- Нет, нет, он не способен причинить зла!
- С его точки зрения это вовсе не зло, - вмешался Александр Николаевич. - Эксперимент - и только. Например, прививка людям болезней, отравление водоемов. А затем можно с любопытством наблюдать, как распространяются микробы и как человеческий организм с ними борется.
- Я его лучше знаю.
- Чепуха! - убежденно произнес Александр Николаевич. - Вы не можете его знать. Вы даже не знали, кто он такой на самом деле.
- Это не имеет для меня значения.
Она даже не заметила, что повторила слова Михаила Дмитриевича, а он многозначительно посмотрел на Александра Николаевича и сказал:
- Может быть, стоит запомнить ее слова…
- Зачем? Это поможет нам разыскать его? - иронически спросил Александр Николаевич.
- Я бы не удивился.
Полковник Тарнов понял, что пришло время прекратить их спор, и обратился к Але.
- Если бы вы помогли нам разыскать и задержать его, было лучше для всех.
- А вы полагаете, что сам он этого жаждет? - спросила женщина угасшим голосом.
- Нет, он этого не жаждет, - сказал полковник. - Но вы должны понимать, что ради безопасности людей мы не остановимся и перед крайними мерами.
- Что это означает?
- Если он окажет сопротивление, у него могут быть неприятности.
- Не понимаю.
Михаил Дмитриевич наклонился к ней:
- Соглашайтесь.
Аля недоверчиво покосилась на него:
- Вы еще не говорили, зачем он вам.
Александр Николаевич хотел что-то сказать, но полковник легонько толкнул его под локоть, показывая взглядом на Михаила Дмитриевича: пусть, дескать, говорит он.
- Нам надо узнать о его намерениях и разъяснить ему, в чем заключается безопасность человека.
Полковник остался доволен формулировкой Михаила Дмитриевича и постарался запомнить ее.
Женщина нашла другое решение:
- Когда он вернется, я сама поговорю с ним об этом.
Коренастый оперативник с уважением посмотрел на нее.
- Но до этого его могут ранить, - проклиная себя, сказал Михаил Дмитриевич.
- Милиция не посмеет нарушить законы.
- Законы относятся к людям, - напомнил Александр Николаевич.
Аля поняла безвыходность своего положения. Она сказала с отчаянием:
- Ведь я даже не подозреваю, где он может находиться.
Михаил Дмитриевич сразу поверил ей, но полковник Тарнов решил уточнить:
- Может быть, вы знаете хотя бы город? Разве он никогда не упоминал о том, откуда приезжает к вам?
- Никогда.
В разговор вступил Эльбор Георгиевич. Его лицо с правильными жесткими чертами вдруг стало удивительно мягким и слегка печальным, словно из-под грима выглянуло настоящее обличье.
- Вы так любите его, что даже завидно. Но нельзя забывать, что у него в руках «опасные игрушки».
- Нет!.. - Аля задохнулась от волнения. - Юра ничего не сделает во вред людям!
- Пока это только слова…
- Чем же я могу помочь?
- Многим, - тихо сказал Эльбор Георгиевич. - Для начала расскажите нам поподробнее о его привычках. Нас интересуют мельчайшие детали его поведения…
Через два дня после посещения квартиры Али сотрудниками полковника Тарнова в городе было зарегистрировано несколько десятков случаев заболевания новой, еще неизвестной медицинской науке болезнью. Болезнь была похожа на брюшной тиф, протекала в острой форме. Температура тела больных поднималась до сорока и даже до сорока одного градуса. Лекарства помогали мало, лишь слегка тормозили развитие болезни.
В город одна за другой приезжали медицинские и правительственные комиссии. Шел уже четвертый день, как был зарегистрирован первый случай заболевания, а эффективных методов лечения еще не нашли.
Александр Николаевич и Михаил Дмитриевич трое суток находились в Институте экспериментальной генетики. Возбудители новой, неизвестной болезни были очень похожи на культуру микробов в исчезнувших в злополучный день пробирках. Однако антибиотики, без промаха поражавшие эти культуры, оказались бессильными против возбудителей новой болезни. В лабораториях института в спешном порядке проводились новые исследования.
Полковник Тарнов с нетерпением ждал результатов работы ученых. Вот и сегодня, не заезжая на службу, он с утра поехал в Институт генетики. Полковника принял сам директор института. Он привел его в знакомую лабораторию к большому, в полстены, термостату, открыл дверцу. На полках, поставленных одна на другую, громоздились стопками круглые плоские чашки Петри. Директор вынул несколько чашек, снял с одной плотно притертую крышку. На кусочке окрашенного желе различались светлые вкрапления.
- Мы произвели несколько десятков пересевов, - сказал директор, - и разделили бактерии по типам, окрашивая каждую культуру по Граму…
- Вы хотите доказать нам, что возбудитель болезни только похож на те культуры, которые украли у вас? - спросил полковник.
- Да, да, очень похож, но нистовелемицин на него не действует.
