— Не унывай, князь. Мы и с молодыми справимся с данами, — сказал, приподняв голову и подложив под нее руку, Ратиша.
— Молодые воины отважны, смелы, но слишком мало у них боевого опыта, который ценится важнее всего. Потому что не только отвагой побеждает воин, но и в первую очередь воинской хитростью, — проговорил Гостомысл.
— Но осенью же мы побеждали данов. Победы осенью в малых стычках на воде приободрили дружину. И тогда у нас не было боярина Медвежьей лапы. А сейчас есть, — напомнил Ратиша.
— Побеждали. Но мы чуть сами не погибли, — сказал Гостомысл.
— Князь, но на войне всегда так — если не побеждаешь, то гибнешь, — сказал Ратиша.
Гостомысл снова не ответил и снова обронил через пару минут:
— Если нам не удастся захватить данов врасплох, то мы потерпим поражение. Это будет означать мою смерть.
— Почему же? Ты теперь родственник карельского князя. Он позволит тебе жить в Кореле столько, сколько тебе пожелается, — сказал Ратиша.
— Нет. Чтобы победить данов в городе, следует разбить их до того, как им придет помощь. Другого варианта нет. Потому что на помощь данам в городе придет настолько большой отряд, что ни наших сил, ни даже войска карелов не хватит, чтобы их одолеть, — сказал Гостомысл.
— Если не возьмем город сейчас, мы сможем потом с ними сражаться на море, — сказал Ратиша.
— Даны и на море сильные и храбрые воины. Не приходится сомневаться, что среди морских бродяг имеется слишком много жаждущих завоевать новые земли. Поэтому завоевание наших земель они начнут с нападения на Корелу. Кореле перед сильным флотом не устоять. Поэтому я должен победить сейчас или умереть. Без этой победы завтра для меня не будет, — сказал Гостомысл.
В комнате снова повисла тяжелая тишина.
Ратиша подумал, что в предстоящем сражении за город Гостомысл будет биться, не щадя своей жизни, при этом его легко могут убить; но чем это грозит ему — любимому другу князя?
В дружине Ратиша занимает высокое положение благодаря расположению Гостомысла. Другим князьям Ратиша, как воин, неизвестен. Поэтому в дружине другого князя Ратиша окажется на самой низкой ступени.
Таким образом, он не должен допустить гибели Гостомысла, чтобы ни произошло.
Ратиша прислушался — князь дышал почти неслышно, но не похоже было, чтобы он спал, и Ратиша подумал, что, скорее всего, Гостомысл, как и он сам, терзается сомнениями по поводу завтрашнего дня.
Глава 96
Всю ночь Ратишу мучили тяжкие мысли.
Утром, едва он смежил веки, послышался стук в дверь, и Ратиша почувствовал облегчение, — все, сомнения прочь!
Ратиша открыл глаза.
Гостомысл уже сидел на кровати, свесив ноги на пол, хмурый и усталый.
В комнату вошел слуга с большой чашей и кувшином. Через плечо перекинут белый рушник.
— Добро ли почивал, князь? — спросил слуга, ставя чашу перед князем.
Князь мотнул головой в сторону двери.
— А что там? — спросил он.
— Завтрак уже ждет, — сказал слуга и налил воду в чашу.
— Дурак, я о погоде на дворе, — беззлобно промолвил Гостомысл.
— Во дворе мороз и метель, — сказал слуга.
Гостомысл торопливо плеснул водой в лицо, слуга тут же подал ему рушник в руки.
Наскоро вытерев лицо и руки, Гостомысл ухватился за одежду. Ратиша помог ему одеться, накинул кольчугу, повесил меч, и через несколько минут они были в столовой.
Длинный стол был накрыт словно на пир, — мясо, рыба, каши. Вдоль стола сидели дружинники. Все до единого.
Но это был не пир, — вина и медовухи не было, как не было и веселья.
Гостомысл устроил общее застолье по совету Стоума, который посоветовал молодому князю, перед тем, как отправиться в поход, накрыть богатый стол для дружинников, чтобы их приободрить.
Завтрак был недолгий: как только все сели за столы и утолили первый голод, в горницу вошли волхвы.
Гостомысл встал из-за стола и подошел к ним.
Глядя прямо в глаза им, тихо, но отчетливо, спросил:
— Волхвы, скажите волю богов без обмана, — будет ли нам удача?
— Мы скажем тебе волю богов! — торжественно проговорил белый волхв, и, ударяя в бубны, они стали ходить по кругу, с каждым кругом все быстрее и быстрее.
Дружинники оставили еду и окружили волхвов. Все наблюдали за волхвами молча. Никто не мешал волхвам разговаривать с богами.
Наконец волхвы упали на пол. Они лежали минут пять, затем поднялись.
Старший волхв ударил посохом о пол и громко провозгласил:
Иди, князь, смело. Вам сама богиня смерти Мора будет смотреть в глаза. Но если не испугаетесь, то будет вам удача. Скоро будем праздновать победу.
Среди дружинников послышались возгласы радости.
Гостомысл по очереди обнял волхвов и сказал:
— Спасибо, волхвы!
— Мы только передали волю богов, — сказал волхв.
Гостомысл обратился к дружинникам:
— Все слышали слова богов?! — громко спросил он.
— Все! — чуть ли не хором крикнули дружинники и послышался звонкий грохот металла, воины стучали мечами о щиты.
