– Ахх-кхм-м!
Джеффы выходят, не говоря больше ни слова – без сомнений, решив, что вонь издаёт сидящий в кабинке.
Игги приоткрывает дверь и оглядывает туалет.
– Берег чист.
– Чист для чего? Что мы собираемся с ней делать? Я должен привести моего… эм… – Я не говорю «папу». Я не хочу напугать Эллиэнн.
– Я проверю вестибюль. – Игги выбегает посмотреть, нет ли кого в вестибюле.
Пока его нет, я оглядываю Эллиэнн – она вся в пятнах крови и дрожит от холода. Она плотно обмотала руки туалетной бумагой и насовала её в сапоги – чтобы согреться, видимо.
Удивительно, насколько быстро мысли могут сменяться в голове. Я что, просто войду в бар и объявлю полицейскому: «Вот инопланетянка»? Все оглянутся и увидят её. Тогда им наверняка придётся мне поверить. Я могу доверять Па. И полицейскому я тоже, конечно, могу доверять?
Потом Эллиэнн стискивает мою руку, и я вздрагиваю. Я поворачиваюсь посмотреть на её странное уродливое лицо с засохшей на покрывающем его пушке кровью. Она втягивает воздух и слегка качает головой.
– Пожалуйста, – говорит она.
Это пугает. Она будто прочла мои мысли, и я немедленно чувствую себя виноватым – но как ещё мы можем поступить?
В её огромных глазах читается мольба, и я снова пытаюсь убедить себя, что у меня нет выбора, и мне кажется, у меня почти получается, когда она произносит:
– Та-та-танец курочек пляши.
Я удивлён услышать слова песни, которую Ба упомянула всего минут пять назад. Песни, которую мы с Тамми любили петь друг другу. Тамми обожает эту старую песню Фелины, которую каждое Рождество крутят во всех супермаркетах.
«Та-та-танец курочек пляши!
До-до-до упаду, от души!
Та-та-танец курочек пляши – под ёлкой!»
Она не выходит у меня из головы с тех пор, как Ба сказала про неё. Я таращусь на стоящее передо мной существо, которое глядит на меня в ответ своими грустными глазами и медленно моргает. Она прочитала мои мысли? Или это просто совпадение?
Не знаю, сколько я так на неё пялюсь. Наверное, всего несколько секунд. Но этого хватает, чтобы я понял, что не могу предать Тамми. Что я сделаю что угодно, чтобы вернуть её, и если это означает, что мне придётся сохранить это существо в секрете чуть дольше, значит, именно так я и поступлю.
В тот же миг дверь с грохотом распахивается, и в туалет вносится Игги.
– Они возвращаются! – говорит он. – Прячемся!
Мы втискиваемся обратно в крошечную кабинку, и тут в туалет снова входят Джеффы и начинают шумно принюхиваться.
– Ты прав, отец. Это явно тот же самый запах. Та тварь точно тут побывала.
Ручка дверцы в кабинку дёргается. Игги опускает крышку унитаза и встаёт на неё, помогая Эллиэнн забраться тоже. Ручка дёргается снова.
– А ну выходи. Мы знаем, что ты там.
Игги указывает на мои ноги и одними губами произносит: «Снимай штаны», изображая, что спускает свои шорты. «Просто. Снимай. Их».
Так что я снимаю. Он разворачивает меня, чтобы я встал к нему спиной, и я понимаю зачем, только услышав, как кто-то приседает и суёт голову в зазор между полом и дверью кабинки. Любой, кто сюда заглянет, увидит всего одну пару ног со спущенными до щиколоток штанами. Он довольно толковый, Игги-то.
– Там кто-то есть, отец, – шепчет Джефф-младший.
– Естественно, есть, Джеффри. Проклятый инопланетянин! И мы поймаем его. Приступай, сын.
Джефф-младший со всей силы пинает дверь, и кабинка сотрясается.
И ещё раз.
Третьего пинка замок не выдерживает, и дверь распахивается.
Глава 43
Оба Джеффа втискиваются в дверной проём туалетной кабинки и таращатся, не веря своим глазам.
А видят они вот что: двоих мальчишек – один (Игги) в плоской кепке, объёмном шерстяном свитере и мешковатых шортах; второй (я) в спущенных до щиколоток штанах – стоящих на огромной куче туалетной бумаги. На полу валяется зелёная штормовка.
– Мы можем чем-то помочь вам, джентльмены? – интересуется Игги своим самым аристократическим тоном.
Я не могу поверить его нахальству, но, с другой стороны, этот мальчишка всю жизнь провёл, практически сводя взрослых с ума.
Джеффы смотрят сначала на нас, потом друг на друга.
– Где оно, вы, мелкие паршивцы? – наконец рычит старший Джефф.
С огромным усилием я заставляю себя не смотреть вверх, на окошечко, через которое вылезла Эллиэнн, оставив мне штормовку и груду туалетной бумаги, которой были обмотаны её руки и которая была запихана в её резиновые сапоги.
– Я не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите, – отвечает Игги самым искренним голосом. – Но теперь из-за вас Итан ещё несколько месяцев не поправится.
Старший Джефф кривится и спрашивает:
– Что?
– Он страдает синдромом туалетной тревожности. Не может посетить общественный туалет без риска панической атаки, да, Итан? – Каким-то образом Игги умудряется сделать свой тон одновременно терпеливым и раздражённым, будто читает Джеффам нотацию.