Директор бросил на полковника тяжелый взгляд из-под оплывших красноватых век, пытаясь угадать его мысли о людях, выворачивающихся из-под ответственности. Ему казалось, что он знает даже слова, которые мысленно произносит полковник. Пытаясь предупредить их, директор говорил:
- Впрочем, это могут быть те же штаммы, но видоизмененные.
Полковник понимающе посмотрел на него, а Александр Николаевич - на полковника.
Всем было тягостно и хотелось как-то разрядить обстановку.
Директор вынимал из термостата новые чашки и показывал, как в них видоизменяются колонии при добавлении в питательную среду различных веществ. В некоторых чашках колонии почти совсем исчезли,
- Мы уже знаем, чего они боятся, - торжественно сказал директор. - Наибольшие надежды мы возлагаем на серотонин в совокупности с остаточным кольцом нистовелемицина.
Полковник Тарнов спросил:
- Вы произвели полный химический анализ культур с центрифугированием и разделением на ядра и оболочку?
- Конечно.
- И после анализов ваши сотрудники утверждают, что культуры разные?
- Именно об этом говорят результаты экспериментов, - сказал директор, подавая полковнику обрывок бумажной ленты с формулами и их расшифровкой. - Вот судите сами…
Тарнов прочел, с минуту постоял молча, полузакрыв глаза и сгорбив плечи. Затем выпрямился, снова поднес ленту к глазам и стал ее изучать. Он думал: «Они ищут, кто бы помог им решить то, чего они сами решить не могут, хотя и являются специалистами. Нет, не так. Не решать, а поставить последнюю точку. Потому что за каждой точкой появляются новые и превращают ее в многоточие. Тот, кто сейчас поможет им, возьмет на себя все - и промахи их, и ответственность…»
Тем временем Александр Николаевич вполголоса спросил своего заместителя:
- Уже точно установлено, что возбудитель не имеет ничего общего с культурами, которые находились в пробирках?
- Этого я не утверждаю, - растерялся Михаил Дмитриевич.
- Мы забыли об одной существенной детали, - сказал полковник, прерывая их разговор. - Действительно, результаты анализов, с которыми я только что познакомился, подтверждают, что штаммы разные. Но один из них мог послужить исходным материалом для другого. И отнюдь не в лаборатории природы. Имеется еще одно звено, являющееся косвенным доказательством… Он сразу стал центром всеобщего напряженного внимания.
- Надо выяснить, где находится тот, кого мы ищем. И если он все-таки скрывается в этом городе, то мы отдадим предпочтение второй гипотезе.
«Он прав, - подумал Александр Николаевич. - Супермозг захочет сам следить за ходом опыта. На этом его можно поймать».
Полковник по телефону отдал дополнительные распоряжения. Вместе с Александром Николаевичем и Михаилом Дмитриевичем он поспешил в управление.
В поиск по городу включились все посты, опергруппы, народные дружины. Прошла бессонная ночь. Утром полковнику доложили, что человек, чьи приметы совпадают со «словесным портретом», замечен дружинниками на углу бульвара Пушкина и Пекинский улицы у канализационного люка. Он сдвинул крышку и опускал в люк на тонком тросе какой-то предмет. Заметив дружинников, сумел скрыться.
- Можно считать установленным его причастие к возникновению эпидемии, - глухо сказал Александр Николаевич, мельком взглянув на своего заместителя.
Тарнов кивнул головой, соглашаясь с его выводами.
Один Михаил Дмитриевич со страдальческим выражением произнес:
- Да поймите же, мы судим о нем как воробьи о попугае. Нам же ничего не известно о его намерениях. И я верю этой женщине…
Александр Николаевич уже не мог злиться на своего помощника. Он думал: «Хороший человек Михаил Дмитриевич. Все понимающий Михаил Дмитриевич. Широко мыслящий, эрудированный. Мягкий, человечный. Это знают все. И точно так же всем известно, что я жестокий и требовательный. Властолюбец, умеющий принимать крутые решения и беспощадно проводить их в жизнь. Бесчувственный. Что ж, кому-то надо быть таким. Если сейчас все будут добрыми и мягкими, как Михаил Дмитриевич, то могут погибнуть тысячи таких же добрых и мягких…»
Он думает о Нине, о своей молодой жене, не может не думать: «Бывают, конечно, глупые и старые люди. Но зачем молодой красивой женщине глупый и старый муж? Да к тому же не признающий компромиссов? Да к тому же неудачник?»
- Хорошо верить женщине, - сказал полковник Михаилу Дмитриевичу, отвечая на его слова, но Александру Николаевичу казалось, что он отвечает на его мысли. - Это мудро - верить женщине. Но как быть с фактами?
- Факты еще надо истолковать.
- Как же вы истолкуете последнее сообщение? - тихо, очень тихо спросил у своего зама Александр Николаевич.
- Может быть и такое объяснение: он, как и мы, ищет средства борьбы против эпидемии, - сказал Михаил Дмитриевич.
На стене кабинета с планом города ярко замигала одна из сигнальных лампочек. Полковника Тарнова вызывал пост номер семь. Пост сообщал:
- Преступник обнаружен в нашем квадрате и окружен.
- Прикажите не применять оружие! - крикнул полковнику Михаил Дмитриевич.