– Мне нужен билет до Портленда, штат Орегон, – сказал он. – Эконом-класс, туда и обратно, с открытой датой вылета.
Кассир ввел код Портленда, и компьютер ответил, что на ближайшем прямом рейсе полно свободных мест.
– Вылет через два часа, – сказал кассир.
– Отлично, – ответил полковник.
– Ты уверен, что сможешь его найти? – переспросил Блейк.
Ричер кивнул.
– Я должен. У меня ведь нет выбора.
В зале совещаний воцарилась тишина. Наконец Стейвли встал.
– Что ж, удачи вам, сэр.
Он вышел из зала и аккуратно закрыл за собой дверь.
– Ты никогда не найдешь убийцу, – решительно заявил Пултон. – Потому что ошибаешься насчет Каролины Кук. Она никогда не служила на складе боеприпасов или в службе проверки вооружения. Каролина Кук доказывает, что твоя теория ни черта не стоит.
Ричер улыбнулся.
– Мне известны все порядки ФБР?
– Нет.
– Так что не учите меня, как обстоят дела в армии. Кук окончила офицерские курсы. По служебной лестнице она поднималась быстро, иначе не попала бы в службу военного планирования. Так вот, таких людей сначала посылают в самые разные места, чтобы составить о них представление. Выдержка из ее послужного списка, которая у вас имеется, неполная.
– Да? Ричер кивнул.
– Иначе и быть не может. Если бы в военном архиве вам перечислили все места, где служила Кук, набралось бы десять страниц еще до того, как ее произвели в первые лейтенанты. Так что свяжитесь еще раз с Министерством обороны, узнайте все подробности, и вы найдете, каким боком она могла задеть убийцу.
Молчание вернулось. Тихо шелестел вентилятор, подающий теплый воздух; гудела вышедшая из строя люминесцентная лампа. Свистел на высокой ноте телевизор с выключенным звуком. И все. Больше ничего. Пултон смотрел на Блейка. Харпер смотрела на Ричера. Блейк смотрел на свои мясистые пальцы, беззвучно постукивающие по столу.
– Ты сможешь найти убийцу? – наконец спросил он.
– Кто-то же должен его найти. А так вы, ребята, никуда не попадете.
– У тебя нет необходимых ресурсов.
– Кое-какая помощь мне не помешает, – согласился Ричер.
– Ты вынуждаешь меня идти на риск.
– Это все-таки лучше, чем поставить все фишки на проигрыш.
– Риск очень велик. На карту поставлено слишком многое.
– Например, твоя карьера?
– При чем тут моя карьера? Жизнь семерых женщин.
– Жизнь семерых женщин и твоя карьера.
Блейк рассеянно кивнул и спросил:
– Каковы шансы на успех?
Ричер пожал плечами.
– Если иметь в распоряжении три недели? Успех гарантирован.
– Какой же ты самоуверенный мерзавец, ты это знаешь?
– Нет, я реалист, и только.
– Итак, что тебе понадобится?
– Вознаграждение.
– Ты хочешь, чтобы тебе заплатили?
– Разумеется, хочу. Вам ведь за это платят? Я делаю всю работу, и, по-моему, будет очень справедливо, если мне тоже что-нибудь достанется.
– Хорошо, – сказал Блейк. – Если найдешь убийцу, я переговорю с Дирфилдом и о Петросяне полностью забудут.
– И плюс гонорар.
– Сколько?
– Столько, сколько сочтете нужным.
Блейк снова кивнул.
– Я подумаю. Харпер отправится с тобой, потому что про Петросяна пока что не забыли.
– Ладно. Я это как-нибудь переживу. Надеюсь, и она тоже.
– У нее нет выбора, – сказал Блейк. – Что-нибудь еще?
– Сведите меня с Козо. Я начну с Нью-Йорка. Мне понадобится кое-какая информация.
– Хорошо, я с ним свяжусь. Ты сможешь встретиться с ним сегодня же вечером.
Ричер покачал головой.
– Завтра утром. Сегодня вечером я встречаюсь с Джоди.
Глава 21
Совещание закончилось взрывом кипучей энергии. Блейк спустился на лифте этажом ниже, в свой кабинет, чтобы позвонить в Нью-Йорк Джеймсу Козо. Пултон тоже пошел звонить – в отделение Бюро в Спокане, поручить местным ребятам проверить агентства доставки и проката машин. Харпер отправилась заниматься билетами на самолет. Ричер остался один за большим столом. Не обращая внимания на телевизор, он сидел, уставившись на фальшивое окно, словно наслаждаясь открывающимся из него видом.
Он просидел в ожидании почти двадцать минут. Наконец вернулась Харпер. У нее была пухлая папка новых документов.
– Опять бюрократия, – объяснила она. – Если мы будем тебе платить, необходимо тебя застраховать. Таковы требования.
Усевшись напротив, Харпер достала из кармана ручку.
– Ты готов? Ричер кивнул.
– Полное имя и фамилия?
– Джек Ричер.
– И все? Он кивнул.
– Не слишком длинное.
Ричер молча пожал плечами. Харпер записала два слова, девять букв в графу, занимавшую целую строчку бланка.
– Дата рождения?
Ричер ответил. Увидел, что она вычисляет его возраст. Заметил у нее на лице удивление.
– Старше или младше? – спросил он.
– Чем что?
– Чем то, что ты подумала.
Она улыбнулась.
