– Опасные создания… такие же как волки… не прибирают за собой отходы жизнедеятельности… люди держат их у себя в домах… – сказал мистер Парк, и все вокруг меня начали цокать и качать головами, поражаясь странным и нечистоплотным привычкам, присущим людям на Земле.
– В домах! – неодобрительно пробормотала Ав.
Неужели только меня это не смутило? Мне казалось, что делить дом с одним из этих виляющих хвостом существ, на вид довольно дружелюбных, было бы приятно. Но, конечно, я ничего не сказала.
– Это Северная Зона, – продолжил мистер Парк. – Здесь воссозданы части Земли, характерные для местности к северу от их экватора, в частности, массивы суши, которые они называют Европа и Северная Америка…
Мистер Парк всё бубнил, а мы шли дальше, и собака бежала за нами внизу. Мы с Ав были самыми последними, и никто больше на неё не смотрел.
– Смотри, Эллиэнн, ты ей нравишься, – тихо сказала Ав, так, чтобы мистер Парк не услышал. Собака подошла поближе. Её хвост был куда волосатее и длиннее моего, и она быстро мотала им из стороны в сторону.
Вереница учеников остановилась, когда мистер Парк указал на какие-то комки веток на деревьях, которые птицы-роботы устроили там, чтобы «спать» в них и откладывать яйца – естественно, ненастоящие.
– Теперь мы пройдём в Человеческий Сектор, где сейчас зима. Вы можете ощутить существенный холод. Не стоит беспокоиться – это не опасно. Кто-нибудь может рассказать мне, что происходит зимой?
Ав подняла руку.
– Вода замерзает, сэр?
– Очень хорошо. Что-нибудь ещё? Что падает с неба?
– Птицы, сэр?
– Нет, Ав, не птицы, а замёрзшая..? – Он не договорил. – Эллиэнн?
– Вода, сэр? Снег, сэр!
– Именно. Снег. На нашей планете его не бывало со времён последнего Периода Мерзлоты. Здесь он воссоздан искусственным образом. Держитесь парами. По пути нам будут встречаться человеческие существа. Они практически не опасны. Однако приближаться к ним не стоит, а в том маловероятном случае, если они сами к вам приблизятся, просто отойдите. Это ясно?
Мы все прошелестели:
– Да, сэр, – и последовали за мистером Парком к выходу из Северной Зоны и туннелю, ведущему в Человеческий Сектор.
Именно там я столкнулась с тем, что – четырьмя годами позднее – привело меня на Землю.
Глава 20
Человеческий Сектор заставил нас всех притихнуть. Нам выдали «куртки» и «шапки», чтобы защититься от холода, но ноги у меня всё равно болели, хоть тогда на земле и не лежал снег. Нам разрешалось гулять среди людей, которые, казалось, владели основами нашего языка, однако касаться их не рекомендовалось. Мы изумлённо оглядывали высокие дома, в которых они жили, и их странные шумные транспортные средства.
– Автомобили, – пояснил мистер Парк, когда одно из них, под управлением человека, с рычанием пронеслось мимо нас. – Это реконструкция, модифицированная сенсорами, но будьте осторожны: они по-прежнему могут на вас наехать. Если вы когда-нибудь задумывались, насколько именно примитивны человеческие существа, помните: они едят других живых существ и до сих пор сжигают топливо для тепла и для работы транспорта.
Ав, стоявшая рядом со мной, покачала головой и сказала:
– Невероятно!
Человеческие экспонаты могли свободно перемещаться и взаимодействовать друг с другом. Они ели и спали, когда им хотелось, и так далее. Казалось, что они не моются: они странно пахли и что-то в их внешности беспокоило меня, хоть я и не могла понять, что. Я притихла, задумавшись над этим, пока мы шли среди них, минуя висящий над нами знак «Добро пожаловать на Новую Землю».
Мистер Парк продолжал свой рассказ:
– …экспонаты дерутся время от времени, прямо как и в естественной среде обитания, но это редко оканчивается серьёзными травмами. За последние десять лет или около того было всего три смерти… Нарушителей спокойствия деликатно усыпляют…
Я продолжала смотреть на людей и раздумывать…
– Мистер Парк? – сказала я. – Почему они все такие разные? Нет даже двух одинаковых.
– Обычно именно так они узнают друг друга, – ответил мистер Парк. – Мы, конечно, склонны различать друг друга по запаху.
Он был прав. Мы все в основном очень походим друг на друга. Ав – единственная из моих знакомых, кто немного отличается внешне: у неё от головы вдоль спины проходит полоса тёмной шерсти. Это необычно, и, думаю, ей это не нравится.
Однако у людей кожные покровы разного оттенка, их черты лица совершенно разные, у некоторых из них светлые глаза, у некоторых тёмные, а носы у них всевозможных форм (и очень маленькие).
Мистер Парк раскинул руки:
– Поглядите, какие они все разные! А в естественной среде они различаются ещё сильнее. Эти экспонаты – люди, животные – были клонированы с Подлинников, пойманных на Земле и привезённых сюда, на нашу планету, храбрыми Собирателями.
Ав рядом со мной испустила восхищённое:
– Ху-у-у!
Чуть позже, после того как мы ещё немного погуляли, я всё продолжала думать об этом.
Я почувствовала, как кто-то пихнул меня в бок.
