— Баранца прибили! — взвыл лысый черт и всадил свои рога-вешалки в брюхо противнику. — Мочи их!
— Можно и замочить! — из задних рядов сражающихся согласился болотный — перемешанная с черной грязюкой зеленая болотная ряска хлынула на немцев, точно из душа, захлюпала под копытами…
— Блур-блуп-блуп! — Парочка местных чертей, навалившись с двух сторон, топила в растекающейся по полу черно-зеленой жиже немца из компьютерного отдела. Лужа была мелкая, туда помещались только нос и пасть черта, но его противники навалились сверху, один уселся прямо на голову. Шляпа, под которой немец прятал рога, поплыла по воде.
— Durchhalten![29] — Хлопая кирпично-красными крыльями, оскаленный Тео метался в самой гуще свалки — и в зубах у него была неизменная короткая трубка, над которой курился бесцветный дымок — только пах он вовсе не табаком, а прелым сеном и гнилыми фруктами. Струйки дыма ползли, ползли, расползались… вкрадчиво подбираясь к нападающим…
Вот один из местных чертей судорожно закашлялся, вот остановился второй, отчаянно прижимая лапы к груди… его немедленно сбили с ног и тоже окунули в болотную жижу. В глубине болота что-то солидно зачавкало…
— Не ешь! Свои! — дико заорал местный черт… но чавканье только усилилось. По прибывающему болоту побежала цепочка пузырей… исчезла.
Раздирающий кашель косил ряды местных чертей… Кто-то рухнул на колени, перхая и задыхаясь…
— Га-азы-ы-ы! Га-азы! — раздался истошный вопль. — Всем не дышать — газы!
— Пых-пых-пых! — Тео запыхтел трубкой, как паровоз. Запах прелого сена и гнилых фруктов забивал вонь болота, бесцветный дым расползался по залу, обминая немецких чертей… Местные черти один за другим с плеском валились в черную болотную воду.
— Ты что делаешь, сволочь рогатая! — заорал болотный… и прямо из кармана своего ободранного мундира выхватил толстую жабу!
Лаково блеснула зеленая спинка — растопырившись, жаба просвистела в воздухе… и облепила морду Тео, точно маска. Крохотные коготки-крючки вонзились Тео под кожу, и жаба принялась ошкуривать его, как банан! От вопля Тео содрогнулся весь банк! Искрясь и кувыркаясь, трубка полетела в булькающую уже выше колен болотную воду. Дико кричащий Тео вцепился в жабу обеими лапами… и оставляя на крючках когтей ленты собственной шкуры, отодрал ее от себя, швырнул об стену…
— Бац! — Отскочившая от стены жаба снова врезалась Тео в морду. От удара черт опрокинулся на спину.
Жаба подпрыгнула, уже в воздухе разрастаясь до размера диванной подушки.
— Давите их, жабоньки, давите! — орал болотный, одну за другой выхватывая жаб из карманов и раскидывая их во все стороны.
С громогласным кваканьем жабы заскакали по затопленному залу.
— Ква! — Жаба взвивается в воздух.
— Пых! — Жаба становится больше.
— Ляп! — Жаба рушится вниз, всей тяжестью наваливаясь на очередного немца.
Жаба с диванную подушку…
Жаба размером со стол…
Жаба величиной со шкаф…
Тео бился в воде, пытаясь встать, молотил крыльями, вздымая брызгами болотную жижу…
— Бац! Бац! — Но новая жаба каждый раз плюхалась сверху, опрокидывая его.
— Плюх! Плюх! — Фонтаны болотной жижи вздымаются все выше и выше…
Две гигантские жабы, три, четыре пронеслись по залу…
— Бух! Бух! Бух! — От топота перепончатых лап содрогались стены. Брызги взлетали до потолка, подбрасывая орущих и дрыгающих ногами чертей. Жабы раздулись до размеров автомобиля и продолжали расти.
