- Иногда это больше, чем действительность, - уверенно говорит он. - Потому что для человека это и есть «навсегда». Единственно возможное.
Тень мелькает по его лицу, и он добавляет:
- Конечно, если под словом «всегда» подразумевать одну жизнь.
Сумеречные тени скользят по стенам, обступают их со всех сторон и отгораживают от мира. Аля забывает, о чем они говорили, все слова отступают, становятся несущественными.
Через верхний правый угол окна в комнату воровато заглядывает желтый глаз луны. Облака то закрывают его, то открывают. Але кажется, что желтый глаз подмигивает ей. Из тьмы выплывают различные предметы. Стол, будто большой фрегат, покачивается на рейде…
Вдруг Юрий произносит:
- Может быть, неповторимость нашего «я» больше, чем вечность?
«Господи, значит, он все время продолжал думать о том же, - с отчаянием думала Аля. - Его ничто не может отвлечь… Ничто… Сухарь!.. Но, может быть, очень умный и сильный человек должен быть сухарем? Ум в нем всегда руководит чувством…»
Луна больше не подмигивала Але. Она неподвижно замерла в окне - скучная, неодушевленная. Спутник, на который строго по расписанию уходят грузовые и грузопассажирские ракеты.
Аля приподнимается на локте и сверху вниз смотрит на Юрия.
- Странный ты все-таки человек, - с досадой говорит она.
Он невозмутимо молчит, занятый своими мыслями. Але кажется, что он не расслышал ее слов.
На работу они уходили вместе, провожаемые одобрительными взглядами соседей. Их встречали по дороге знакомые и незнакомые люди, почтительно здоровались. Несколько вылеченных ими больных, числившихся раньше в разряде «безнадежных», быстро создали им славу, которой Юра явно тяготился. Всюду, где их чествовали, он старательно выдвигал Алю на передний план, а сам предпочитал оставаться в тени.
- Я только ассистент, - говорил он. - Благодарите доктора.
Аля получала премии и дипломы, ее назначили заведующей отделением. Несколько раз она пыталась поговорить с Юрием по душам о его чрезмерной скромности и своем двусмысленном положении, но он только отшучивался.
Впрочем, ему не всегда удавалось держаться «в тени». Кто-то из врачей однажды обратился к нему за советом. Совет оказался полезным. Врач рассказал коллегам о том, как помог ассистент Алины Ивановны. Юрия стали донимать просьбами. Прошел слух о блистательном диагносте.
- Что мне делать? - спросил Юра у Али. - Они одолевают меня просьбами.
- Тоже проблема, - рассмеялась Аля. - Ну и помогай им.
- Да, но…
- Боишься выдать истинное положение вещей? - пошутила она. - Я-то не боюсь.
Еще через несколько дней он сказал ей растерянно:
- Кажется, у меня появились враги.
- Кто же они? Те, кому ты отказался помочь? Его длинные ресницы взлетели, выпустив, словно птицу, недоумевающий взгляд.
- Нет, те, кому я помогал… Доктор Назаров ошибся в диагнозе, я указал ему на ошибку. И вот…
Она снисходительно и ласково улыбнулась, думая:
«Все-таки он - большой ребенок». Сказала, немножко кокетничая, продолжая прерванную с детства игру в «дочки-матери»:
- Завистники встречаются не так уж редко. Никому не хочется быть хуже другого.
- Но ведь они сами просят меня о помощи. Она погладила его по плечу:
- Будь снисходителен к слабостям. Помни, что каждый имеет право на ошибку.
- Ты уверена, что люди имеют на это право? - с беспокойством спросил Юрий. Он вспомнил книгу, в которой рассказывалось, как люди из-за зависти погубили великого ученого. Читая ее, он внутренне содрогался от омерзения и ненависти, давал себе слово отомстить толпе злобных своекорыстных человечков. Но в другой книге он прочел о людях, прививавших себе болезни, чтобы научиться спасать других людей, о добровольцах, отдающих кровь и кожу, о голодающем, поделившемся, последним куском хлеба с товарищем…
- Уверена! - твердо сказала Аля. Он заглянул в ее глаза холодным испытующим взглядом, о чем-то сосредоточенно думая.
- Когда-то я читал в одной книге, но не все понял… Теперь, кажется, придумал, как помириться с коллегами.
- Вот и хорошо, - обрадовалась Аля. Через два дня ее вызвал главврач.
- Алина Ивановна, поступила жалоба на вашего помощника. Он поставил неверный диагноз и едва не отправил больного к праотцам. А когда доктор Назаров указал ему на ошибку, он еще и упорствовал, Впрочем, это часто случается с чересчур самонадеянными людьми. Коллеги возмущены. Хотят устроить по этому поводу собрание.
Аля едва разыскала Юрия. Он сидел за шкафом в углу пустого кабинета и старательно делал вид, что увлекся журналом. Аля решительно забрала журнал:
- Зачем ты это сделал?
- Я ошибся. Каждый может ошибиться…
- Это ты рассказывай другим, а не мне. В чем дело?
Не подымая глаз, он признался:
- Хотел помириться с ними.
- Лучшего способа не придумал! Юрий молчал. Аля продолжала:
- А о больном ты подумал?
