– Должно быть, она хочет кушать, – сказал мой отец, сняв эти слова с моего языка.
– Похоже на то, – сказала я, вставая с Джей-Джеем, и потянулась за Сарой.
Я шла через сад на каблуках, вдыхая аромат роз и слушая журчание фонтана, и меня неотступно преследовал вопрос: как далеко мы с ним готовы пройти по дороге отрицания, прежде чем столкнемся с правдой?
Глава 15
Остановившись рядом с кабинетом Джека, я глубоко вздохнула. Я только что вернулась с утренней прогулки с матерью и еще не приняла душ, но я знала: лучше с этим покончить сейчас, прежде чем я передумаю. Все это было частью новой, зрелой Мелани. Я отнюдь не считала, что открытость и честность вредны для меня. Просто перемена давалась с трудом, это все равно что приучать себя выбирать овощи вместо шоколада.
Я коротко постучала в дверь, открыла ее и сунула голову внутрь. Середину комнаты занимал рояль Нолы, но, глядя дальше, мимо него, я разглядела Джека, сидящего за столом у окна, в кардигане с кожаными нашлепками на локтях. Я сказала ему, что, по нашему мнению, это придаст ему более писательский вид и что кардиган – вместе с тапочками-мокасинами из овчины, которые подарила ему Нола, – поможет ему преодолеть творческий кризис. Теперь меня немного беспокоило то, что он носил и то и другое.
Джек как будто не замечал моего присутствия, пока я не оказалась с ним рядом – очевидно, был поглощен папкой с бумагами, полученными от Ивонны. Те были разложены по всему столу, среди них лежал желтый линованный блокнот, на котором я разглядела каракули Джека, соединенные стрелками.
Похоже, он долго сидел, подпирая голову рукой, потому что на его лоб упал очаровательный чуб. Джек моргнул, как будто пытался понять, кто я, где мы и какое сейчас время суток. А когда понял, улыбнулся.
– Хорошо прогулялись?
Я кивнула.
– Да, погода чудесная. Не слишком жарко, не слишком холодно и очень низкая влажность. Жаль упускать такую возможность. – Я указала на свои волосы, все еще гладкие, несмотря на утренние усилия. – Смотри, – сказала я. – Никакой вьющейся мочалки.
– Рад за тебя, – сказал он. – Хотя твоя утренняя растрепанность мне нравится больше.
Он многозначительно выгнул бровь и поднял руки, как Джей-Джей, когда хотел, чтобы его подержали.
– Иди ко мне, – сказал он.
– Но я все потная, – возразила я.
– Может, мне так нравится. Или ты предлагаешь пойти наверх и принять душ? – Не дожидаясь моего ответа, он посадил меня к себе на колени. – М-м-м, – промурлыкал он, уткнувшись носом в мою шею и запустив пальцы мне в волосы. – Именно то, что мне было нужно прямо сейчас.
Я улыбнулась и расслабилась в его объятиях.
– Кстати, о вьющихся волосах, – невнятно пробормотал он, прижимаясь губами к моей шее. – Джейн пробует новый шампунь, который, как она клянется, не дает волосам завиваться при повышенной влажности. Можешь спросить ее, если для тебя это так важно. Хотя я любил бы тебя даже лысой.
Я напряглась. С какой стати Джеку вести с Джейн разговоры о ее волосах? Эта мысль пыталась заблокировать все мои нервные окончания. Джек отстранился с тревогой на лице.
– Что-то не так?
– Ничего. Но я и вправду хотела поговорить о том, что меня беспокоит.
Джек удивил меня тем, что улыбнулся от уха до уха.
– Это новая, улучшенная версия Мелли, о которой ты постоянно мне твердишь?
Я шлепнула его по плечу.
– Это и так сложно, не надо мне лишний раз напоминать об этом.
Он быстро заставил свое лицо посерьезнеть.
– Понятно. Итак, о чем ты хотела поговорить?
Я для храбрости сделала глубокий вдох.
– Ты бы расстроился, если бы Сара унаследовала… э-э-э… определенные способности от моей семьи?
Джек наклонил голову, точь-в-точь как Генерал Ли, когда я говорила ему, что сейчас не время для угощения.
– В смысле, способность общаться с мертвыми?
– Да. Я вижу, как она смотрит в углы и другие места, где ничего не происходит, но ей как будто кажется, что там что-то есть. Даже если я сама ничего не вижу, что в последнее время бывает часто. А вчера в саду она схватила цепочку, которая может быть ключом к разгадке старого убийства, и вскрикнула.
– Как бывает с твоей матерью, когда она чего-то касается?
Я зажмурилась и кивнула. Джек молчал, и я забеспокоилась. В конце концов я открыла глаза и увидела, что он широко улыбается.
– Почему ты улыбаешься? – спросила я.
– Потому что ты смешная.
– Думаешь, это смешно? – спросила я, начиная раздражаться.
– Нисколько. Способности нашей дочери требуют самого серьезного обсуждения. Забавно другое: то, что ты считаешь, что твои гены вредны для нашей дочери. Я люблю тебя, Мелли. Я люблю все в тебе – некоторые вещи больше, чем другие. Если наша Сара унаследовала твои экстрасенсорные способности, это прекрасно. Мы должны принять это и радоваться. А когда придет время, мы сможем научить ее разумно этим пользоваться. Может даже, это научит тебя не стесняться собственных талантов. Иногда мне кажется, будь твой отец более терпимым, ты бы не была такой.
