Алёна уронила вилку в тарелку.
— Ну, от тебя-то я не ожидала…
Я старался проводить как можно меньше времени в «Слободке», да и моя трудовая деятельность к тому располагала. И всё равно чувствовал, как накапливается, ища себе выхода, глухое раздражение, готовое перейти в озлобленность. Тем более что занятия журналистикой, даже в хлебной Москве, никак не приносили мне внушительных дивидендов. Крепнущее не по дням, а по часам новое чувство властно стремилось вырваться наружу, был бы только повод. Так сказать, casus belli. Естественно, казус произошел.
В тот вечер вскоре после старого Нового года то ли подсолнечное масло подгорело на сковородке сильнее обычного, и его запах с порога ударил мне в нос, то ли в издательстве в течение дня все сотрудники, включая меня, были на нервах. К тому же, предыдущую ночь я провел в поезде, поскольку посещал историческую родину и прямо с вокзала, не заскакивая в «Слободку», отправился на работу. До сто шестнадцатой квартиры мне удалось добраться после целых трех суток отсутствия, в понедельник. О своих планах я, как обычно, предупредил Алёну в минувшую пятницу.
Открытая дверь квартиры меня давно перестала удивлять: ее если запирали, то в силу случайного стечения обстоятельств. Милейшим сюрпризом явилось другое — проход в мою комнату был совершенно свободен. Я знал, что у Алёны есть запасной ключ, и она может при необходимости воспользоваться им, например, вынося ненужные вещи на балкон. К моему глубокому изумлению, мешки с ее добром не только валялись в проходе, но и загромождали мой диван, а балконная дверь была открыта настежь. Морозное дыхание января ощущалось даже в коридорчике с ванной и туалетом. Ветер трепал полосатую занавеску.
Наверное, можно было без лишних эмоций закрыть балкон и выкинуть мешки обратно в прихожую. Но желание закатить скандал, помноженное на физическую усталость, перевесило всякие остатки благоразумия. И я отпустил последние тормоза.
— Алёна-ааа! — заорал я так, что чуть сам не оглох.
Хозяйка «Слободки» выскочила из кухни, будто объявили боевую тревогу.
— Это что, а?! — гаркнул я ей в лицо, как генерал на уснувшего часового.
— Вещи мои…
— Какого хрена, Алёна?
— Да я приберу сейчас, — забормотала она.
— Ты что, крайнего нашла? — продолжал я в том же духе, не думая останавливаться. — Ты помнишь, мы говорили на эту тему?
Эпизод с мешками на самом деле был не первый, но впервые всё было брошено в столь вызывающем виде.
— Давай проходной двор устроим, да? Давай из прихожей всё г… сюда перетащим? Чего стесняться?!
— Ладно тебе, не шуми, — Алёна попробовала сделать шаг к примирению.
— Э-э, нет! Хватит!
Я распахнул шкаф-купе и принялся запихивать свои пожитки в дорожную сумку. Меня уже по-настоящему несло. При этом я даже не имел ни малейшего понятия о том, где придется ночевать сегодня. Алёна наблюдала за мной в каком-то оцепенении, кажется, утратив дар речи. С усилием затянув «молнию» на сумке, я повернулся к выходу из комнаты. Остановился на пороге, пошарил в кармане куртки, швырнул хозяйские ключи на мешки.
— Всего доброго!
— А деньги? — робко спросила Алёна.
— Какие?
— За январь.
Первую половину месяца мне действительно удалось прожить как бы в долг. То Алёны почему-то не было дома, то я отсутствовал. «Значит, судьба», — пронеслось в голове.
— Бог подаст!
Это были последние слова, произнесенные мной в квартире номер сто шестнадцать. Промчавшись мимо кряхтящего Митрофана Фомича под картонками в общем коридоре, я отмахал добрые полкилометра до автобусной остановки. Укрылся от падающего снега под крышей павильона, достал мобильник и набрал номер земляка-кинорежиссера. Его коллеги со студии частенько сдавали какое-нибудь жилье под устные гарантии не устраивать пьяные оргии и не водить разнузданные компании в гости.
Оксане я рассказал о финале этой истории только спустя три года. Наша с ней встреча была абсолютно случайной. С журналистикой я к тому времени распрощался, перейдя в более прибыльную смежную отрасль. С Москвой фактически простился тоже. В столице я теперь бывал в основном проездом, перемещаясь из региона в регион. «Окно» продолжительностью в несколько часов у меня образовалось из-за переноса авиарейса. Был кинут клич в социальную сеть с призывом повидаться для тех, кто в центре, и… первой откликнулась Оксана. Минут через тридцать мы уже сидели в кафе у пересечения Мясницкой с Чистопрудным бульваром. О «Слободке», конечно, вспомнили в первую очередь.
Оксана долго хохотала после того, как я изобразил сцену прощания в лицах, а затем сообщила, что на днях видела Алёну.
— Да ты что! — воскликнул я.
— Правда.
— Как она? Где?
— Куда ей деваться? Всё по-прежнему.
— «Великокняжескую» пьет?
— Пьет. И ремонт планирует.
— На какие шиши? — удивился я. — Денег вечно нет.
— Больше слушай ее.
— Что у них с Валерой? — спросил я.
— Разбежались давно. Алёна себе нового мужика ищет, в «Марабу» на стрип-пластику записалась, — поведала мне Оксана.
