Лисий хвост проговорил:
— Однако, сторож может и не пустить нас, так до утра с ним и проговорим.
Медвежья лапа взглянул на верхушку тына и пригрозил:
— Сторож, я тебя выпорю, если нас не пустишь.
— А ты попробуй — войди, — проговорил сторож и запальчиво пригрозил: — А ну отойдите, а то стрелу пущу!
Тишила потянул боярина за рукав.
— Давай отъедем боярин, а то и в самом деле — стрелу пустит.
Ворча под нос ругательства, Медвежья лапа отъехал на десяток шагов. Глядя на высокий забор, он снял шапку и зачесал затылок и расстроенно проговорил:
— Что делать, не приложу ума! Я его ведь даже имени не знаю.
— Наверно, придется искать другое место для ночлега, — проговорил Лисий хвост.
— Придется, — согласился боярин. — Тут недалеко есть...
Он не договорил, с тына позвал знакомый женский голос:
— Эй, кто тут рвется в усадьбу.
Боярин обрадовался, — это ключница! — подъехал к тыну ближе и крикнул:
— Дарина, это же я, боярин Медвежья лапа!
Через тын перегнулась женская голова. Узнав боярина, Дарина испуганно воскликнула:
— Ай, и взаправду, боярин! — и накинулась на сторожа. — Да что же ты, леший, не пускаешь хозяина в дом? Быстрее открывай ворота.
В ту же секунду за воротами сначала загремел засов, затем ворота открылись, и в них показался сторож с копьем в руке. Боярин подъехал, и сторож упал на колени.
— Прости, боярин, в темноте-то не признал. Да и не видел я тебя раньше.
— Ладно, — миролюбиво проговорил Медвежья лапа, — я тебя тоже не видел. А службу несешь исправно. Молодец! Вот такой мне и пригодится.
Глава 73
За дверью что-то стукнуло, затем послышался громкий шепот.
Удивившись шуму за дверью, Готлиб сел в кровати.
За окном было темно: осенью ночи становятся длинные, рассвет наступает поздно.
Готлиб подумал, что хотя и привыкла дружина спать вполглаза, но раньше, чем поднимется солнце, никто не вставал. Кроме, разумеется, слуг, которые должны приготовить конунгу завтрак.
Но так как для завтрака было еще рано, то шум за дверью ничего доброго не сулил. Эта мысль встревожила Готлиба, он нашел взглядом меч на стене и громко спросил:
— Кто там шумит?
— Вот видишь! — кто-то, уже не скрываясь, проговорил в полный голос.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунул остроконечную голову охранявший спальню мечник.
— Конунг, это я.
Вид целого и невредимого сторожа немного успокоил Готлиба.
— Вижу. И чего тебе? — спросил он.
— Тут воевода хочет войти со срочным делом, — доложил мечник.
Готлиб снова забеспокоился: Харальд хотя и груб, но понапрасну беспокоить его не будет.
— Пусть входит, — сказал Готлиб.
Харальд быстро вошел. Он был в полном воинском облачении, в доспехах и мечом на поясе. Весь его облик навевал тревогу.
Почувствовав на спине озноб, Готлиб потянул на себя меховое одеяло.
— Конунг, — заговорил Харальд прямо с порога, — у меня плохие новости.
Готлиб кивнул на лавку и, пытаясь скрыть тревогу, насмешливым тоном проговорил:
— Дружище, с того момента, как мы вошли в этот проклятый город, у тебя все время плохие новости. Так что присаживайся, дружище, на лавку и рассказывай, что там у тебя случилось.
Харальд на лавку не сел, а, прислонившись задом к подоконнику, сообщил:
— Мы недавно посылали Трюгви на разведку к Кореле. Чуть позже три наших корабля ушли на север моря, чтобы собрать с местного населения дань. Полчаса назад корабли вернулись, но их осталось только два, — местные жители дани не дали и ушли в лес. Пока наши воины гонялись за ними, дикари перебили сторожей и угнали один корабль.
Готлиб вскочил и, метнувшись по комнате, яростно закричал:
— Выпороть сторожей! А деревню сжечь!
Харальд пожал плечами и проговорил:
— Сторожей убили, так что пороть некого. А деревню... там одни землянки, гореть нечему.
Готлиб остановился перед воеводой и спросил:
— Кто был начальником отряда?
— Эрик Лысый. Но это не имеет значения, — сказал Харальд.
— Почему — не имеет значения? — удивленно спросил Готлиб.
— Потому что на обратном пути он видел обломки «Духа моря», а также словенских стругов, — сказал Харальд.
— Отряд Трюгви разбит? — ужаснулся Готлиб.
— Не знаю, — признался Харальд, — но пока ни один из его кораблей не вернулся.
— Если бы он остался жив, то уже пришел бы, — мрачно констатировал Готлиб.
— Или его бы встретил Эрик, — сказал Харальд.
Готлиб подошел к столу, налил из кувшина вина в чарку и залпом выпил.
Харальд продолжил:
— Пропал также корабль, который мы посылали по реке в погоню за убийцами сторожей на причале.
Готлиб вернулся к постели, взял валявшиеся на полу штаны и стоя начал надевать. Он молча пыхтел с минуту, штанины путались, наконец, потеряв терпение, швырнул штаны в угол и заговорил:
— С дикарями может быть только один разговор — плетка и меч. Здесь мы повесили непослушных, и в городе стало тихо.
