– Вы мне не доверяете? – вдруг спросил он.
– С чего ты взял? – удивилась она.
– Вы думаете, что я вас уроню!
Мирослава весело рассмеялась, потом сказала:
– Что ты, солнышко! Дело вовсе не в этом.
– А в чём?
– В том, что ты меня возбуждаешь, – она облизнулась и посмотрела на него взглядом голодной тигрицы.
– Вечно ваши шутки, – проговорил он, – вы можете быть серьёзной?
– Ещё как, – заверила она. – И если тебе так уж хочется оставаться серьёзным, то, может быть, попьём чаю?
– У меня в духовке лимонник доходит, – сообщил он.
– Ой как здорово, – обрадовалась Мирослава, – через полчаса мы будем в гостиной.
– Не торопитесь, я пока на стол накрою, – ответил он, обволакивая её ласковым взглядом.
– Всё, – сказала Мирослава коту, – сейчас сервирует стол королевским сервизом и тончайшим хрусталём. А оно нам надо?
– Мяу! – протяжно протянул кот.
– Считаешь, что надо, – вздохнула Мирослава и проговорила притворно жалобно: – Вот что значит мужская солидарность. В итоге два против одного, и мне остаётся только подчиниться.
Когда Мирослава с котом на руках спустилась в столовую, в камине потрескивало пламя, на столе трепетали свечи, посверкивали блики, отбрасываемые хрустальными бокалами и корзиночками, в фарфоровых чашках дымился чай, на блюде лежал красиво нарезанный лимонник.
– Морис! Ты чудо! – воскликнула Мирослава, уронила недовольно мяукнувшего кота на кресло, обвила руками шею Мориса и чмокнула его в нос.
– Озорница вы, – пробормотал он смущённо.
– Ничего подобного, – не согласилась она, – я пай-девочка, давай пить чай и есть твой лимонник.
Но Морис, прежде чем сесть за стол, положил на блюдце аккуратно нарезанные кусочки куриного мяса и поставил его на журнальный столик перед креслом. Кот, сидя на кресле, стал аккуратно есть курицу.
Глава 18
На ветках деревьев качался иней. Раздуваемый ветром, он превращался в мелкую снежную пыль и кружился в воздухе. Калитовские позвонили в коттедж детективов, когда часы в холле показывали без десяти десять утра. Морис нажал на автоматическое устройство, отпирающее ворота, набросил лёгкую куртку и пошёл встречать автомобиль клиентов.
– Вы извините, что мы немного раньше, – проговорила Аделаида Сергеевна, выбираясь при помощи Мориса из салона.
– Ничего страшного, – отозвался он, поздоровавшись с обоими супругами. – Проходите в дом.
Мирослава встретила Калитовских в кабинете, обменявшись с ними приветствиями, жестом пригласила садиться. Когда все расположились на выбранных местах, в кабинете воцарилась тишина. Мирослава, проинформированная Морисом, что супруги как бы не согласны с результатами их работы, решила сперва послушать их. Быть может, Морис не совсем верно понял Аделаиду Сергеевну.
Не выдержав затянувшейся паузы, Игнат Варфоломеевич сначала крякнул, а потом подтолкнул жену:
– Ну, что же ты, Ида!
– Да, – Аделаида Сергеевна тщательно разгладила юбку на своих коленях, – понимаете, какое дело… – она посмотрела на детектива.
Мирослава выжидающе молчала, и тогда Аделаида Сергеевна решилась:
– Мы обращались к вам по поводу Виталия и безгранично благодарны вам за то, что вы спасли нашего сына от тюрьмы. Но мы тут посоветовались с мужем, – супруги многозначительно переглянулись, – и решили обратиться к вам ещё с одной просьбой.
– С какой же? – спросила Мирослава.
– Видите ли, уважаемая, – не выдержав, вклинился в разговор Игнат Варфоломеевич, – хоть наш Виталик и на свободе, но дело остаётся незавершённым.
– Полиция над этим работает, – невозмутимо ответила Мирослава.
Но Игнат Варфоломеевич нетерпеливо отмахнулся от этого её утверждения:
– Знаем мы, как она работает… Короче, – подытожил он, – мы с женой хотим, чтобы вы нашли убийцу Никифора.
Мирослава что-то хотела возразить, но он перебил её:
– О деньгах не беспокойтесь!
– Дело не в деньгах, – наконец удалось вставить слово и Мирославе.
– А в чём же? – удивился Игнат Варфоломеевич.
– В том, что моё расследование может привести к результатам, которые вас не обрадуют.
– Это в каком же смысле? – прищурился Калитовский.
– В том, что посторонних в ту ночь в доме не было и убил вашего друга кто-то из своих.
– Это мы понимаем, – тяжело вздохнул Игнат Варфоломеевич, – не дурные, чай. Но и оставлять дело нераскрытым не хотим. Для того, чтобы жить дальше спокойно, нам нужно знать точно, кто убил Никифора.