Ратиша надел на плечи Гостомысла пышное парадное пурпурное красное корзно.
Тем временем в зал отроки внесли кроваво-красный стяг с трехликим богом.
Гостомысл подошел к стягу, встал на колено, поцеловал край багрового знамени.
— Помоги нам, великий Треглав! — проговорил он, и направился к выходу. Следом за ним понесли стяг.
Когда Гостомысл вышел на крыльцо, в лицо ему ударил ледяной ветер, и он на секунду замер.
В то же мгновение рядом с ним встали Ратиша, Медвежья лапа и Стоум. Все в латах, лица суровые и решительные.
— Слишком сильный ветер, — сказал Медвежья лапа.
— Теперь нам и сам бог Погода не сможет помешать, — сказал Гостомысл и решительно шагнул вперед.
— А мальчишка-то — настоящий князъ, — сказал Медвежья лапа на ухо Стоуму.
— Я в этом никогда не сомневался, — сказал Стоум, и они последовали за князем.
В темноте протянулась длинная цепочка рваных огней. В скудном свете факелов был виден мальчик с бледным лицом, упрямо шедший наперекор ветру. Черная буря раздирала с сухим треском багровое знамя за спиной мальчика.
Через полчаса Гостомысл был на берегу.
Вечером корабли стояли очищенные от снега, но сейчас на их месте были огромные сугробы. Между сугробами рвались снопами искр костры.
— Мы с вечера сторожим корабли! — сказал подбежавший от костров Крее лав.
— Очистите корабли от снега! —- приказал Гостомысл, и все бросились сгребать с кораблей снег.
Чистили кто лопатой, кто подобранной доской, а кто и просто руками. Буря, завалившая корабли снегом, неожиданно помогла им, сдувая разворошенный снег.
Скоро стали видны заледеневшие корабли.
— Они не сдвинутся с места, — сказал кто-то из темноты.
«Они не сдвинутся с места!» — подумал Гостомысл и приказал: — Помогите мне подняться на борт судна.
К борту приставили скользкие сходни, и. Гостомысл, поддерживаемый за руку, поднялся на судно. Он прошел на нос корабля. Встал, опершись рукой о борт, и вгляделся в темноту.
Все замерли, ожидая, что произойдет дальше.
Ночь, буря и холод со всей очевидностью доказывали, что намерение идти на кораблях по льду под парусами всего лишь детская фантазия.
Наверно, и Гостомысл уже так думал. Но в нем вдруг проснулось неожиданное упрямство.
Взглянув на приунывших людей, он громко приказал:
— Знамя ко мне!
Два отрока со стягом поднялись на борт и встали рядом с князем. Стяг рвало из рук бешеным ветром, — пришлось отрокам вместе держать древко.
Неожиданно ветер хлестнул полотнищем по лицу князя. Удар был болезненный, Гостомысл вздрогнул, но не отстранился.
— Вот так, — с этим знаменем, мы и победим! — сказал Го-стомысл и отдал новый приказ: — Спускайте струги на лед!
Медвежья лапа толкнул Креслава в спину и крикнул, продираясь громом сквозь бурю:
— Всем к бортам струга! Толкайте! Толкайте струги на лед!
Креслав метнулся к сбившимся у костра плотникам, начал их оттаскивать от огня, и вскоре люди, как муравьи, облепили борта первого струга.
Медвежья лапа подал знак:
— Скатывай струг на лед!
Люди толкнули струг, и произошло непредвиденное, — под напором ветра струг вдруг сам покатился с берега. Струг вот-вот мог разбиться в щепки и убить находящихся на нем людей.
Медвежья лапа первым сообразил, какая опасность грозила стругу, и надрывно воскликнул:
— Сдерживай струг!
Затем кинулся к борту струга, уперся спереди сильным плечом. На помощь ему кинулись люди. Они уже не подталкивали струг, а своими телами, с хриплыми стонами начали сдерживать ход струга.
Через несколько минут борьбы им удалось плавно опустить струг на лед.
Когда струг оказался на ровной поверхности, Ратиша с облегчением выдохнул воздух из груди и бросил взгляд на Госто-мысла.
Гостомысл стоял на прежнем месте неподвижно, только побелевшее, как мел, лицо выдавало его чувства.
Заметив встревоженный взгляд Ратиши, Гостомысл поднял руку к небу и громко проговорил:
— Богиня смерти Мора взглянула в наши глаза и, увидев нашу отвагу и решимость, отступила. Так будет и впредь! Хвала нашему покровителю трехликому богу! Хвала богам, помогающим нам.
И почти никто не слышал, кроме разве Ратиши, как юный князь тихо добавил:
— Спасибо тебе, моя любимая, за любовь ко мне.
Ратиша понял, что он благодарил ту, что на всю жизнь заняла его сердце.
Получив первый опыт, остальные струги спустили на лед без особых проблем. На это ушло не больше часа. Когда струги выстроились в линию, Гостомысл велел поднять паруса.
Паруса подняли и ветер, ударив в преграду, качнул струги. Корабли немного подтолкнули, и вскоре странная флотилия, набирая ход, исчезла в метели.
Глава 97
По совету опытного воеводы Харальда конунг Готлиб также устроил для своих дружинников пир.
Правда, для пира пришлось тряхнуть горожан, так как запасы на княжеском дворе значительно оскудели.