– О, старше. Ты не выглядишь на свои годы.
– Вздор, – возразил Ричер. – Я выгляжу на все сто лет. По крайней мере, чувствую я себя на сто лет.
Харпер снова улыбнулась.
– Ты очень хорошо сохранился. Номер социальной страховки?
В то поколение военных, к которому принадлежал Ричер, этот номер совпадал с номером военного билета. Ричер быстро произнес его, по-военному четко, набор монотонных звуков, обозначающих натуральные числа в диапазоне от нуля до девяти.
– Полный адрес?
– Без постоянного места жительства.
– Ты в этом уверен?
– А какие могут быть сомнения?
– А как же Гаррисон?
– При чем тут Гаррисон?
– Это ведь твой дом, – сказала Харпер. – Значит, это твой адрес.
Ричер задумчиво посмотрел на нее.
– Наверное. Думаю, ты права. Если честно, я об этом не задумывался.
– Раз у тебя есть дом, у тебя есть адрес.
– Ну хорошо, пиши Гаррисон.
– Улица, номер дома? Покопавшись в памяти, Ричер ответил.
– Почтовый индекс?
– Понятия не имею.
– Ты не знаешь почтовый индекс своего дома?
Ричер молчал. Харпер с сочувствием посмотрела на него.
– Тебе приходится тяжко, да? – спросила она.
– О чем это ты?
– Называй это как хочешь. Я думаю, это самоотречение.
Он медленно кивнул.
– Да, полагаю, мне действительно приходится тяжко.
– И как ты намереваешься жить дальше?
– Не знаю. Возможно, я привыкну к этому.
– А может быть, и не привыкнешь.
– А ты как поступила бы на моем месте?
– Надо заниматься только тем, к чему действительно лежит душа, – сказала Харпер. – По-моему, это очень важно.
– И ты живешь именно так?
– Родители хотели, чтобы я осталась в Аспене. Стала учителем. А я хотела работать в правоохранительных органах. Мне пришлось выдержать страшный бой.
– Мои родители тут ни при чем. Их уже нет в живых.
– Знаю. Все дело в Джоди.
Ричер покачал головой.
– Нет, и не в Джоди. Все дело во мне. Это я сам так обращаюсь со своей жизнью.
Харпер молча кивнула.
– Так что же мне делать? – спросил Ричер.
Она слегка передернула плечами.
– Ты задаешь вопрос не тому человеку.
– Почему?
– Возможно, я дам тебе не тот ответ, который ты хочешь услышать.
– То есть?
– Ты ждешь, что я посоветую тебе остаться с Джоди и радоваться оседлой жизни.
– В самом деле?
– Мне так кажется.
– Но ты не можешь мне этого посоветовать?
– Нет, не могу, – сказала Харпер. – У меня был близкий мужчина. У нас все было очень серьезно. Он служил в полиции в Аспене. Ты знаешь, между полицией и Бюро существуют трения. Это глупость, на то нет никаких причин, и тем не менее все обстоит именно так. И эта неприязнь перешла на наши личные отношения. Этот мужчина хотел, чтобы я ушла из Бюро. Он умолял меня. Я разрывалась на части, но в конце концов ответила ему «нет».
– И это был правильный выбор?
Она кивнула.
– Для меня – да. Надо заниматься тем, чем действительно хочется.
– А для меня это будет правильный выбор?
Харпер пожала плечами.
– Не могу сказать. Но думаю, да.
– Для начала мне нужно определить, чего я сам хочу по-настоящему.
– Ты прекрасно это знаешь. Каждый человек в глубине души знает, чего он хочет. А сомнения – это лишь шум, которым ты пытаешься скрыть правду, потому что не хочешь признать ее.
Ричер отвернулся к фальшивому окну.
– Род занятий? – продолжала заполнять анкету Харпер.
– Глупый вопрос.
– Я напишу: «консультант».
– Что ж, это в какой-то степени облагораживает правду.
В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и в зал быстро вошли Блейк и Пултон. В руках новые бумаги, на лицах сияние, свидетельствующее об успехах.
– Возможно, мы уже на полпути к первым результатам, – сказал Блейк. – Новости из Спокана.
– Водитель местного отделения «Ю-пи-эс» уволился три недели назад, – объяснил Пултон. – Перебрался в Миссулу, штат Монтана, устроился работать на склад. С ним связались по телефону, и он сказал, что, кажется, помнит эту стиральную машину.
– Разве в конторе «Ю-пи-эс» не осталось никаких документов? – спросила Харпер.
Блейк покачал головой.
– Через десять дней они отправляются в архив. А нас интересует то, что произошло больше двух месяцев назад. Если водитель сможет вспомнить, какой это был день, мы узнаем все точнее.
– Кто-нибудь смыслит в бейсболе? – спросил Пултон.
– Смотря что понимать под словом «смыслит», – откликнулся Ричер. – Например, я знаю, что в Национальной галерее славы бейсбола только двое игроков, у кого в имени или фамилии есть буква «у».
– При чем тут бейсбол? – спросила Харпер.
– В тот день какой-то парень из Сиэтла совершил пять пробежек, – объяснил Блейк. – Водитель слышал это по радио и запомнил.
– Да, раз парень был из Сиэтла, он это обязательно должен был запомнить, – заметил Ричер. – Такое происходит нечасто.
– Один – Малыш Рут, – задумчиво произнес Пултон. – А кто второй?