Местные черти пытались уползти из-под огромных лап, но жабам было все равно, кого они давят, и болотному все равно. Он хохотал, прыгая и повизгивая от удовольствия.
Здоровенная, как одеяло, жабья ласта накрыла вопящего лысого черта. Длинные трещины побежали по стенам…
— У-ух! — восторженно заухал болотный, пятясь к выходу, когда сразу четыре громадные жабы взмыли к самому потолку. — У-ух!
Усыпанные буро-зелеными бородавками спины врезались в потолок операционного зала. Балки потолка треснули, в воду посыпались куски декоративных плит, бетона, острая кромка кровельного листа врезалась какому-то черту точно между рогов. В обломках бетона и железа жаба взмыла в черное небо, точно собираясь улететь. И рухнула обратно! Следом за ней тянулась струя ярко-зеленого пламени.
— А это что такое? — ныряя в проход, пробормотал болотный. — У моих жаб такого не было!
Струя пламени свернулась кольцом, снова распрямилась и заструилась поверх болотной жижи в компьютерный зал, ткнулась в железные шкафы с картотеками.
— Ба-бах! — Стальные дверцы разнесло вдребезги. Содержимое вспыхнуло зеленым колдовским огнем. Шкафы с картотекой взрывались и падали, как домино.
— Ведьмин огонь! — прошептал болотный и, разбрызгивая черную жижу, кинулся следом за огненной змеей.
Вода перед ним вскипела. Из черных глубин, страшный, как само Пекло, подымался черт Тео. Одно крыло обгрызено, шерсть слиплась, кожа на морде висит клочьями, черная кровь стекает на грудь, буркалы пылают безумием! Когтистые пальцы Тео сомкнулись на шее болотного.
— Пусти… — прохрипел болотный. — Ведьмин огонь… Ведьма… Здесь…
Тео только еще сильней взревел и крепче сжал пальцы. Оба черта рухнули в темные воды.
Шесть громадных, как грузовики, жаб подпрыгнули к пробоине в потолке… и столкнулись боками. В натянутых, точно перекачанный воздушный шарик, зеленых шкурках вспыхнули крохотные огненные точки — будто иглой прокололи.
— Ба-а-а-а-бах! — Тугой клуб пламени вырвался из тел жаб, разметав в клочья зеленые шкуры. Огненный гриб взвился сквозь дыру в крыше. Жалобно заскрежетали стены. Здание банка повело в сторону, как карточный домик, на который подул ветерок. Оно заколебалось, точно отражение в воде. Вздымая над собой завесу мелкой кирпичной пыли, здание сложилось само в себя. Пламя над руинами полыхнуло сквозь ночь торжествующим желто-оранжевым знаменем и погасло.
Парящие в воздухе обломки сперва сыпались вниз частым дождем. Потом упала последняя деревяшка. С дробным стуком осыпались мелкие камешки. Медленно и плавно осела пыль. Небо очистилось…
Над слабо тлеющими и курящимися дымком руинами парили две ведьмы на метлах.
— Вторую запускать не будем, — комкая в ладонях точно такую же зеленую огненную змею, что рыскала по банку, сказала Танька.
Ирка молча кивнула.
— С компьютерами — все?
Танька поглядела на экран своей мобилки и хищно усмехнулась:
— Даже если хоть какой уцелел… — Она с сомнением поглядела на дымящиеся руины. — Все базы данных моя виртуальная близняшка кокнула. Хитрые, черти… — покрутила головой Танька. — Между прочим, две резервные копии держали на разных серверах. Но «ВедьмаТанька» их все выковыряла. Теперь никаких следов — ни договоров, ни… — Танька задумчиво поглядела вниз. — Ни «Seelebank». Здухача нашего с поста возле твоего дома снимать?