— Блин, растут же люди, — сказал я.
— Ты и сам с тех пор вырос, — заметила она.
— Сто шестнадцатая это школа мужества, — я глотнул кофейную пенку, которая пышной шапкой украшала чашку.
Тут Оксана не приняла мой шутливый тон.
— Что не так? Я тоже там жила, когда в Москву переехала, и Наталья после меня. Разве не виден результат?
— Тенденция, однако, — был вынужден согласиться я. — Кстати, как она поживает со своим самураем?
— С Эдиком?
— С каким еще Эдиком? С японцем.
— Она его Эдиком зовет, — уточнила Оксана. — У него проблемы с бизнесом.
— Санкции мешают, что ли?
— Нет, другое. У банков много занимал, потом перезанимал. Думал землю продать под Волоколамском, рассчитаться со всеми. Не получилось. В общем, они теперь в Японии, он там дела ведет.
— Общаетесь?
Оксана отрицательно покачала головой.
— Молчит, и все аккаунты удалила. С сыном занимается, наверное.
— Сыном?
— Ему два года уже.
Я подумал о том, как быстро всё меняется, и как жизнь корректирует наши обширные планы. Но лучше, пожалуй, так, чем просто сидеть на одном месте и чего-то ждать. «Слободка» в качестве промежуточного старта? Собственно, почему бы нет?.. Я спохватился, что перестал слушать, а Оксана продолжает говорить.
— … Полина опять беременная ходит.
— Что-что? — я ушам своим не поверил.
— Ну да. Первый жених слинял, со вторым вроде всё серьезно. Свадьба на днях.
— Олигарх?
— Шашлычная у него, сам из Грузии.
— А первый кто был?
Мой вопрос не то, чтобы застал Оксану врасплох. Тем не менее, она чуть затянула с ответом.
— Алёна не признаётся, но чувствую, что Анвар постарался, — сказала, наконец, моя знакомая. — Если совсем между нами, она сама с ним раньше баловалась.
— Кто с кем? — на всякий случай уточнил я.
— Алёна с Анваром.
Мы деликатно помолчали. «У Полины репортерская карьера пока откладывается», — мысленно констатировал я.
— Тебе «Слободка» реально помогла?
— Она как чистилище, из нее или вниз, или вверх, — совсем не шутя ответила Оксана. — Я тогда подумала, что тебе нужно через такое пройти.
— Были другие квартиры на примете?
— Здесь они всегда есть.
— Не знаю, что и говорить…
Оксана прищурилась. Ее карие глаза явно излучали лукавство.
— Ты не обижайся, что всю правду скажу. Я тобой с Алёной расплатилась.
— Что-о?
— Ну, вот так. Тоже ей задолжала, и много, а денег не было. Прогуляла с подругами в кабаке. Съехала со скандалом, почти как ты. Поэтому Наталью подогнала вместо себя… потом тебя. Так вот и помирились.
Моя ответная пауза сильно затянулась.
— Обиделся всё-таки?
— Про чистилище, значит, просто слова? — спросил я.
— Нет, — убежденно возразила Оксана. — Так надо было. Это судьба. Карма.
Я не выдержал и расхохотался на всё кафе. Залпом допил свою порцию и осведомился вполне миролюбиво:
— Твои-то планы теперь какие?
Оксана пожала плечами.
— Не знаю. Может, тоже замуж выйду.
— За кого?
— Понятия не имею.
«Ничего не могу с собой поделать, люблю Москву», — подумал я, глядя на часы, чтобы не опоздать в аэропорт.
Вылазка
Предпринять вылазку Борис бесповоротно решил в тот момент, когда по телевизору заговорили о прогнозе на осень. Ведущая, ссылаясь на экспертов из Всемирной организации здравоохранения, уверенно предсказала очередную волну пандемии. К этой волне, по ее словам, правительство уже готовилось заранее, так что оснований для паники не было.
— Тем временем разработка универсальной вакцины вступила в решающую стадию. Мы следим за событиями, оставайтесь на нашем канале! — энергично подытожила она.
Утренний кофе показался Борису недостаточно сладким, и он потянулся за сахарницей. Новости за завтраком включали не потому, что ждали от них чего-то радостного или хотя бы слегка обнадеживающего. Стойкой сторонницей просмотра оставалась одна бабушка, воспитанная в традициях прошлого. Прочие члены семьи не хотели расстраивать ее.
— У них вездеходы, им хорошо, — тихонько сказала Милана.
Ей, девятнадцатилетней студентке университета, не полагался пропуск с грифом «Проход везде», который выдавали журналистам и операторам телевидения. Такие же носили с собой чиновники высшей категории. Врачей, полицейских, сотрудников спецслужб и военных пускали всюду по служебным удостоверениям.
— Ешь, не отвлекайся, — на правах отца посоветовал Борис. — Во сколько твоя лекция?
— В половине девятого.
— Успеешь как раз.
Милана, кажется, хотела что-то добавить к своей предыдущей реплике, но передумала. Вымахав под метр восемьдесят и пойдя учиться на искусствоведа, она совсем отбилась от рук. Ее будущую профессию Борис считал абсолютно никчемной. Никчемнее, пожалуй, сегодня была бы только специальность менеджера по туризму, но она за ненадобностью отмерла.