Вход с оружием в княжий терем строго-настрого запрещен. За этим бдительно следят отроки у входа.
Только князь всегда при мече.
Проверив все ли на месте, воевода сообщил князю, что дружина собрана, затем стукнул посохом по полу, и громким голосом объявил, что дружина собрана для совета.
Бояре важно кивнули шапками. Князь Буревой сразу приступил к делу.
— Друзья мои, неделю назад я отправил боярина Медвежью лапу с двумя ладьями в Корелу за данью, собранной с карелов, суми и других северных народов. На обратном пути на наши суда напали морские разбойники. Вы знаете, Медвежья лапа славный воин. Но сегодня же вернулась только одна ладья, многие воины убиты, сам Медвежья лапа изранен до бесчувствия, а одна ладья с товаром украдена.
Князь поманил рукой Ратишу.
Ратиша уже успел умыться и переодеться, о произошедших с ним приключениях напоминали только запекшиеся царапины на лице.
— Иди-ка сюда, отрок, — проговорил князь.
Ратиша мгновенно вспотел: в дружине он знал уже многих, но чести стоять перед князем и дружиной он удостаивался в первый раз. Он прошел на подгибающихся ногах вперед и низко поклонился князю.
— Расскажи-ка, отрок, честному народу, что случилось с вами, — проговорил князь.
Ратиша встал лицом к дружине, поклонился и заплетающимся языком начал рассказ. Он говорил не меньше получаса, но его никто не перебивал.
Наконец Ратиша закончил рассказ, поклонился и сказал:
— Все у меня.
Немного помедлив, давая собравшимся осознать рассказ отрока, князь задал собравшимся вопрос:
— Так что делать будем, господа бояре и старшины?
Первым подал голос один из сидевших ближе всех к князю бояр — Борислав.
— Купцы рассказывают, что на западные земли нападают морские разбойники. Они грабят и захватывают тамошние земли. Похоже, они добираются и до нас. Сейчас они побили наш отряд. А завтра? Начнут брать наши города? Такое нельзя спускать. Нельзя давать им волю в наших морях, потому что дай волку палец, отхватит всю руку.
С дальнего краю вскочил боярин Девятко и загорячился:
— Хорошо тебе, Борислав, такое говорить, тебе в поход не идти, ты стар, а воевать придется нам — молодым.
Князь Буревой удивленно приподнял густую бровь, — давно он не слышал, чтобы кто-то из дружинников робел идти на войну. Однако он промолчал, он хотел выслушать мнение всех.
Девятко перебил боярин Путята:
— Воевать пойдут все дружинники, и стар, и млад. А ты не по чину вскакиваешь, Девятко. Ты сидишь с дальнего краю, потому помалкивай, пока люди помудрее тебя свое слово скажут.
Девятко покраснел и брызнул слюной:
— Правда, — я девятый сын в семье. Но куда делись мои братья? Они погибли на войнах, а ты и Борислав в это время добро наживали.
— Сядь на место, — вспылил наконец-то и воевода Храбр. — Тут все воины, и у всех гибли отцы и братья — такова наша жизнь. А тому, кто своей жизнью дорожит, тому не место среди нас. Борислав имеет много добра потому, что служит князю давно, раньше, чем ты родился. Будешь и ты хорошо служить, будет и у тебя почет и слава. Вот пойдем на морских разбойников — сможешь показать себя. А пока ты сидишь на этом месте благодаря заслугам твоего отца и братьев.
— А делайте что хотите! — раздраженно махнул рукой Девятко и сел обратно на свое место.
После этого в гриднице повисла тишина.
Подождав немного, Храбр констатировал:
— Что, больше никто не хочет говорить?
Тишина продолжалась.
Выждав немного и убедившись, что желавшие все высказали свое мнение, князь поднял руку и заговорил:
— Бояре, одна ладья с нашим добром — потеря досадная, но не велика. Однако прав Борислав, если волчонок начнет резать овец, то хорошего не жди — подрастет, все стадо перережет. Поэтому лучше убить волчонка, пока он мал. Так и разбойников, надо бить пока их мало, ибо промедлим, так за ними придут и другие, и наши моря и земли мы потеряем. А это — торговые пути и рыболовные места. Словенский народ нам не простит, если мы проспим его владения.
— Верно, — послышался шум со стороны бояр. Некоторые вскочили с криками: — князь, веди нас, мы побьем разбойников.
Как только шум стих, князь обратился к городским старшинам:
— Господа старшины, разбойников немного, всего шесть ладей, и дружина сама готова наказать разбойников. Но думаю, что на Неве пора поставить город, чтобы не пускать в наше море чужих людей. А что вы думаете?
Старшины покряхтели, и тогда поднялся городской глава Богдан. Тяжелый и широкий. Лицо выбрито до красноты.
Он рассудительно заговорил:
— У нас торговли с северными странами почти нет. Что можно у нищих купить? И нам сообщают, что разбойники вырезают местное население на захваченных землях подчистую. Ты, князь, прав, — наказать разбойников надо, чтобы впредь им неповадно было. Море наше, и чужих здесь не должно быть. Поэтому надо побить шайку морских людей наголову, чтобы и следов их не осталось. А город ставить на Неве — дело серьезное, большие расходы, а прибылей не видно, — надо еще подумать.