- Подумал, - поспешно ответвил Юрий. - Ошибка была такой грубой, что доктор Назаров моментально заметил ее. Ему было лестно чувствовать себя более знающим, чем я. Теперь мы будем с ним друзьями.
- Вряд ли, - сказала Аля, нахмурив брови. - Ты хоть бы со мной сначала посоветовался.
- Но ты же сама говорила «никому не хочется быть хуже другого». И еще - «каждый имеет право на ошибку». Я хотел быть таким, как все.
Аля вздохнула.
- Боюсь, что это у тебя не получится. Юрий отвел взгляд и пробормотал:
- Один человек утверждал, что для меня нет места на земле. Может быть, он был прав?
- Глупости! - тряхнула головой Аля, и злые искорки мелькнули в ее глазах. - Не обращай на них внимания, бедный гигант. Я сумею защитить тебя.
В больницу пришел корреспондент местной газеты. Он долго расспрашивал Алю о новых методах лечения больных, затем терзал ее в качестве модели для фотографии: водил из одной палаты в другую, усаживал то так, то этак, заставлял улыбаться и быть серьезной. Проворный корреспондент хотел сфотографировать и Юрия, но тот самым решительным образом избегал попадать в объектив. Але казалось, что он обеспокоен и огорчен.
Вечером дома Юрий объявил ей, что ему нужно уехать на несколько дней. У него было чужое, холодное лицо, похожее на застывающую гипсовую маску.
- Когда ты приедешь?
- Точно не скажу. Могу и задержаться. Увидев ее огорченное лицо, спросил:
- Что с тобой, малыш? Начальство в больнице я предупредил, так что тревожиться тебе не о чем.
Она встала на рассвете, чтобы собрать и уложить в саквояж его вещи. Двигалась тихо, бесшумно, стараясь не разбудить его. Проходя мимо, заметила, как вздрогнули его густые ресницы, и поняла, что он не спит.
- Ты полетишь на своем роботе? - спросила Аля.
- На роботе, - ответил он и поморщился.
- В чем дело? Я что-нибудь не так сказала? Он улыбнулся снисходительно-насмешливо.
- Ты когда-нибудь выпускала бабочку или птицу, залетевших в дом?
- Приходилось, - с недоумением ответила Аля.
- Операция спасения удавалась сразу? «Гостья» с благодарностью улетала?
- Не сразу… Она ведь не понимала, что ее спасают, и пыталась удрать от меня… Но почему ты заговорил об этом?
- Действия людей часто похожи на действия такой же «гостьи».
Але захотелось сжаться в комок, исчезнуть.
- Это относится ко мне?
- Не только к тебе.
Он заметил ее испуг и добавил:
- И уж совсем не к данному случаю…
Придя домой после работы, Аля старалась не смотреть на опустевшую вешалку. Уговаривала себя, что одной оставаться недолго: раз он обещал, то обязательно приедет. Но помимо воли ей вспоминались странности в его поведении: и то, что он почти ничего не ест; и то, что не разрешал провожать; его нежелание объяснять свои поступки, рассказывать о себе…
Сон не шел к ней, она долго лежала с открытыми глазами, слушала шаги на улице. И вдруг подумала, что, пожалуй, не различила бы среди других его шаги. Она бы узнала его прикосновение, его голос, улыбку, дыхание, но никогда бы не узнала его шагов. По одной простой причине - она их никогда отчетливо не слышала.
ПОЛКОВНИК ТАРНОВ ВЫХОДИТ НА СЛЕД
В эти дни стол полковника Тарнова был похож на стол курортного фотографа. Данные о различных географических точках курортного побережья, обработанные в вычислительном центре, не могли удовлетворить полковника - они были слишком общи. Их пришлось уточнять с помощью старых испытанных методов.
Поэтому рядом с сообщениями из вычислительного центра и перфокартами громоздились пачки фотокарточек и художественных открыток с видами курортного побережья. Полковник отобрал из них несколько десятков, фотографии аккуратно рассортировал, пометил каждую и вручил своим помощникам. Все они в тот же день улетели на побережье. А полковник еще целую неделю видел цветные сны с пейзажами, и действие в них постоянно происходило на берегу моря.
Сведения от помощников поступали скудные и неутешительные. На курортном побережье было великое множество мест, в точности похожих на то, о котором рассказывал робот. Не выручало и указание о том, что ближайшая гора находилась от парка на расстоянии в четыре километра сто шестьдесят метров.
Среди помощников полковника Тарнова, отправленных на побережье, был ветеран милиции, в пятьдесят пять лет дослужившийся до капитана. Все удивлялись, почему Тарнов включил его в поисковую группу. Капитана Улобова называли за глаза «Параграфом», и это прозвище точно соответствовало его характеру. В отношении его у Тарнова имелся свой особый расчет, и он почти не удивился, когда именно от капитана Улобова пришло сообщение, которого он так ждал.
Капитан, искавший лишь места, от коих «ближайшая гора была удалена на 4 километра 160 метров», стал проверять и поселки, не входившие в курортную зону. И он обнаружил, что в поселке Каменка расстояние от вершины горы до нескольких точек соответствует заданному. Проанализировав найденные точки, среди которых была котельная завода, городская баня, заросли шиповника на пустыре, капитан остановился на одной - центральной аллее парка. Это место соответствовало искомому, Капитан Улобов поинтересовался, не имеется ли в поселке здравниц. Он установил, что в Каменк