— Да наверное, — повела плечом Ирка. — Пусть спать идет. В смысле, пусть летит просыпаться, а потом ложится спать. Нормально, чтоб спать…
— Да поняла я, поняла. — Танька нажала сенсорную кнопку. — Я мобильный возле самой его спящей тушки положила, чтоб услышал, — слушая гудки, пояснила она Ирке. — О, наконец-то! Проснулся? Спи дальше, мы всех победили! Ну ты крута, Ирка! — пряча мобилку, выдохнула Танька и даже крутанула на метле кульбит от восторга. — Стравить между собой немецких и наших чертей, чтоб они сами друг друга перебили! Да мы втроем за всю жизнь бы столько чертей в Пекло не спровадили, сколько они сами за сегодня! Ирка, ты великая ведьма!
— Да… — холодно сказала Ирка, не отводя взгляда от тлеющих руин. — Я — хортицкая ведьма! — с горечью добавила она.
Танька чуть подлетела на своей метле вперед, заглядывая Ирке в лицо:
— Ир, ты что? Ты все правильно сделала! Если бы ты этого не сделала, сколько народу бы…
— Да, — перебила ее Ирка. — Я кругом права. — И устало добавила: — Я лечу домой. Мне надо, наконец, поспать.
— Давай ко мне? — предложила Танька.
— Завтра суббота, — пожала плечами Ирка. — Вот только меня твоим родителям на выходные не хватает.
— Ты же знаешь, они тебя любят, — с укором сказала Танька.
Ирка согласно кивнула. И правда, любят. Танькины и Богдановы родители хорошо относились к Ирке. Но сейчас у Ирки есть своя, родная мама — какая есть!
Издалека донесся вой сирен. Привычный звук. Сперва они с ребятами наводят порядки в своем городе… а потом издалека доносится вой сирен.
— Как думаешь, что скажут — террористы или конкуренты? — кивая на развалины, со смешком спросила Танька.
— Не все ли равно, — устало вздохнула Ирка.
— Летим, а то у тебя глаза слипаются! — решительно скомандовала Танька. — Хорошо, что завтра выходной!
Две ведьмы заложили вираж в ночном небе, на бреющем полете прошлись над самыми развалинами и со свистом унеслись во мрак.
Доска шевельнулась, кирпич отлетел в сторону, и из осыпающейся груды щебня выполз болотный.
— Хортица! Проклятая Хортица! — грозя кулаком вслед улетевшим ведьмам, прохрипел он. — Ты еще мне… Я еще тебе…
Стук! Стук! Груда обломков шевельнулась снова. Когтистая лапа вылезла наружу и принялась отчаянно шарить в поисках, за что уцепиться. Уцепилась. Болотный некоторое время глядел на ухватившую его за китель лапу, потом жутко ухмыльнулся… и принялся тянуть второго выжившего наружу.
Глава 22Восставший из банка
Бабка, видимо, уже проснулась и шуршала по хозяйству; Ирка наслаждалась покоем и комфортом. В постели было хорошо! В постели просто замечательно! Хотелось окопаться в ней, соорудить баррикаду из подушек, накрыться одеялом и затихариться в этом убежище на весь долгий субботний день. Не открывая глаз, Ирка пнула подушку кулаком, взбивая повыше, натянула одеяло по самые плечи и блаженно вздохнула. В теле плавали расслабленная легкость и довольство — как всегда, когда после изнурительной работы и бессонных ночей наконец удавалось выспаться. Мысли текли тихие, ленивые, в основном о том, как бы еще немножко полежать. Вот если бы какой-нибудь добрый человек принес… «кофе в постель», вообще был бы полный кайф. Собственно, кофе не обязательно, достаточно бутерброда чавкать прямо в подушках! По-прежнему не открывая глаз, Ирка вздохнула. В принципе, она могла бы переправить прямо сюда еду из холодильника, но… неторопливо летящие по коридору хлеб, масленка и колбаса наверняка произведут неизгладимое впечатление на бабку и маму.