— Добре, думайте, — согласился князь Буревой и продолжил: — Людей в поход просить не буду, понимаю — нехорошо отрывать их от дел, когда урожай с полей собирать надо. Но кораблей с гребцами дайте нам.
Богдан оглянулся на старшин и спросил:
— Господа старшины — дадим дружине корабли?
Старшины кивнули шапками.
— Дадим. Отчего же не дать.
Богдан снова обратился к князю:
— Видишь князь, — город поможет тебе с кораблями, только пусть твои дружинники их берегут, не лезут на рожон. А то попусту спалят.
Князь Буревой окинул старшин строгим взглядом и недовольно сказал:
— Старшины, я уважаю вашу волю, но как войну вести — дело мое.
Богдан вздохнул и сказал:
— Ты прав, князь, воевать дело твое... но лучше бы сохранить ладьи в целостности. А то — когда еще построим новые корабли? Да и лишние расходы это...
Князь Буревой усмехнулся и сказал:
— Я буду помнить ваши желания.
— И дай нам долю от добычи! — поспешно крикнул с места старшина Доброжир.
В дело вмешался воевода Храбр. Он попытался пристыдить жадного старшину:
— Старшины, разве вы забыли, что доля от добычи дается только тем, кто воюет. Тем, кто рискует своей жизнью?
Доброжир поднялся и напомнил:
— Князь, мы даем тебе корабли. Но мы тоже рискуем — только своим добром. Но оно дороже жизни.
Князь Буревой поднял руку и сказал:
— За испорченные ладьи я заплачу.
— А за припасы?
— И за припасы, — сказал князь Буревой,
— А гребцы?
— Гребцы получат свою долю. И кто из горожан захочет долю в добыче, тоже может пристать к дружине. Не обделим, — сказал князь Буревой.
Доброжир сел на место.
На его губах змеилась удовлетворенная улыбка. А что же ему было не радоваться, — он уже просчитал, — отдаст на поход самые старые суда, князю некогда выбирать, а если суда будут повреждены, то он получит хорошую прибыль.
Другие старшины одобрительно кивали головами.
Богдан проговорил:
— Добре. Найдутся среди горожан желающие пойти в поход. Сегодня мы народу объявим о походе.
Все вроде бы было сговорено, тем не менее среди бояр и старшин оказались осторожные. Подал голос городской старшина Лисий хвост:
— Князь, а что боги говорят — будет ли за тобою победа?
— А вот сейчас мы их и спросим, — сказал князь Буревой и кивнул воеводе. — А ну-ка приведи сюда волхвов.
Храбр вышел из гридницы, и все затихли. Ждать пришлось долго, почти полчаса.
Наконец в гриднице появился Храбр.
Вслед за ним в комнату вошли трое волхвов с длинными белыми как снег седыми волосами и в балахонах. Один был в белом балахоне, другой в синем, третий в красном.
Через плечо у волхва в белой одежде с одной стороны висела холщовая сумка, с другой — гусли. Другие держали в руках дудки и бубны.
— Почто звал нас, князь? — спросил, поклонившись, волхв в белой одежде. Он был старшим среди волхвов.
Волхвы держались важно, — они владели тайной силой, могли говорить с богами и слышать их.
Могли ли они делать это на самом деле — неизвестно, — однако своим действиям они придавали необыкновенную таинственность, а то, что люди не знают, всегда вызывает у них страх, а значит, и уважение.
Как мы уже знаем, предком словенских князей был Великий Волхв. Он был военным вождем словенского племени. Но так как воинское счастье часто зависит от многих случайностей, которые происходили по капризу богов, то воину совершенно необходимо знать, не только что замышляет враг, но и боги.
Богов много, и каждый хочет иметь своего жреца. Однако таскать с собой в поход кучу жрецов слишком накладно. Так что пришлось Волхву самому заняться этим делом. Так и стал военный вождь главным жрецом.
Потому князь Буревой был посвящен в таинства волхвов, был среди них самым первым, и его воля была волей богов.
Однако лишний раз спросить богов благоразумнее, потому что настроения богов слишком переменчивы.
Князь подчеркнуто уважительно склонил голову перед волхвами и проговорил:
— Скажите, волхвы, будет ли нам удача в походе на морских разбойников?
Белый волхв приложил руку к груди и торжественно проговорил:
— Князь, мы спросим волю богов! -- и подал знак своим товарищам.
Те сели посредине горницы прямо на пол, и белый волхв вынул из сумки три деревянные плашки Плашки были покрашены с одной стороны в белый цвет, с другой — черный.
Все было понятно, — если плашка выпадала белой стороной вверх, то быть удаче. Ну а черной, то наоборот.
Все, затаив дыхание, стали внимательно следить за действиями волхва.
Никто не отваживался вздохнуть, не то, что слова вымолвить.
Лишнее движение могло помешать волхвам услышать богов. Тогда на неосторожного падет гнев богов. Даже самые мелкие и незначительные боги не любят непочтительного отношения к себе.
Да и товарищи в долгу не останутся — оделят тяжелым словом, а при случае и подзатыльником.