Олегу было жаль дуба. Он хорошо помнил, как у подножия дерева располагался их штаб, как сюда приводили пленных «немцев» на допрос, требовали назвать пароль. Таков был порядок. Пленным по очереди пришлось побыть каждому, потому что по собственному желанию мало кто был готов изображать фашиста, «фрица».
Ностальгические воспоминания пресеклись, когда он вдруг увидел странное свечение. Слегка светился и мерцал сам воздух между двух половин, образовавших подобие латинской буквы «L». Это напоминало правильный квадрат со стороной примерно в два метра. Сквозь мерцание просматривались те же деревья и кусты, не изменившие ни форму, ни цвет. За пределами квадрата всё было, как всегда.
Первая мысль, посетившая Олега, была о случившейся ночью грозе. С двенадцати до начала второго гремело так, будто город подвергся бомбардировке. Ливень шел стеной, и молнии ударяли раз за разом, раздирая темноту. Квартира выходила окнами как раз на эту сторону, с четвертого этажа открывался вид на лес и краешек реки за ним. Олег проснулся, сунул ноги в тапки, накинул халат и долго стоял у окна, пренебрегая техникой безопасности.
Один удар был самым страшным, явно превосходившим прочие. Зеленоватым светом озарило чуть ли не полнеба. От накатившего грохота, казалось, вылетят стекла. Сейчас Олег был практически уверен, что именно та молния погубила дуб-великан, переживший огонь артиллерии.
— Люблю грозу в начале мая, — пробормотал он, делая еще шаг вперед.
Свечение над поверженным дубом не пропало. Оно не издавало никаких звуков, просто начиналось от самой земли и резко обрывалось сантиметрах в пятнадцати над головой. Его границы были ровными и четкими, словно кто-то провел их по линейке.
Сдав физику на выпускном экзамене в десятом классе, Олег благополучно забыл все подробности, касавшиеся природы электричества. Однако, по его субъективной оценке, ждать страшных последствий от ночной грозы вряд ли приходилось. Поэтому он без особых колебаний вытянул перед собой руку.
Током его действительно не ударило. Кисть руки прошла сквозь мерцание без малейшего сопротивления. На миг он ощутил что-то вроде легкого покалывания, которое сразу прекратилось. Олег помедлил пару секунд и затем шагнул внутрь квадрата.
Не произошло ничего. Лишь покалывание так же моментально коснулось лица и пропало. Он даже не успел испугаться или отпрянуть. По ту сторону непонятного свечения по-прежнему жил своей жизнью тихий лес. Листва была чистой и свежей после дождя, мягкая земля чуть проминалась под кроссовками. Перекликались птицы.
Их голоса и смутили Олега. У него возникло впечатление, что кто-то повернул выключатель, и поляна у дуба наполнилась звуками, которых только что не было. «Хватит, а?» — сказал он мысленно и продвинулся на несколько шагов. Невидимые птицы продолжали заливаться где-то поодаль.
«Ну, птицы и птицы. Что особенного? Сначала молчали, потом запели. Я не пойму, они всё время обязаны распевать?» — подумал Олег и зачем-то оглянулся.
Дуб-великан за его спиной стоял целый и невредимый.
Пережитые ощущения трудно было описать словами. Заорать, как в голливудском кино, Олегу не захотелось, но, резко развернувшись, он испытал сильнейший позыв броситься назад. От этого шага его удержал тот факт, что свечение никуда не делось. Более того, оно четко выделялось на фоне серой древесной коры — такое же квадратное и мерцающее, ничуть не изменившееся в размерах.
Олег шумно выдохнул через рот. Потом очень медленно приблизился вплотную к свечению, постоял возле него, как на бортике бассейна перед прыжком в воду, и, подобравшись, сделал широкий шаг навстречу мерцанию и покалыванию.
Он должен был упереться носом в ствол, но ничего подобного не произошло. По ту сторону удивительной черты птиц совсем не было слышно, а половина дуба неподвижно лежала прямо перед ним.
— Твою мать, — довольно банально для человека с двумя высшими образованиями отреагировал Олег.
Здравый смысл, как в давней ситуации с патронами, подсказывал ему, что лучше уклониться от продолжения. Любопытство толкало изучить поразительный феномен. «В конце концов, видимой опасности нет, — внушил он себе. — Окрестности я знаю, как свои пять пальцев. Не заблужусь ни при каких обстоятельствах. Если сбегу, сам себе не прощу».
Повторный проход через портал, как его окрестил Олег, оказался не сложнее первого. Птичье пение сменило тишину еще более неожиданно, чем минуту назад. «Держи себя в руках», — повторял новоявленный исследователь, обходя поляну по кругу. При тщательном разглядывании лес по ту сторону портала показался ему не столь густым. То было лишь самое невинное открытие.
Знакомая с детства тропа вывела наверх. Там Олег испытал второе крупное потрясение. Дорога от микрорайона до окружного шоссе изменилась совершенно. Асфальт на ней был другим, каким-то грубым, местами неровным, в латках, причем куда-то бесследно делась разметка. И, главное, проезжая часть абсолютно точно сузилась с трех до двух полос.