Я начинаю трястись и говорю дрожащим голосом:
– Д-д-да.
– Недавние события только усугубили это. Так что я стою тут, помогаю ему, а вы всё портите, включая туалетную дверь. Папа Итана будет ужасно вами недоволен. Особенно если вы притащите в паб это.
Игги кивает куда-то вниз, и я слежу за его взглядом. Из-под полы длинного пальто Джеффа-младшего выглядывает сияющий ствол ружья.
То ли из-за того, что Эллиэнн исчезла, то ли из-за выволочки, которую устроил им какой-то ребёнок, оба Джеффа лишаются дара речи. Они что, верят ему насчёт туалетного синдрома тревожности? Так или иначе, они, скорее всего, не захотят, чтобы их застали за спором с двумя мальчишками в туалете паба, особенно учитывая, что у одного из них с собой ружьё.
В тот же миг дверь в мужской туалет распахивается, и свидетелем этой сцены становится полицейский, который разговаривал с Па. Он замирает и озадаченно смотрит на нас. По крайней мере, я успел натянуть штаны.
Джефф-младший говорит, пытаясь объясниться:
– Поймали этих двоих, они туалетку упереть хотели. Но это, наверное, слегка не по вашей части, а, сэр? – Потом он поворачивается к нам. – Мы за вами следим, – шепчет он, и они оба выходят за дверь.
Полицейский меня знает и, скорее всего, считает, что если я хочу размотать рулон туалетной бумаги в пабе своих родителей, то это моё дело. Во всяком случае, он ничего не говорит.
Мы с Игги дожидаемся, пока полицейский приступит к тому, зачем он сюда пришёл, и тоже уходим, по дороге выбрасывая бумагу в урну.
Эллиэнн сидит на корточках, обнимая себя руками, чтобы хоть немного согреться, за огромным кухонным мусорным баком под окном мужского туалета.
Она выхватывает у меня зелёную штормовку и пытается натянуть её, одновременно благодарно кивая.
По крайней мере, я думаю, что благодарно. Я не видел, чтобы она улыбалась, но, может, они и не улыбаются. Или – скорее всего – возможно, у неё нет поводов для улыбок.
Игги помогает ей надеть куртку, прямо как любезный пожилой господин своей жене. Пока он это делает, его рукав задирается, обнажая наручные часы, и я вижу, который час. В желудке что-то кувыркается. Я обещал Ба, что задержусь всего на минутку.
Она готовила горячий шоколад. Я знаю, как это бывает. Она сварит его на кухне, потом, держа по чашке в каждой руке, боком откроет дверь в гостиную и будет говорить нараспев: «горячий-шоколад-шоколадный-напиток», потому что так пели в какой-то рекламе по телику сто лет назад…
– Мне пора, – говорю я.
– Что? Или в тыкву превратишься, что ли? – скептически спрашивает Игги. – Прекрати – ты не можешь бросить меня одного сейчас!
– Я должен, или… или… – Я не совсем уверен, что может произойти, так что неубедительно договариваю: – или у меня будут неприятности.
– Как будто сейчас у нас не неприятности? Что мы будем делать с нашей новой подругой?
Эллиэнн стоит рядом с ним, дрожа.
Я уже думал об этом.
В первую очередь, однако, мне придётся соврать бабушке. С каждой буквой, которую я набираю на телефоне, я чувствую себя всё виноватее.
Я остаюсь в пабе. Сандра хочет спросить меня ещё что-то о Тамми.
Честно говоря, от того, что я втягиваю в своё враньё Тамми, мне становится ещё хуже, но я знаю, что Ба не захочет прерывать полицейские расспросы.
Потом я пытаюсь смягчить свою ложь, добавляя:
Прости, что так вышло с шоколадом.
Тебе больше достанется! :)
Наслаждайся концертом! Целую
Иногда я ужасно себя ненавижу, особенно сейчас, когда вру своей бабушке.
Глава 44
Пункт Проката Психа Мика – это магазинчик метрах в пятидесяти позади паба, вверх по холму, где можно взять напрокат велосипед, но он закрыт с октябрьских каникул.
Игги объясняет:
– Мик зимует на Гавайях, он там сёрфингом занимается. Прошлым летом я помогал ему здесь убираться, и он за это дал мне сегвэй на день. У меня всё ещё остался код доступа. Круто, а?
Эллиэнн молча наблюдает за ним, пока Игги набирает код. Я слышу, как замок со щелчком открывается, и мы входим. Игги расстёгивает куртку, и Сьюзи спархивает на пол. Лицо Эллиэнн по-прежнему не выражает никаких эмоций.
– Свет не включать! Нас тут быть не должно, не забыли? – говорит Игги, так что я достаю телефон и включаю фонарик. Я присвистываю.
– Ого! Только посмотрите на все эти велики!
Грубо говоря, пункт проката – это просто огромный сарай с десятками висящих на стенах горных великов и верстаками для ремонта. Над прилавком на уровне головы располагается платформа с матрасом для сна, залезть на которую можно по лестнице. В противоположном конце этого сарая есть кухонька и ванная – вот и всё.
Мик оставил это местечко очень прибранным. Все верстаки чистые, все велики аккуратно убраны на подвесные полки. Вдруг мы слышим странное «арк-арк-арк».