Изумленно глядя на старшину, он пробормотал:
— И в самом деле — хозяин!
А когда из-за спины старшины показался Тишила, его сомнения почти развеялись, и он бросился обнимать хозяина.
Лисий хвост с трудом отдирал от себя воспылавшего вдруг любовью ключника.
— Да отцепись ты от меня, — бормотал Лисий хвост и смущенно, и довольно: всем нравится, когда их любят или хотя бы притворяются, что любят.
Наконец он отлепил от себя ключника. Первая радость Уйки от появления хозяина прошла, и тут в его глазах снова появилось подозрение.
— Хозяин, а как ты сюда попал? Ведь ворота закрыты, а во двор никто не заходил. — спросил он.
Наблюдая за безуспешной попыткой ключника сообразить, что происходит, Лисий хвост пришел в благодушное настроение.
— Ты же говорил, что я умею превращаться в ужа. Вот и превратился, и прополз в дом, — пошутил он.
Уйка не поверил.
— Ну, ты, хозяин, может, и умеешь превращаться в ужа, не зря тебя зовут Лисий хвост. Но как же Тишила? Он точно не сможет превратиться в ужа.
— Ухо болит? — сочувственно спросил Лисий хвост.
Уйка потрогал покрасневшее ухо и сказал:
— Побаливает.
— Так вот, чтобы и второе ухо не заболело, не задавай лишних вопросов, — посоветовал Лисий хвост и приказал: — Лучше приготовь ужин и баню
Уйка закланялся.
— Будет сделано, хозяин! Сию минуту все будет сделано.
Лисий хвост придержал его и сказал:
— Тут в спальне накрой стол. И печь затопи. А то холодно.
Уйка выбежал из комнаты, и было долго слышно, как он радостно вопил, — люди радуйтесь, хозяин вернулся!
Лисий хвост морщился: дурак! Всех на ноги поднял. Как бы своим криком данов не приманил, — но был доволен.
Пока старшины смывали в бане грязь, слуги накрыли стол и растопили печь.
За окном было темно, ни звезд, ни луны не было, город словно опустили в густую смолу. Видимо, как и предсказывал Медвежья лапа, набежали тучи.
От окна тянуло холодным ветром. А в комнате было тепло. Потрескивала свеча, играя слабым огоньком. В темном углу за печкой поскрипывал невидимый сверчок.
Румяные от жара, в чистых холщовых рубахах и штанах старшины развалились на лавках. Усталость невидимыми узами стягивала тела. Веки словно налились свинцом.
Ужинали неохотно. Пока ужинали, перед ними стоял Уйка и рассказывал о том, что произошло в городе за время отсутствия старшин.
Известие о том, что даны не нашли в доме ничего ценного, старшина выслушал с ехидной усмешкой.
— Щас, я вам выложу на подносе свое добро, — сказал он.
А вот казнь старшин привела его в мрачное настроение. Когда
Уйка закончил рассказ, Лисий хвост начал спрашивать:
— А посадник Богдан, слышно о нем что?
— Убежал, и никто не знает, где он, — сказал Уйка.
— Хитрый Богдан, — сказал Лисий хвост.
Тишила перебил и спросил:
— А что с моим двором?
— А с твоим двором не очень хорошо, — сказал Уйка.
Сердце Тишилы упало к пяткам.
— Сожгли двор, проклятые? — со стоном, спросил он.
— Нет, даны побили сторожей, — сказал Уйка.
— Ну, это ерунда, — отмахнулся Тишила.
— Конечно, ерунда, — сказал Уйка.
— А что же плохого сделали проклятые разбойники? Отвечай скорее, — взмолился Тишила.
— Унесли дорогую посуду, — сказал Уйка.
— Это плохо, — сказал Тишила. — Но дело наживное.
— Баб обижали, — сказал Уйка.
— Жаль. Все живы? — спросил Тишила.
— Все, — сказал Уйка.
— Значит, все хорошо, — сказал Тишила. — Ну а что же плохого?
— Больше ничего, — сказал Уйка.
— Ладно, Тишила, завтра пойдешь домой, все узнаешь! — недовольно перебил разговор Лисий хвост и задал вопрос Уйке: — А сейчас — кто новые старшины? Избрали?
— А как же — избрали: Трояна, Стояна, Терчина.
— Добрые, надежные люди! — одобрительно кивнул Лисий хвост и приказал: — Уйка, завтра пригласи вечером старшин ко мне; и смотри, — больше никому не говори, что я вернулся.
Глава 78
Гостомысл был в чистой рубахе навыпуск с вышивкой на воротнике. На столе в спальне стоял черный чугунный горшок с золотистой кашей, глиняная крынка с молоком, глиняная кружка.
Завтракал Гостомысл скромно: пшенной кашей с молоком. Дорогой посуды в обиходе не любил.
Наложив в простую глиняную миску горку рассыпчатой горячей каши и положив рядом деревянную ложку, слуга встал около двери в готовности выполнить новое поручение князя.
Гостомысл зачерпнул краешком ложки кашу, попробовал — горячая! Положил ложку в миску. Взял крынку и плеснул молока в миску. Снова попробовал и ахнул:
— Однако хороша каша!
К завтраку обычно приходили Стоум и Ратиша. Во время завтрака Стоум и Ратиша рассказывали последние новости На этот раз оба задержались.
Когда они появились, Гостомысл кивнул на лавку напротив себя:
— Садитесь кашу есть.
