Иль выйдешь на Нефритовый балкон.
На «царство покорившей»[60] и пионе
Улыбку задержать властитель склонен.
Безмерное весеннее томленье
Вновь вспыхнуло в Душистом павильоне.
月下独酌四首其一
花间一壶酒，
独酌无相亲。
举杯邀明月，
对影成三人。
月既不解饮，
影徒随我身。
暂伴月将影，
行乐须及春。
我歌月徘徊，
我舞影零乱。
醒时同交欢，
醉后各分散。
永结无情游，
相期邈云汉。
В одиночестве пью под луной (№ 1)
Среди цветов стоит кувшин вина,
Я пью один: нет никого со мною.
Взмахну бокалом – приходи, луна!
Ведь с тенью нас и вовсе будет трое.
Луна, конечно, не умеет пить,
Тень лишь копирует мои движенья,
Но, съединясь, помогут разделить
Объявшее весеннее броженье.
Луна шалеет от моих рулад,
А тень сбивают с ног мои коленца.
Пока мы пьём, друг другу каждый рад,
Упьёмся – наша тройка распадётся…
Ах, если бы, забыв земное горе,
Бродить мне с вами в вечном звёздном море!
望月有怀
清泉映疏松，
不知几千古。
寒月摇清波，
流光入窗户。
对此空长吟，
思君意何深。
无因见安道，
兴尽愁人心。
Смотрю на луну и набегают мысли
В этом чистом ручье отражаются старые сосны,
Уж не знаю, с каких незапамятных древних времён,
А холодные луны на волны спускаются поздно
И сверкают лучисто, покачиваясь у окон.
Отчего-то от этой картины печально мне стало,
И я вспомнил о вас, размышляя, как мы далеки.
Дело даже не в том, что я долго не видел Аньдао[61],
Я утишусь, но в сердце останется много тоски.
独坐敬亭山
众鸟高飞尽，
孤云独去闲。
相看两不厌，
只有敬亭山。
Одиноко сижу пред горою Цзинтин[62]
Уже и птиц не стало в вышине,
И тучки сирой, я совсем один.
Мы смотрим друг на друга в тишине,
Со мною только ты, гора Цзинтин.
拟古十二首其三, 五, 九
长绳难系日，
自古共悲辛。
黄金高北斗，
不惜买阳春。
石火无留光，
还如世中人。
即事已如梦，
後来我谁身。
提壶莫辞贫，
取酒会四邻。
仙人殊恍惚，
未若醉中真。
今日风日好，
明日恐不如。
春风笑于人，
何乃愁自居。
吹箫舞彩凤，
酌醴鲙神鱼。
千金买一醉，
取乐不求余。
达士遗天地，
东门有二疏。
愚夫同瓦石，
有才知卷舒。
无事坐悲苦，
块然涸辙鲋。
生者为过客，
死者为归人。
天地一逆旅，
同悲万古尘。
月兔空捣药，
扶桑已成薪。
白骨寂无言，
青松岂知春。
前後更叹息，
浮荣安足珍？
Подражаю древним № 3, 5, 9
Нет в мире верви, чтоб на солнце влезть,
И от того печалью мы полны.
Хоть ты сложи всё злато до небес —
Купить не сможешь солнечной весны.
Угаснет между ка́мней всяк огонь,
Как в мире этом бренном человек,
Что ни твори – всё это только сон,
Чьё тело меня примет в новый век?
С кувшином зелья я уже не нищ,
На пир соседей приглашу ко мне.
Вовеки не достичь небесных кущ,
И это значит: истина – в вине.
Сегодня славный солнечный денёк,
А завтра может статься всё иначе.
Весенний улыбнулся ветерок,
Так что же я один сижу и плачу?
Под флейту выдам лёгкий пируэт,
Винцо да рыбка – вот моя отрада;
Куплю вина на тысячу монет,
И ничего мне более не надо.
Постигший, он вне Неба и Земли,
Из врат дворца уйдёт в иную ширь.
Глупец – что битый черепок в пыли,
А мудрый понимает целый мир.
Тоске не предавайся без нужды,
Что тот пескарь, засохший без воды[63].
Путником случайным мы живём,
В смерти лишь становимся собой;
Небо и Земля – ночлежный дом,
Заметенный пылью вековой.