Пока мы не пройдем по этим землям с огнем и мечом, порядка не будет.
— Хорошая мысль, — проговорил Харальд и подумал, что конунг немного путает: в городе стало тише, но от этого он стал напоминать тучу, готовую в любой момент разразиться громом и молниями.
Готлиб брызнул слюной и взвизгнул:
— Убивать, убивать и убивать местных дикарей! Чем больше, тем лучше. Только жестокость и железная воля может привести этих дикарей в повиновение.
Харальд прошел в угол, поднял брошенные конунгом штаны, подал их Готлибу и предложил:
— Позволь, конунг, помочь тебе одеться.
Готлиб тяжело сел в постель, отчего та жалобно скрипнула.
— Не надо! — отрывисто бросил он. — Служанка сейчас придет.
Харальд положил штаны конунга на постель и рассудительно проговорил:
— Ты прав, конунг если мы собираемся здесь остаться, то лучше местное население истребить...
— Всех до единого! Всех! крикнул Готлиб.
— Или обратить в рабов... — продолжил Харальд.
— Я им уже дал возможность спасти свои жизни, но они не хотят покориться. Мне непослушные рабы не нужны!
— Но пока к нам не придет помощь из Дании, мы ничего сделать не сможем — наших сил просто не хватает, тем более, что мы за небольшое время потеряли несколько военных стругов и самых лучших воинов, — сказал Харальд.
— Наши послы весной приведут из Дании самых жестоких головорезов, — сказал Готлиб.
— Такие в этих краях как раз и нужны, — сказал Харальд. — Но только...
— Что — «только»? — вспылил Готлиб.
— Только, если наши посланцы дойдут до Дании, — сказал Харальд.
— Почему они не дойдут? Это хорошие воины, — сказал Готлиб и почувствовал холодок под сердцем.
— Воины они хорошие, да только, если словены ходят по морю и уничтожают наши отряды... они разгромили отряд Трюгви... то... — начал Харальд, но, видя набухающее гневом лицо конунга, замялся.
— Ну — говори?! — сказал Готлиб.
— То они могли уничтожить корабль с посольством в Данию, — наконец выдавил страшные слова Харальд.
Готлиб окаменел, по лицу побежали цвета всех оттенков.
— Тогда это будет катастрофа! Без подкрепления из Дании нам среди враждебного населения не удержаться, — сказал Харальд.
— Проклятье! — крикнул Готлиб, схватил сапог и в ярости швырнул им в Харальда.
Харальд, зная конунга, подобное ожидал, поэтому легко уклонился от сапога, и тот ударился о стену и упал на пол.
— Успокойся, конунг, пока не все так страшно. До весны мы в этом городе точно досидим, а там видно будет, — сказал Харальд нарочито спокойным голосом и поднял сапог.
Готлиб схватил кувшин с вином и стал его пить прямо из горлышка. Было видно, как жадно ходит его кадык. Слышалось бульканье в горле. Вино выплескивалось ручьями на лицо и грудь.
Он, наверно, выпил половину кувшина, когда вернул его на стол. Но теперь он был спокоен.
— Надо послать новое посольство, — сказал Готлиб, вытирая ладонью капли вина со щек.
— У нас и так мало людей, а это еще больше ослабит наши силы, — предостерег Харальд, ставя сапог рядом с кроватью.
— Если мы не получим помощь из Дании, десяток воинов все равно не будет иметь для нас значения, — сказал Готлиб и решительно приказал: — Посылай, как можно скорее нового посла.
— Твоя воля будет исполнена, конунг, — проговорил Харальд.
— Завтра отправляй! — приказал Готлиб.
Разговор был окончен.
В дверь заглянула служанка, обычно одевавшая конунга, но, заметив, что конунг занят разговором с Харальдом и, судя по красным лицам, этот разговор не был приятным, она скрылась опять за дверью: кому хочется попадать под горячую руку?
Готлибу пора было одеваться, но Харальд уходить не спешил.
— Что еще? — холодно спросил Готлиб.
— Хорошо бы нам поискать поддержки у местных бояр, — сказал Харальд.
Готлиб скривил губы в саркастической ухмылке и проговорил:
— После того как мы казнили их старшин?
— С местными старшинами мы и в самом деле перегнули палку, — согласился Харальд. — Но всегда есть и будут недовольные. И всегда смерть одних выгодна другим. А золото — лучший ключ ко всем сердцам.
— Заходи, девка! — громко позвал Готлиб служанку.
Служанка, плененная в земле франков молодая женщина с красной лентой в черных волосах, вошла в комнату. В одной руке у нее был кувшин с водой, в другой — таз.
— Сейчас, — сказал Готлиб.
Служанка поставила кувшин и таз на лавку.
Готлиб окончил разговор с Харальдом:
— Харальд, ты поищи людей, согласных нам помочь. А с золотом? Подумаем...
Глава 74
В награду за свое спасение Гостомысл объявил, что отныне варяжские купцы его гости и в его столице могут торговать беспошлинно.
Пока столицей словенского князя была Корела, и предприимчивые купцы на следующее же утро развернули палатки на торговой площади.
На продажу выставили товар, приобретенный у норманнов: золотые и серебряные изделия. В обмен с удовольствием брали меха: собольи, бобровые, беличьи.