Стоум и Ратиша сели, и слуга положил перед ними деревянные ложки и поставил миски. Затем большой ложкой плюхнул в миски каши, — щедро с горкой!
Ратиша жил в княжеском дворце, питался в княжеской столовой, и так как дел у него было много, то не всегда успевал позавтракать до встречи с князем. В этот раз тоже не успел позавтракать, поэтому с охотой ковырнул кашу с коричневой корочкой.
Стоум из приличия отведал ложку каши, — он сытно позавтракал дома, — положил ее рядом с миской и начал докладывать о новостях в городе.
Вначале, кто с кем подрался.
Гостомысл спросил:
— Жалобщики есть?
— Есть, — кивнул головой Стоум.
— Пусть приходят на суд, — сказал Гостомысл.
— Сам будешь судить? — спросил Стоум.
Княжеские суды происходили раз в неделю. Гостомыслу они были скучны, потому что в основном приходилось высушивать мелкие дрязги.
— Не буду я заниматься всякой мелочью, — сказал Гостомысл.
Стоум возразил:
— Судить — княжеское право и обязанность.
— Ну да. Но если князь будет тратить свое время на тяжбы по поводу украденной курицы, то не выйдет ли так, что слово княжеское упадет в своей цене? — сказал Гостомысл.
Стоум удивился:
— А что же делать? Без суда нельзя.
— А ты найди мне какого-либо разумного дружинника, я ему и поручу суд по мелким делам. А себе же оставлю только серьезные вопросы.
— Ладно. Сегодня же подберу подходящего для этого дела человека, — сказал Стоум, вынул из-за пояса свиток с записью и начал читать цены на продукты в городе.
Только начал, как Гостомысл поморщился и перебил его:
— Почему так дорог хлеб? Мало, что ли, хлеба на складах?
— Есть хлеб. Но жадничают купцы, — сказал Стоум.
— Выставьте на рынке хлеб из княжеских запасов, это собьет цену, — сказал Гостомысл.
— А не собьет? — засомневался Стоум.
— Тогда на городском вече пусть горожане выпорют купцов, — сказал Гостомысл.
Стоум покачал головой.
— Этим обидим купцов и этим плохой пример дадим горожанам.
— Умный купец не обидится, он поймет, что горожан обижать нельзя, он и так цену снизит, а глупых купцов нам жалеть нечего, — сказал Гостомысл.
— Ладно, подумаем, — кивнул головой Стоум, и вынул новый список.
Но Гостомысл не дал ему читать и строго напомнил:
— Боярин, цена на хлеб и мясо — дело государственное. Будет высокая цена, горожане отшатнутся от нас. Как тогда без них будем защищать город? А у нас же вся война еще впереди.
— Я поговорю с купцами, — сказал Стоум.
— Думаешь, они поймут тебя?
— А я поговорю с ними так, что поймут.
— Хорошо! — сказал Гостомысл и задал вопрос: — А что делается в городе?
Стоум горестно вздохнул.
— Пока никаких сведений из города нет.
Ратиша, прожевав полную ложку каши, вмешался в разговор.
— Доходят слухи, что викинги в городе зверствуют, вроде бы казнили городских старшин и разграбили дома лучших людей.
— Плохо, что не знаем, что творится в нашем городе, — ска-зал Гостомысл. — Мы ходили отрядом на разведку, но ничего не узнали.
— Чтобы знать, что творится в городе, надо было послать в город наших лазутчиков, — сказал Стоум.
— Хорошая мысль. Мы об этом раньше договаривались, — сказал Гостомысл.
— Я уже послал в город двоих молодых дружинников, — сказал Ратиша.
— А почему же от них нет сведений? — с сарказмом спросил Стоум.
— Потому что у нас нет связи с городом. К нам же не ходят корабли из города — даны не пускают корабли. Так как они передадут сведения? — сказал Ратиша.
— И какая же тогда польза от лазутчиков, если мы не получаем от них сведений? — спросил Стоум.
— Польза будет, — сказал Ратиша.
— И когда же? — спросил Стоум.
— Ближе к весне они вернутся по зимнику, — сказал Ратиша.
— Вилами это на воде писано, — буркнул Стоум.
— Не ругайтесь, — сказал Гостомысл.
— Толку нет от этих молодых, — снова пробурчал Стоум.
— Я тоже молодой, — сказал Гостомысл.
Стоум покраснел.
— Ты князь! — сказал он.
— Все были молодыми, и ты был молодым, — сказал Гостомысл.
— Мы были умнее и слушались старших, — сказал Стоум.
— Угомонись, боярин, — сказал Гостомысл, — вы были точно такими же.
Стоум вздохнул, и по его лицу пробежала тень недоверия.
— И с этой молодой дружины со временем будет толк. И они будут бурчать на молодых, — с улыбкой проговорил Гостомысл и повернулся к Ратише. — Ратиша, а вообще-то нам сведения из города пригодились бы именно сейчас. Мы должны знать, что делают даны и к чему нам готовиться.
Ратиша с минуту морщил лоб, потом пообещал:
— Пока лед не стал на озере, я попрошу рыбаков сходить в город и встретиться с моими лазутчиками. А весной, перед тем, как сойдет лед, они придут сами в Корелу.
— Хорошо. Занимайся этим делом, Ратиша, — сказал князь.
— Будет сделано, князь, и с рыбаками я пошлю двоих отроков помоложе, мальчишек возьму — даны их не заподозрят, — сказал Ратиша.
Убедившись, что разговор между князем и Ратишей окончился, Стоум хмыкнул и продолжил чтение списка.