Всуе зелье зайца на луне[64],
Хворостом Фусан[65] когда-то станет,
Сосны знать не знают о весне,
Кости молчаливо спят в кургане.
Мир всегда исполнен вздохов был…
Стоит ли ценить мирскую пыль?!
秋日鲁郡尧祠 亭上宴别 杜补阙 范侍御
我觉秋兴逸，
谁云秋兴悲？
山将落日去，
水与晴空宜。
鲁酒白玉壶，
送行驻金羁。
歇鞍憩古木，
解带挂横枝。
歌鼓川上亭，
曲度神飙吹。
云归碧海夕，
雁没青天时。
相失各万里，
茫然空尔思。
Прощальная пирушка с цензором Палаты советников двора Ду и государственным историографом Фанем осенним днём в беседке у кумирни Яо в округе Лу[66]
Я знаю осень как сезон досужий
И, уж конечно, не сезон печали.
Ползёт по склону солнышко уклюже,
А небо распласталось в водной дали.
Вас ждёт кувшин из белого нефрита,
Расслабьтесь, лошадей попридержите,
К корням сложите седла пирамидой
И пояса халатов распустите[67].
Взовьются песни из речной беседки
В те выси, где лишь духи обитают,
Под ночь и тучки разбегутся, редки,
И караван гусей во тьме растает.
Когда раскинет нас на сотни ли,
Лишь память друга и найдёт вдали.
答湖州迦叶司马 问白是何人
青莲居士谪仙人，
酒肆藏名三十春。
湖州司马何须问，
金粟如来是后身。
Отвечаю Цзяе, сыма[68] области Хучжоу, на вопрос, кто такой Ли Бо
贈汪倫
李白乘舟将欲行，
忽闻岸上踏歌声。
桃花潭水深千尺，
不及汪伦送我情。
Подношу Ван Луню[72]
Когда Ли Бо уже ступил на чёлн,
Причал весёлой музыкой был полн.
Ванлунева любовь ко мне поглубже,
Чем глубь сей бездны персиковых волн.
越中秋怀
越水绕碧山，
周回数千里。
乃是天镜中，
分明画相似。
爱此从冥搜，
永怀临湍游。
一为沧波客，
十见红蕖秋。
观涛壮天险，
望海令人愁。
路遐迫西照，
岁晚悲东流。
何必探禹穴，
逝将归蓬丘。
不然五湖上，
亦可乘扁舟。
Осенние мысли на землях Юэ
Юэских рек меж бирюзовых гор
Тысячевёрстое круженье линий
Зрит, словно бы в зерцале неба, взор
Или на дивной красочной картине.
Таинственный мне любый полумрак
Нейдёт из мыслей и свиданий просит,
Качается на волнах мой каяк,
По лотосам мазнула красным осень.
Бездонные клубятся облака,
В морских штормах мне грустно-одиноко,
Мой путь меня уводит на закат,
Печалят реки, что текут к востоку.
Что мне могила Юя[73] среди гор?
На склоне лет Пэнлайский холм влечёт.
Иль в нескончаемость Пяти озёр
Когда-нибудь направлю утлый чёлн[74].
日出入行
日出东方隈，
似从地底来。
历天又复入西海，
六龙所舍安在哉？
其始与终古不息，
人非元气，
安得与之久徘徊？
草不谢荣于春风，
木不怨落于秋天。
谁挥鞭策驱四运？
万物兴歇皆自然。
羲和！羲和！
汝奚汩没于荒淫之波？
鲁阳何德，
驻景挥戈？
逆道违天，
矫诬实多。
吾将囊括大块，
浩然与溟涬同科！
Песнь о восходе и заходе солнца
Солнце всходит из-за гор восточных,
Словно из пучин земных бездонных,
В море запада уходит каждой ночью,
Где же могут ждать его Драконы[75]?
Так идёт от изначальных древних правил,
До творенья человека
С несопоставимо кратким веком.
Ветерку весны не кланяются травы,
Осень не винит листок, упавший с веток.
Есть ли тот, кто гонит бег стихий?
Вещный мир влеком едино Естеством.
О, Сихэ, Сихэ!
Как сходишь ты в глубины волн?