– Не доверяй им, – прошептал он мне. – Они пахнут дымом и тьмой.
– Какой ты глупый, Гость. Это нищенки, только и всего. Они странствуют по дорогам и готовят на костре, как когда-то мы. – Однако и я тоже заметила в этих женщинах нечто странное – ничего страшного, просто нечто непривычное.
Мама оторвала взгляд от вязанья.
– Пожалуйста, заходите и садитесь у огня. Я сделаю чай, чтобы вы могли согреться.
Томас встрепенулся ото сна и посмотрел на женщин. Гость задержался в дверях. Я поманила его, но он даже не сдвинулся с места.
Женщины молча ели хлеб и сыр. Их присутствие в доме создавало некую напряжённость. Тени казались глубже, воздух холоднее, комната – менее весёлой.
– Итак, – сказала мама, устав от их молчания. – Откуда вы?
Пожилая женщина вздохнула, а младшая тихо ответила:
– Из далёкого края, куда нам больше нет дороги.
– Мне жаль это слышать, – сказала мама. – Как это, должно быть, ужасно, потерять свой дом. В последнее время таких, как вы, очень много.
– Да, – сказала молодая женщина. – Гораздо больше, чем обычно.
Мама подлила им горячего чаю.
– И куда вы держите путь?
Младшая пожала плечами:
– Мы идём туда, куда нас подгоняет ветер.
Томас подался вперёд; в его глазах отражался огонь очага.
– В ваших скитаниях вы, случайно, не встречали Добрый Народец?
Услышав его голос, я вздрогнула и посмотрела на него. Младшая женщина взглянула на свою спутницу.
– Что ты знаешь о Добром Народце, юноша?
– Я один из них, – с гордостью произнёс он. – Я – принц. Моё имя Тиарнах. Возможно, кто-нибудь спрашивал обо мне.
– Тиарнах, – повторила пожилая женщина. – Нет, нам не встречался никто, кто бы спрашивал о тебе или твоём местонахождении.
Младшая женщина поднялась со своего места.
– Ты устала, мама. Отдохни у очага. А мы с тобой могли бы прогуляться по саду, – добавила она, повернувшись ко мне. – Хочу подышать свежим воздухом. – Девушка пристально посмотрела на меня, когда мы вышли. – Разве ты не помнишь меня, Молли Кловеролл?
Внезапно испугавшись, я попятилась.
– А я должна помнить?
Её плащ развевался на ветру. Его ткань была тоньше тени от крыльев мотылька. Она откинула капюшон.
– Я сильно изменилась, но надеюсь, ты не забыла меня, – сказала она.
Лицо Эйслинн исхудало и осунулось. Её глаза были темны, кожа – бледна, как луна, густые волосы – спутаны, но она не утратила своей прежней красоты.
– Эйслинн, – прошептала я. – Что привело тебя сюда?
– Твой брат нуждается в нашей помощи. Мадог верит, что мы сможем вернуть Тиарнаху его прежнее «я».
– Где Мадог? Он рядом?
– Когда мы в последний раз его видели, он держал путь в Северное Королевство, чтобы вести дела с одним из племён Доброго Народца.
– Он говорил, что хочет вернуться в Нижний Хексэм?
– Возможно, этой весной или в следующем году зимой. Может быть, завтра, может быть, в следующем месяце. Разве кто-то может сказать про Мадога, куда он пойдёт или когда? Ты ведь и сама знаешь, Молли, что ему никогда не сидится на месте.
Я не удивилась. Когда я снова его увижу, ленты, которые он мне подарил, наверняка будут старыми и выцветут.
– А теперь, – сказала Эйслинн, – расскажи мне о Тиарнахе. Похоже, он ещё не отказался от мысли, что он принц.
– Ничуть. Он с нами почти три месяца, но по-прежнему ненавидит нас. Почти не разговаривает с нами, зато жаждет вернуться в Тёмные Земли, где, как он верит, он станет королём.
– Теперь он наверняка знает, что никаких Тёмных Земель нет.
– Я говорила ему много раз, но он утверждает, что я похитила его у Доброго Народца и лишила всего, что ему дорого. Он искренне верит, что вы спасёте его от жалкого существования.
– Увы, наше собственное существование гораздо более жалкое, чем его. Ему повезло, что у него есть ты и его настоящие родители.
– Если вы скажете ему правду, возможно, он вам поверит.
Эйслинн нервно теребила рваный подол плаща.
– Приведи его ко мне. Не могу обещать, что изменю его, но я хотя бы поговорю с ним.
В доме мама и Дуата переговаривались тихими голосами. Томас сидел на скамейке и наблюдал за ними. Если он и узнал Дуату, то не подал виду. Я коснулась маминого плеча.
– Могу я на минутку вывести Томаса на улицу?
– Конечно.
Томас перевёл взгляд на меня:
– Другая женщина в саду?
– Да. У неё есть для тебя кое-что важное.
– Она ведь видела Добрый Народец? Она отведёт меня к ним?
Когда Томас встал, его ноги дрожали. Впервые с того мгновения, как я увидела своего брата в каменном круге, я пожалела его. То, чего он так жаждал, было для него потеряно навсегда. Теперь ему придётся довольствоваться мамой, папой и мной.
Я вывела Томаса на улицу. Гость увязался за мной. Эйслинн поднялась со скамьи и шагнула навстречу моему брату. Он остановился в паре шагов от неё.
– Ты видела их? Они ищут меня?
– Тиарнах, – сказала она, – разве ты не узнаёшь меня?
Она взяла его руки в свои, и он, растерянный и испуганный, отпрянул назад.