– Стеснительной? Я не уверена, что понимаю…
Он коснулся губами моих губ, и я быстро забыла, из-за чего, собственно, я была расстроена. Наконец он отстранился, оставив меня размякшей и бескостной, а мой подбородок зачесался от его небритой щеки.
– Ну как, теперь тебе лучше? – улыбнулся Джек.
Я не знала, что он имеет в виду, поцелуй или разговор, но в любом случае мне определенно было лучше, чем когда я вошла в комнату. Будучи не в состоянии сформулировать фразу, я просто кивнула.
– Отлично. Я рад, что мы, так сказать, на одной волне и что ты пришла сюда, чтобы обсудить это со мной. Есть еще что-нибудь, о чем ты хотела бы поговорить?
Я на миг представила Джейн в спортивном костюме, бегущей за моими двумя детьми в коляске, но быстро выбросила эту картинку из головы. Если я пытаюсь стать более зрелой личностью, мне не следует спешить. Лучше оставить эту тему на другой раз.
– Нет, – сказала я и повернулась к разбросанным по его столу бумагам. – Ты нашел что-нибудь новое?
– Пока не уверен… я все утро просматривал свои записи, пытаясь понять, не сложится ли что-нибудь, но пока ничего. Есть одна вещь, – добавил он, постукивая пальцем по желтому блокноту. – Эта маленькая девочка, Хейзелл. Будучи единственным ребенком этого поколения, она бы вместо Джейн унаследовала дом после смерти Баттон. Ради спортивного интереса я подумал, не взглянуть ли мне на короткую жизнь Хейзелл. И вот тут-то стало интересно.
– Почему? – спросила я, ощущая странное дурное предчувствие. Для Джека слово «интересно» обычно означало убийство и погром. И трупы. Вот почему он был писателем. Для меня это означало лишь большее количество мертвецов, которые нуждались во мне для решения их проблем, поскольку сами они не могли их решить.
– Я нашел в архиве ее свидетельство о смерти. Ей было почти двенадцать, когда она умерла, но весила она всего семьдесят фунтов.
– Бедняжка, – сказала я. – Должно быть, она и правду была больна. Это был рак?
Джек покачал головой.
– Нет. В том-то и дело: причина смерти в справке была просто помечена словом «неизвестна».
– Неизвестна? В наши дни они не могли понять, от чего она умерла?
– Странно, правда? Было бы интересно посмотреть ее историю болезни.
Я нахмурилась.
– Но они, как правило, закрыты для публики, разве нет? Я имею в виду, если ты не член семьи.
– Это можно обойти. У меня есть способы.
Я прислонилась к столу.
– Разве тебе не нужно знать, кто был ее врачом?
Он пододвинул мне фотокопию некролога из газеты.
– Это просто. Она умерла 3 января 1983 года в присутствии доктора Огастеса Грея, друга семьи. После ее смерти в живых оставались ее тетя Кэролайн Баттон, отец и мать. Других родственников в списке не было.
– Так, и что дальше? – спросила я.
– Я отыщу доктора Грея или его потомков и выясню, вел ли он какие-либо записи помимо больничных. Из-за новых дурацких правил у меня нет возможности получить к ним доступ через больницу. Но в те времена, вполне возможно, ее врач вел свои собственные записи.
– А если он оставил после себя одинокую вдову…
Джек обнял меня за талию и снова усадил к себе на колени.
– Мелли, если она и существует, то уже наверняка в преклонном возрасте. Кроме того, для меня никогда не будет другой женщины. Только ты. Даже будь она молода и красива, я бы этого не заметил.
Я положила голову ему на плечо.
– Я знаю, прости. Это просто старые привычки.
– Которые трудно сломать, – закончил он. – Кстати, что это, черт возьми?
Он протянул руку и вытащил из своего стола ящик. Внутри выстроился десяток ночников разного дизайна и цвета. С другой стороны ящика лежали клочки бумаги, которые еще недавно были разбросаны повсюду, а теперь рассортированы и сложены стопками. И снабжены ярлыками.
– Это набор ночников, я купила для Джейн на случай, если она продолжит их бить. У меня наверху нет места, а у тебя здесь его вагон, и оно не используется…
– Неправда, Мелли. Я использовал ящик для хранения своих заметок, а теперь ничего не могу найти.
– Но ведь я облегчила тебе задачу. Разве ты не заметил ту карточку наверху стопки? На ней показано, как все это организовано.
Он улыбался, но почему-то его улыбка не производила впечатления искренней. Как та, которой одарила меня Софи, когда я в качестве подарка на день рождения предложила отвести ее к своему парикмахеру.
– Ты можешь раскладывать по полочкам свои вещи, и даже вещи детей, пока они не дают отпор. Но обещай оставить мои вещи в покое.
– Знаю, но, когда я открыла ящик и увидела беспорядок…
Его губы коснулись моих, и к тому моменту, когда его язык приоткрыл мои губы, я уже полностью забыла, о чем мы говорили.
Моя мать взяла с одной из витрин магазина Victoria’s Secret на Кинг-стрит нечто похожее на отрезок нити, соединенной с двумя круглыми кружевными кусочками. Она задумчиво подняла это нечто и пристально его разглядывала до тех пор, пока я не выхватила его у нее из рук.