Олег сунул руку в карман и вытащил смартфон. Тот показал полное отсутствие сети. Не успел он переварить очередное открытие, как справа раздался звук мотора. «Тут ведь одностороннее движение», — недоуменно подумал Олег, прежде чем настал черед следующего потрясения. Из-за поворота вырулил автобус. Но какой! Один из тех желтых «Икарусов», которые еще в конце девяностых уступили место подержанным «немцам» и «шведам».
А главное, борт автобуса был чист. НИКАКОЙ РЕКЛАМЫ.
— Твою… — опять проговорил и не договорил Олег.
«Икарус» проплыл мимо, пыхнув гарью. На белой табличке под стеклом красной краской, через трафарет, был выведен номер маршрута: «36-а». Далее всё развивалось в точности по законам жанра, и Олег ощутил себя одновременно актером и зрителем фильма вроде «Назад в будущее».
Вслед за автобусом проехала бежевая «Лада-2106», вся как с конвейера. Навстречу ей, надсадно тарахтя, прошмыгнул белый «Запорожец», он же ЗАЗ-968М, тоже в приличном состоянии. Пешеходная дорожка через продолжение леса представляла собой утоптанную землю вместо твердого покрытия. У детсада перед его домом Олег не увидел ни новеньких горок с каруселями, ни синтетической спортплощадки с баскетбольными щитами и корзинами. В окнах здания не было ни одной пластиковой рамы, только деревянные, крашеные. Выведенные на прогулку малыши ковырялись в песочницах или осваивали незамысловатые конструкции для лазания.
Посмотрев на их одежду, на воспитательницу в мешковатом плаще и с химической завивкой на голове, покоритель портала сделал окончательный вывод насчет того, что произошло с ним сегодня. Во двор родного дома он вошел, оставив позади последние сомнения.
Двор тоже выглядел, как в начале восьмидесятых. На месте, где позже устроили парковку, буйно росли кусты малины и крыжовника, бывшие объектом набегов Олега и его сверстников. Обитатели первого этажа, трепетно ухаживавшие за посадками, ругались на безобразников, обещали надрать им уши, вызвать милицию… Чуть дальше, под большой осиной, стоял грубо сколоченный стол. За ним регулярно сражались в шахматы и шашки соседи постарше.
Через силу переставляя потяжелевшие ноги, Олег добрался до стола и потрогал его грубый верх из толстых досок. Одну из них украшала вырезанная ножом знакомая надпись без знаков препинания «Пончик кривой осёл». Пончиком дразнили парня с пухлым лицом, жившего в квартире напротив. Только вчера они приветствовали друг друга на лестничной площадке. Правда, парень давно превратился в располневшего и порядком обрюзгшего мужика, облысел и носил очки.
Вообще, людей на всем пути от дуба встретилось мало. Не исключено, что к лучшему. Олег, разумеется, не готовился к странствиям во времени, но весьма кстати надел серый тренировочный костюм, который использовал для пробежек, и однотонную голубую футболку с эмблемой сборной Италии. В принципе такой внешний вид не бросался в глаза и уж наверняка не давал повода показывать на него пальцем как на чужеродный элемент. «Малость авангардно для провинции, но не более», — решил Олег, застегивая молнию так, чтобы скрыть эмблему.
Погода в целом совпадала с той, которая стояла в начале его путешествия. Грозы здесь, возможно, не было, но дождь, судя по высыхавшим на солнце лужицам, также закончился несколько часов назад. Листва на деревьях была свежей, распустившейся сравнительно недавно. Сирень у первого подъезда пышно цвела и благоухала.
Олег переместился к скамейке с навесом, на которой любила сиживать бабушка его одноклассника Серёжки Филимонова. Она перебралась к Серёжкиным родителям из деревни, по слабости здоровья ходила мало, припадая на левую ногу, и в представлении Олега была уже старенькой, старше шестидесяти. Ирина Арсеньевна умерла в девяносто седьмом, когда он жил в другом районе, у тогдашней жены…
Гость из будущего не смог удержаться от кривой усмешки, вспомнив о своем нынешнем возрасте. Рубеж в шестьдесят лет больше не казался ему невероятно далеким.
Как по заказу, из первого подъезда вышла она — Серёжкина бабушка, начинавшая свою утреннюю прогулку до скамейки и обратно. С высоких ступенек пожилая женщина спустилась не спеша, придерживаясь за перила, но, впрочем, и спешить ей было некуда.
— Здравствуйте, — вырвалось у Олега.
Ирина Арсеньевна пристально посмотрела на неизвестного мужчину лет пятидесяти, с признаками седины на висках.
— Здравствуйте, — ответила она, помедлив.
Олегу сделалось неуютно, будто он надел чужую личину. В этой ситуации был какой-то элемент обмана. Хотя при чем тут обман?
— Я ваше место занял, — сказал он, делая шаг в сторону. И поспешно прибавил. — Наверное.
— А я вас не помню, — отозвалась Серёжкина бабушка. — Вы к кому-то в гости?
— Да, проездом, — пояснил Олег без лишних деталей.
Для поддержания беседы он чуть не спросил, выйдет ли Серёжа, но вовремя прикусил язык. Такое знание выглядело бы крайне подозрительно. Тем более, что Ирина Арсеньевна продолжала смотреть на него, не говоря ни слова, и пауза двусмысленно затянулась.