– Томас прожил в её королевстве так долго, что не помнит ничего другого. Виноваты в этом чары или нет, но он считает себя частью Доброго Народца.
– Он был младенцем, когда его украли. Почему он выглядит старше своих лет?
– Думаю, ты слышала рассказы о смертных, которые, протанцевав всего ночь с Добрым Народцем, просыпались стариками и не узнавали мир вокруг себя?
Конечно же я слышала эти истории, но не знала, что такое случается в реальной жизни. Я посмотрела на себя. Неужели моё платье сидит на мне теснее? Волосы точно стали длиннее.
– Скажи, я выгляжу старше, чем была, когда вышла из дома?
Мадог покачал головой:
– Чтобы чувствовать время, как они, нужно пожить в их жилищах.
У меня отлегло от сердца. Ведь откуда мне знать? У меня нет с собой зеркала. Оно даже к лучшему, подумала я, зная, что я увидела бы: грязную оборванку со спутанными волосами. Мне меньше всего хотелось сейчас видеть собственное отражение.
– Но Гость, он-то заметно вырос, – сказала я.
– Он растёт в своём собственном темпе, гораздо быстрее, чем ты. – Мадог улыбнулся. – И ты должна быть этому рада, иначе тебе пришлось бы тащить его всю дорогу на руках. – Мадог посмотрел на Эйдана и сказал: – Встань и сделай доброе дело. Принеси все дрова, какие только сможешь найти. Ты не хуже меня знаешь ценность огня тёмной ночью в тёмной стране.
Эйдан исчез среди деревьев. Вскоре я услышала, как затрещали и захрустели кусты – верный признак того, что Эйдан всё ещё злился.
– Зачем нам дрова? – спросила я у Мадога. – Мы всегда даём огню погаснуть ночью.
– Разве я не сказал, что ты в опасности? – спросил Мадог. – Мы должны создать вокруг нас кольцо огня. Никто из них не решится пройти сквозь пламя.
Я вздрогнула:
– Им нужна я?
– Главным образом, да, – ответил Мадог. – Хотя и мы с Эйданом им тоже не по душе. Они ненавидят Гостя, но не могут причинить ему вреда, ведь в его жилах течёт их кровь. Таких, как он, они просто бросают умирать в лесу. Или они меняют на здоровых младенцев, таких как Томас.
Гость вздохнул во сне и прижался ко мне теснее. Он наполовину из Доброго Народца, подумала я, а вторая половина, она чья?
Мадог легонько коснулся головы Гостя:
– Обещаю, что пока я рядом с вами, вам нечего бояться.
Я посмотрела на спящего подменыша. Мне было стыдно вспомнить, как сильно я его ненавидела. В те дни я была не лучше Эйдана.
– Он не красавец, – сказал Мадог. – Зато какой смекалистый, ты согласна?
– Это да! А ещё он помог мне прогнать крохотулек и убежать от бабули Хеджпат.
– Неужели?
– Представь себе, но я сама спасла себя от лже-Томаса, плачущего малыша, который затем превратился в волка и пытался меня загрызть.
– И как же ты сбежала от волка?
Я вытащила из-под платья медальон и помахала им перед лицом Мадога. Он тотчас же отшатнулся назад, едва не упав в огонь. Его лицо потемнело от гнева.
– Никогда больше так не делай, Молли, – сказал он. – Слышишь? Никогда.
– О, пожалуйста, не сердись. Извини. Я забыла.
– Постарайся не забыть, когда в следующий раз достанешь этот медальон. Используй его против них, а не против меня.
– Кто ты такой, Мадог, что боишься прикосновения железа? Вряд ли ты один из них, но ты и Эйдан не такие, как я.
– Я уже говорил тебе. Я странник.
– Но кто такие странники?
Не знаю, что он сказал бы в ответ, но тут вернулся Эйдан с огромной охапкой дров. Подойдя к нам, он бросил дрова на землю у огня, который уже почти догорел.
– Надеюсь, это всё, что вам нужно. Я не горю желанием спотыкаться в Тёмных Землях, слышать голоса и странные звуки и то и дело сбиваться с пути.
Мадог и Эйдан положили дрова вокруг нашего спального места.
– Хороший костёр защитит нас от всего, что Добрый Народец задумает наслать на нас, – сказал Мадог.
Как только огонь разгорелся, Мадог велел Эйдану остаться и следить за костром.
– Я пойду, соберу ещё дров.
– А как насчёт неё? Ведь это она виновата в наших бедах? – воскликнул Эйдан, хмуро посмотрев на меня. – Разве она не пойдёт собирать дрова?
– Пусть лучше присмотрит за Гостем.
С этими словами Мадог исчез в темноте. Он ступал тихо, как олень. Эйдан сел подальше от меня и Гостя.
– И как только ты можешь сидеть рядом с этой жабой? Разве его вонь не бьёт тебе в нос?
– Почему он тебе так не нравится? – спросила я.
Эйдан плюнул в огонь.
– Таких, как он, презирают все. Кроме тебя. Но ты явно простофиля.
– Мадог его любит.
Эйдан сердито плюнул в костёр. Слюна зашипела на углях.
– Значит, он глупее тебя.
– Скажи мне одну вещь, Эйдан. – Я надеялась получить ответ, поэтому пыталась говорить как взрослая женщина, а не как ребёнок, которому лгут. – Кто вы такие – ты и Мадог? Какого вы племени? Откуда вы?
Эйдан подбросил полено в огонь.
– Мы странники из-за далёких гор.
– И не только.
– Лучше спроси у Мадога. – Эйдан калачиком свернулся в одеяле, спиной к нам с Гостем.
Погружённая в собственные мысли, я наблюдала за языками пламени. Едкий дым щипал глаза, першило в горле, но Гость спал как ни в чём не бывало. Время от времени его веки подрагивали, как будто он видел сон. Он гримасничал, стонал, дёргался, но глаза его оставались закрыты, и он не просыпался.
– Какая у тебя вторая половина? – прошептала я. – Гоблин? Тролль?
Я вгляделась в его лицо. Нет, непохоже. И всё же его отец, должно быть, был некрасив: в Госте не было ни единой чёрточки красоты Доброго Народца.
Вскоре с дровами вернулся Мадог. Он принёс их столько, что нам хватило бы на несколько дней. Я смотрела, как он подбрасывает хворост в огонь. Когда костёр ярко разгорелся, он взглянул на Эйдана.
– Спит без задних ног, – пробормотал он.
– А я не сплю, – призналась я.
Мадог улыбнулся и подошёл ко мне:
– И что не даёт тебе сомкнуть глаз?
– Пытаюсь понять, когда они придут и кем они будут, и что они будут делать.
Мадог понюхал ветер.
– Это мы скоро узнаем, – сказал он. – Они уже в пути.
Я открыла рот, чтобы задать новый вопрос, но он прижал палец к губам:
– Кто-то идёт сюда. Видишь оленей?
Не успел он договорить, как из леса выскочило стадо оленей – с десяток, если не больше, – и пронеслось мимо нас. В свете костра их глаза горели безумием. Я повернулась и увидела, как их хвостики, мелькнув, исчезли в темноте. Вслед за оленями пролетели две или три совы.
Затем появились барсуки, лисы и множество мелких существ, и все они были напуганы, как олени.
– Животные знают, когда близка опасность, – сказал Мадог. – Бури, землетрясения, пожары или когда в дело вступает Добрый Народец.
Сжавшись в комочек рядом с ним, я ждала, дрожа и задыхаясь от страха. Сначала я ничего не слышала, но постепенно уши уловили шелест листьев и треск веток, тяжёлое дыхание, шорохи и шёпот. Тьма по ту сторону нашего огненного кольца как будто сгустилась.
Постепенно из тьмы появился чей-то силуэт. Какой-то человек, подумала я, не высокий, не низкий, не толстый, не худой. Позади него двигались какие-то тени, причём двигались они, как деревья, если бы те не росли в земле. Хотя я и не смогла разглядеть лицо человека, его внешность показалась мне знакомой, но узнала я его, лишь когда он заговорил.
– Молли! – крикнул он. – Наконец-то я тебя нашёл! Давай, я отведу тебя домой.
Я поднялась на ноги. Мои колени дрожали.
– Папа, как ты меня нашёл?
– О, моё бедное дитя. Ты наверняка устала, замерзла и проголодалась. – Он протянул руку. – Пойдём со мной. Мама плачет о тебе и корит себя за каждое резкое слово, сказанное тебе.
Мадог осторожно оттащил меня от края костра.
– Нет, Молли, это наваждение – как и бабуля Хеджпат и волк.
Меня так и подмывало перепрыгнуть через огонь и броситься к папе.
Я так скучала по нему, а он стоял там – так близко, что достаточно было протянуть руку, чтобы до него дотронуться.
– Мадог, поверь мне. Это не наваждение. Отца я узнаю с первого взгляда. – Я попыталась выдернуть руку, но он был намного сильнее меня.
– Молли, оставайся на месте, – прошептал он. – Не смей выходить за огненный круг.
Рядом с отцом возникла другая фигура.
– Мама! – закричала я. – Мама!
Мне ужасно хотелось броситься к ней.
– Это моя мама! – Я плакала, из последних сил пытаясь вырваться из железной хватки Мадога. – Мама, мама!
– Молли! – позвала она. – Добрый Народец отдал нам Томаса. Теперь мы можем вернуться домой, все четверо. Мы снова семья!
Мадог сжимал мою руку так крепко, что моё запястье онемело.
– Не будь такой наивной! Приглядись как следует! Это не твой отец и не твоя мать, а двое из Доброго Народца, принявшие их обличье.
– По-твоему, я не знаю своих родителей?
Мои крики разбудили Гостя. Он вскочил и схватил меня за талию.
– Нет, Молли. Не ходи туда! Обман, обман!
Из-за пламени мама закричала:
– Пожалуйста, Молли! Мы здесь, мы заберём тебя и Томаса домой. Ты не хочешь пойти с нами?
– Не верь этому бродяге. Он лжец и обманщик, – добавил папа. – Будь сильной, дочь, отойди от него, беги к нам.
Мой отец был прав. Мадог был лжец и обманщик. Мои настоящие родители пришли за мной. У них был Томас. Я должна вернуться домой. Никто, даже Мадог, не остановит меня!
В гневе я сорвала с шеи медальон и сунула его Мадогу в лицо. С криком боли он отскочил назад. Я перепрыгнула через костёр и бросилась к родителям.
– Медальон, держись за медальон. Спасайся! – крикнул мне вслед Мадог.
Мама и папа ждали меня с улыбками и распростёртыми объятиями.
– Дорогая Молли! – воскликнули они. – Наша милая дочь. С нами ты можешь ничего не бояться!
Я уже почти могла дотянуться до них рукой, когда увидела, что тени в лесу как будто сместились. Я уловила шорох, шёпот и лязг металла. На моих глазах родители медленно превратились в представителей Доброго Народца.