– Что случилось с тобой? Ты не та Эйслинн, которую я знал. Ты бледная, слабая и старше, чем я думал. Ты, должно быть, самозванка.
Эйслинн ещё крепче сжала его руки:
– Тиарнах, я Эйслинн, а не самозванка. Я пришла сказать тебе правду. Ты должен поверить мне.
– Я не поверю ни единому твоему слову. Ты лгунья, подосланная сюда, чтобы обмануть меня.
Томас попытался вырваться, но Эйслинн была сильнее.
– Прекрати сопротивляться, – сказала она. – Тёмные Земли потеряны для нас. Наш дворец в руинах – там нет ни танцев, ни музыки, ни пиршеств.
– Я не верю, это неправда! Ты лжёшь! – воскликнул Томас.
– Я не лгу, – настаивала Эйслинн, её разгоряченное лицо пылало яростью. – Как ты думаешь, почему мы с матерью здесь, одетые в лохмотья, без дома, без крыши над головой? Теперь мы нищие. Даже королева обречена бродить по земле, потерянная и испуганная, и так до самой своей смерти.
– Нет, нет, нет! – заплакал Томас. – Я ненавижу тебя, Эйслинн!
Вместе с мамой к нам вышла Дуата.
– Ты должен поверить моей дочери, Тиарнах. Когда мы потеряли тебя, у нас не было десятины, чтобы заплатить Кернунну. Чтобы наказать нас, он лишил нас всего, что у нас было, даже колдовской силы. Сейчас мы живём как самые бедные из смертных. Если ты вернёшься к нам, ты будешь нищим, а не королём.
– Мы обманули тебя, – сказала Эйслинн. – Мы украли тебя у твоих родителей с одной целью – отдать тебя Кернунну, чтобы заплатить ему десятину. Чтобы принести тебя в жертву. Всё, что мы говорили тебе тогда, было ложью, но сейчас мы тебе не лжём.
Дуата долго и пристально смотрела на Томаса.
– Мы были жестоки. Мы не заслуживали, чтобы нас называли Добрыми. Надеюсь, ты не стал таким же бессердечным, как мы. – Она взяла Томаса за руку и вложила её в мою. – Будь благодарен своей сестре. Ты обязан ей жизнью. Поверь мне, большинству из тех, кто попадает в Тёмные Земли, не везёт так, как тебе.
Тело Томаса содрогнулось от рыданий:
– Я верил всему, что ты говорила мне. Я должен был жениться на Эйслинн, я должен был стать королём!
Дуата вздохнула:
– Мы всегда ставили на первое место лишь самих себя, но теперь, когда мы живём как смертные и страдаем, как и вы, наше сердце смягчилось. Вот почему мы здесь. Мы пришли загладить нашу вину перед тобой.
Эйслинн взяла руки моего брата в свои:
– Теперь ты Томас. И ты должен научиться жить так, как живут смертные, потому что ты один из них. Это будет тяжело, но у тебя есть Молли и Гость. Они тебе помогут. У тебя есть родители, которые по-настоящему любят тебя и не дадут тебя в обиду.
Она отпустила его, но Томас потянулся к ней:
– Позвольте мне пойти с вами! Позволь мне жить той жизнью, которой живёте вы, какой бы она ни была!
Дуата осторожно отвела его от Эйслинн.
– Нет, Томас, твоё место здесь. Твоё время с нами закончилось.
Эйслинн повернулась к маме, чтобы попрощаться. Улучив момент, Дуата отвела меня в сторонку.
– Некоторые из нас научились быть милосердными, – сказала она. – Другие бродят по миру в поисках мести. Будь бдительна, Молли. Даже сейчас у тебя есть враги среди Доброго Народца.
Ветер сделался холоднее. Сухие листья шуршали по переулку, как будто задумали какую-то пакость. Гость схватил меня за руку. По его маленькому тельцу пробежала дрожь.
Эйслинн и Дуата плотнее завернулись в плащи и направились к Холму Кошкиного Хвоста. Не знай я, кто они такие, я бы приняла их за нищенок.
Мама теперь стояла в дверях дома, как будто ждала, когда Томас подойдёт к ней. Повернувшись спиной ко всем нам, он наблюдал за тем, как Эйслинн и Дуата тяжело бредут вверх по Холму Кошкиного Хвоста.
Он стоял совсем один, сгорбившись. Глядя на него, я терзалась дурными предчувствиями. Если Томас не поверил тому, что ему сказали, если он всё ещё мечтал быть с Добрым Народцем, он никогда не примет своё место в нашем мире.
Едва держась на ногах от усталости, я опустилась на садовую скамейку. Гость сел рядом и взял меня за руку. Я крепко сжала его пальцы, уверенная, что ничего не смогла исправить, вернув Томаса домой.
Эйслинн и Дуата исчезли за гребнем холма, а Томас остался стоять у дороги, печально склонив голову. Он медленно повернулся и посмотрел на меня и Гостя, словно никогда раньше нас не видел. Не проронив ни слова, он подошёл к скамейке и сел по другую сторону от меня.
Я осторожно коснулась его холодных пальцев. Вместо того чтобы отдёрнуть руку, как я ожидала, он прислонил голову к моему плечу и вздохнул. Мы трое сидели вместе в тишине.
Налетел ветер, и деревья забросали нас острыми красными листьями. Огромные серые облака в форме чудовищ проплывали, словно войска, идущие на войну. Над нашими головами каркнул грач, ему ответил другой. Одна из птиц устремилась вниз и кончиком крыла задела мою щеку.
Собравшись в стаю, грачи полетели к Мирквуду. Их пронзительное карканье звучало как смех.