– Идём, – сказал мой одноклассник постарше, Каллан, беря меня за руку. – Пора смотреть «кино».
Мы проследовали за несколькими другими посетителями в большой затемнённый зал со стульями и экраном, расположенным в дальнем конце, который демонстрировал кинофильм в 2D.
– Внимание! – объявил мистер Парк. – Сейчас вы увидите одно из основных развлечений существ с Земли. Возможно, именно это отличает их от более развитых форм жизни, таких как мы. Они проводят поразительное количество времени, читая о том, что не является правдой, или наблюдая за этим на экране.
Вокруг нас раздалось негромкое удивлённое аханье, а Ав посмотрела на меня с выражением на лице, в котором читалось: «Разве не странно?»
Мистер Парк продолжил:
– Им нравится наблюдать, как их сородичи ранятся, и они зачастую находят это «смешным». Они открывают рты и издают звуки наподобие «ха-ха-ха», чтобы выразить, как им весело.
Ав подняла руку.
– Мы увидим такое сегодня?
Мистер Парк покачал головой.
– Маловероятно. Такое явление как «смех», как они это называют, редко можно наблюдать в условиях неволи. Это «кино», или «фильм», было добыто во время Великой Разведки. Диалогов в нём нет.
Фильм начался. Человек на экране попал под машину, а потом снова встал. Затем он упал в дыру в земле, и его шляпу расплющило машиной. Он выбрался из дыры и увернулся от другой машины, но прыгнул прямо под колёса ещё одной, и она переехала его. И снова он оказался невредим, что я сочла крайне маловероятным. Всё это сопровождалось резкой фоновой «музыкой».
По группе прокатилось бормотание.
– Это всё неправда! – раздражённо заявила Ав.
– Именно, – подтвердил мистер Парк. – Похоже, что у людей практически неограниченный потенциал ко лжи. К тому, чтобы говорить неправду. К тому, чтобы говорить лишь часть правды. К придумыванию вещей. День за днём они рассказывают друг другу истории. Их лидеры лгут им, а потом лгут о том, что солгали. Родители лгут детям; дети лгут родителям в ответ и смеются над этим.
– Почему они смеются из-за того, что солгали? – спросила я.
Мистер Парк развёл руками.
– Я не знаю, Эллиэнн. Иногда они так делают, вот и всё. Они говорят что-нибудь, что не является правдой, потом человеческое существо, которое это слышит, притворяется, будто думает, что на самом деле это правда, а потом обе стороны делают своё «ха-ха-ха». Они называют это «шутить». У них существует целая индустрия, которая производит книги, сделанные из бумаги, в которых содержатся неправдивые истории. У них даже есть истории, которые специально заставляют их грустить.
Об этом я слышала. У нас, конечно, тоже есть книги, но они рассказывают о полезных вещах: о том, что мы должны знать и помнить, о правдивых вещах. Мысль о том, чтобы заполнить книгу ложью, попросту нелепа.
Мистер Парк снова щёлкнул по экрану, и «кино» продолжилось. Происходящее с этим бедным человеком казалось весьма болезненным, и мы с Ав то и дело морщились, глядя, как он ранится.
Ав спросила:
– Они грустят из-за этого? Из-за того, как этот человек ранится?
– Нет! – ответил мистер Парк, снова останавливая запись. – Они смеются, вот что они делают. Этот человек ранится невзаправду. Его зовут Бастер Китон. Он обманывает, и человеческие существа считают, что он смешной. У него наверняка много денег, если он до сих пор жив. Каллан, ты помнишь, что такое «деньги»?..
Пока он говорил, человек на экране снова упал, а у меня в животе произошло что-то странное. Там что-то дрыгнулось. Дело было не в том, что этот человек упал – а в том, как он это сделал. Он упал прямо на живот, а потом вроде как снова вспрыгнул на ноги, и довольно ловко. Затем мы крупным планом увидели его лицо, на котором было написано весьма специфическое выражение, мой желудок снова дрыгнулся, и я выдохнула через нос. Чем больше я старалась прекратить это, тем сильнее это чувство становилось – пока меня не пихнула Ав. Она была в ужасе.
– Ты что, смеёшься, Эллиэнн? – спросила она достаточно громким голосом, чтобы её услышали остальные, и все встревоженно повернулись к нам. – Смотрите, Эллиэнн смеётся, – повторила Ав.
Я поспешно вернула себе самообладание и тут услышала за нашими спинами непонятный звук, вроде: «Бва-ха. Бва-ха, бва-ха». Я повернулась. На сиденье прямо за нами сидело одно из человеческих существ и издавало этот странный шум, глядя на экран.
– Нет, – сказала я, воспользовавшись возможностью переключить их внимание. – Это вот оно смеялось.
Засмеялась и солгала. Что со мной не так? Я поймала взгляд Каллана: он один смотрел на меня не с презрением, а с чем-то больше похожим на интерес.
Все повернулись и стали наблюдать за человеческим существом. Это был самец. Тёмная кожа, тёмные волосы.
«Бва-ха», – начало оно опять и потрясло головой.
Мы заметили, что большинство других экспонатов не против, чтобы их разглядывали. Они смотрели на нас в ответ, когда мы наблюдали за ними, спокойно и безо всякого выражения, и не разговаривали с нами.