– Хорошо, – согласилась Мирослава, – если вы всё тщательно взвесили и понимаете возможные последствия и тем не менее настаиваете…
– Да, мы настаиваем, – уверенно проговорил Игнат Варфоломеевич.
Его жена согласна кивнула.
– Так как даже частному агентству не избежать толики бюрократии, – слегка улыбнулась Мирослава, – вам придётся подписать приложение к ранее заключённому с нами договору.
– Это мы всегда пожалуйста, – ответил Игнат Варфоломеевич, первым поднялся со стула и зашагал в сторону приёмной.
Аделаида Сергеевна немного задержалась, она посмотрела на Мирославу глазами, полными слёз, и тихо произнесла:
– У меня нет слов, чтобы выразить вам мою безграничную благодарность за помощь нашему сыну.
– Не нужно никакой благодарности, – ободряюще улыбнулась ей Мирослава. Она не стала говорить Калитовской, что если бы её сын не поддался ложному благородству и сам рассказал полиции, что в момент убийства хозяина дома в присутствии двух человек находился на заднем дворе, родителям не пришлось бы нервничать и тратить деньги. Но сейчас её слова никому не принесли бы пользы, а скорее, наоборот, могли бы поссорить сына с родителями. Именно поэтому она и промолчала.
Проводив супругов Калитовских, Морис вернулся в дом и, застав Мирославу на кухне, поставил на плиту чайник, потом проговорил:
– Кажется, это дело не хочет нас отпускать.
– Точно, – согласилась Мирослава, – не хочет.
– У вас есть подозреваемые?
– Всё тот же Эдик, – невесело усмехнулась она. – Хотя…
– Что хотя?
– Тебя ничего не удивляет в этой истории?
– Меня в ней всё удивляет, – ответил Морис.
– Например?
– Например, ни жена, ни дети убитого не волнуются о том, кто и зачем убил их отца. И только друзья пытаются помочь следствию.
Мирослава улыбнулась:
– Во-первых, ты не знаешь, волнуются дети Твердохлёбова или нет, может быть, они слепо доверяют родной полиции, а во-вторых, например, Снежане это особо и не нужно. Как, впрочем, и Эдику. Об Анфисе пока сказать ничего не могу. А в-третьих, Калитовские…
– С Калитовскими-то что не так? – удивился Морис.
– С Калитовскими всё так. Они порядочные люди. Но помочь они хотят не следствию. А себе.
– Как так?
– Очень просто! Они же сами сказали, что не может человек жить спокойно, не зная, кто виновен в гибели его близкого друга. Если, конечно, это настоящий друг.
– Я, собственно, именно это и хотел сказать, – тихо промолвил Морис.
– Но мне, Морис, не даёт покоя то, что племянник Твердохлёбова выглядит белым и пушистым.
– Я, в отличие от вас, не вижу в этом ничего странного, – улыбнулся он.
– Ты так думаешь?
– Угу. Но если вы беспокоитесь на его счёт, то почему бы вам не поговорить с ним ещё раз?
– Я только сейчас как раз об этом и подумала, навещу-ка я ещё раз Олега Кушнарёва, сообщу ему, что освободили Виталия Калитовского.
– И порадуете тем, – иронично проговорил Миндаугас, – что вам срочно требуется новый подозреваемый.
– Что-то типа того, – улыбнулась Мирослава.
Однако застать на следующий день дома Олега Кушнарёва ей не удалось. Соседка Кушнарёва по лестничной площадке, добродушная старушка лет восьмидесяти с небольшим, сообщила ей, что Олега на «Скорой» увезли в больницу.
– Что так? – спросила Мирослава.
– Сердце прихватило, – ответила женщина и добавила доверительно: – У него дядю убили.
– А что, Олег был сильно привязан к нему?
– Не то слово! Почитал так, как теперь мало кто родного отца почитает.
– Тогда понятно. Вы не знаете, в какую именно больницу его увезли?
– Как не знать! Лиза вчера приходила и попросила говорить всем, кому он понадобится, что он лежит в отделении кардиологии Звягинцевской больницы.
– А Лиза – это кто? – с невинным видом поинтересовалась детектив.
– Как кто, – всплеснула руками старушка, – невеста его! Они жениться собрались. Вот Олег и повёз Лизу под Новый год с роднёй знакомить. А тут такая беда возьми да приключись, – старая женщина сокрушённо покачала головой.
– Да, смерть дяди большое испытание, но я думаю, что Олег поправится.
– Конечно, – охотно согласилась старушка, – организм у него молодой, крепкий, даст бог, скоро на ноги встанет. А там и женится на своей Лизе, дети пойдут, и горевать о дяде будет некогда, только помнить.
– Вы совершенно правы, – сказала Мирослава, поблагодарила старую женщину и поехала в названную ею больницу.
– Мне в кардиологию, – сказала Мирослава, предъявляя удостоверение.
Сестричка, сидевшая на рецепшене, глянув на предъявленные корочки, не стала глубоко вникать в их содержание, только спросила: