– Какую?
– Мы выведем на чистую воду двойника, успокоим Громову, а она в благодарность напишет в своем романе о нашем агентстве. Круто?
– Круче некуда, – фыркнула я.
– Тогда поехали в полицию, заявление писать. Хорошо, что у меня нет привычки, ключи от машины бросать в сумку, а то бы без машины осталась.
В полиции нас направили к следователю Мышкину, к тому самому, у которого Алина и Степа были вчера. Очень худой и низкорослый, он полностью соответствовал своей фамилии.
Увидев Алину, следователь удивленно вскинул брови:
– А я вас не вызывал.
– Не вызывали, – согласилась с ним Алина. – Я сама пришла, заявление написать.
– Вы же вчера писали. Вам одного заявления мало?
– Мне достаточно, а вот вору нет. Сегодня у меня сумку украли, практически рядом с тем местом, где вчера свистнули сумку у моей подруги.
– Как вам не повезло, – с язвительной ухмылкой посочувствовал Мышкин.
Тон следователя задел Алину. К ее щекам прилила кровь, глаза сузились в щелочки, брови сошлись на переносице.
– Мне не повезло? Это вам не повезло! – грозно предупредила она. – На вашей территории действует хорошо организованная банда воров-сумочников. И если вы в ближайшее время не переловите воров, то я обращусь с жалобой к вашему вышестоящему начальству, обвиню вас в бездеятельности и попустительстве.
– В чем обвините? – переспросил Мышкин.
– Вчера у моей подруги украли сумку. Вы сделали что-то, чтобы предупредить очередное преступление? Поставили постового? Опросили нищих, пасущихся перед входом в супермаркет? Нашли свидетелей преступления? Нет! Ничего вы не сделали! И как результат вашей безалаберности – очередная кража! Я пострадавшая вдвойне! А потому я вправе рассчитывать на то, что все силы вашего отдела будут брошены на поимку преступника и розыск украденных у меня вещей. А именно: сумочка из крокодиловой кожи, мобильный телефон «Самсунг», последней, кстати, модели, портмоне, деньги, триста долларов, паспорт на имя Блиновой Алины Николаевны (это я), ключи от квартиры, ну и так, по мелочам. Все записали? Чуть не забыла, портмоне тоже было из амазонского крокодила, эксклюзивная вещица, подарок жителей одной индейской деревушки. Даже не знаю, во сколько мне его оценить. В общей сложности все потянет не на одну штуку баксов. Вы меня слышите? Только не делайте вид, будто мне не положена материальная и моральная компенсация за ваши промахи. Работать надо! Предупреждать преступления. Это, кстати, намного проще, чем потом искать преступников.
По мере того как Алина повышала голос, глаза следователя становились все больше и круглее, рот открывался шире и шире, как будто он хотел что-то сказать в ответ, но горло было схвачено невидимой веревкой, которая не давала словам вылететь наружу. Такую потерпевшую он видел в жизни впервые. Мне даже стало жаль его.
– Ну-с, чего вы ждете? Наверное, мне надо подписать мое заявление.
– Простите, – откашлявшись, выдавил из себя Мышкин. – Я сейчас позову… секретаря. Он быстро все оформит. Можно вам предложить чай, кофе?
– Капучино! – продолжила убивать его Алина.
– Алина, – одернула я подругу. Она явно переигрывала.
Мышкин встал из-за стола и бочком-бочком стал продвигаться к двери:
– Я за секретарем, – сообщил он на выходе. – Через минуту вернусь.
И правда, через минуту он вернулся, и не один. С ним в кабинет ввалился охранник, дежурный офицер, и еще один тип со зверским выражением лица, абсолютно лысым черепом и неприлично лохматыми бровями. Наверное, вся растительность головы этого типа перекочевала с темени и затылка на лоб.
Выдвигая перед собой лысого, Мышкин представил его:
– Наш доктор. Семен Михайлович.
– Буденный? – пошутила Алина. Ситуация все еще забавляла ее.
Я же подумала: «Какой в полиции может быть доктор? Разве что криминалист-патологоанатом. То есть привели какой был. Кажется, мы влипли. Алину приняли за буйнопомешанную».
– Вас ограбили? – трогательно-ласково спросил Семен Михайлович. Этот голос никак не шел к его облику. Удивила меня также наигранная улыбка и руки-ручищи, сложенные на выпуклом животе. Ни дать ни взять – доктор Айболит. Только лечить бы ему не зверюшек, а маньяков-убийц, и не таблетками, а гильотиной. – Вы хотите поговорить об этом?
Так он еще и психоаналитик! И это в полиции?!
– А я, по-вашему, чем здесь битый час занимаюсь? – воскликнула Алина.
Я посмотрела на часы. Алина, как всегда, соврала – в кабинете Мышкина мы сидели всего двадцать минут, но и этого хватило, чтобы сорвать аншлаг.
– Где ваш секретарь? – спросила Алина у следователя. – Вы же сказали, что приведете его, чтобы он меня законспектировал.
– Чтобы что? – переспросил дежурный офицер.
– Господи, куда я пришла? – всплеснула руками Алина. – Зачем мне нужен секретарь? Заявление о краже написать! С моих слов, – добавила она. – Вчера у моей подруги вырвали из рук сумку. У нее так руки тряслись, что вот он, – она указала глазами на Мышкина, – написал от ее имени заявление. Я чем хуже?! У меня и сумочка дороже была, Дольче Габана, и денег в портмоне больше, еще там по мелочам всякого разного. Не могу я писать! Видите, меня всю трясет. Кстати. – Ее взгляд затормозил на портрете Витьки Шурупа, висящем над столом следователя. – Вчера вы не знали, кто этот тип. Так я вам скажу! Это Виктор Шуруп. Вор-рецидивист. По его наводке Онегин Ленского убил! Контрольным выстрелом в голову.
Все, кто был в кабинете, перестали дышать. Я схватилась за голову.
– Да не бойтесь вы! – заметив изумление на лицах, сказала Алина. – Умер он давно.
– Кто? Ленский? – шепотом спросил Мышкин.
– Нет, с Ленским все в порядке – живой. Я о Шурупе говорю. Свои же братки замочили. Кто конкретно, не знаю.
– Василий Иванович, – обратился к Мышкину дежурный офицер, – прими у гражданок заявление и отпусти с миром. Пусть отдыхают.
Пятясь, он вышел из кабинета. Охранник и Семен Михайлович на всякий случай остались. Приободренная всеобщим вниманием, Алина продиктовала Мышкину перечень украденных вещей, дополнительно припомнив, что в сумке находилась ручка «Паркер» с золотым пером и серебряный портсигар.
– Ты же не куришь, откуда у тебя портсигар? Да еще серебряный, – спросила я Алину, когда мы вышли из полиции.
– А это моя моральная компенсация, – как ни в чем не бывало выдала Алина. – Вдруг найдут. Как раскрываются уличные ограбления и карманные кражи, знаешь? Полиция в курсе, кто занимается скупкой краденного, и время от времени к этим людям наведывается, забирает все подчистую, а потом приглашает потерпевших посмотреть на конфискованные вещи. Усекла?
– Усекла. Но ведь у этих вещей есть конкретные хозяева.
– Не все люди, когда их грабят, бегут подавать заявление в полицию. Одни не верят, что воров найдут, другие – из тех, кто утаивает доходы от налоговой инспекции, – попросту боятся афишировать свое благосостояние. Кстати, моя приятельница, которую полгода назад обворовали – не скажу, что из ее квартиры вынесли все, но пощипали изрядно, – таким образом приобрела подлинник Левитана и вазу, некогда принадлежавшую династии китайских императоров.
– Шустрая у тебя приятельница, – хмыкнула я. – Все стало на свои места. С кем поведешься, от того и наберешься.
Глава 6
Остаток дня, на радость Алене, мы провели в «Пилигриме». Я позвонила домой, хотела предупредить Степу, что немного поработаю, но дома телефон не отвечал. Мобильная трубка тоже молчала. Я вспомнила об ограблении. Если телефон был в сумке, то Степа осталась без него.
«Надо обязательно купить ей телефон. Сегодня же, – подумала я. – Не дело в двадцать первом веке оставаться без связи».
Посетители шли вяло. Алина была права. Кто хотел куда-нибудь поехать, побеспокоился о своем досуге и отдыхе заранее. Секретарша Алена справлялась с работой и без нашей помощи.
– Странно, куда она могла пропасть? – подумала я вслух, начиная беспокоиться о Степе.
– Да не волнуйся ты, – отмахнулась от меня Алина. – Либо по магазинам носится, либо сидит у Громовой.
– А мы можем позвонить Лике?
– Отчего же нет? – Она открыла свою записную книжку и зашуршала страницами. – Вот он, номерочек. Хорошо, что я из мобильного телефона догадалась списать в блокнот. Сколько информации пропало, – в очередной раз пожаловалась мне она. – Алло, Лика? Это Алина Блинова. Лика, у вас все в порядке? А Стефания Степановна с вами? Да-да, Степа. Можно ей трубочку. На, разговаривай со своей пропавшей тетей, – Алина передала мне трубку.
– Степа, мы еще в «Пилигриме». Собираемся домой. Может, тебя по пути забрать?
– Марина, тут вот какое дело, – замялась Степа. – Можно, я у Лики останусь?
– Останешься? Зачем?
– Нехорошее предчувствие, – после недолгой паузы прошептала в трубку Степа, наверное, в этот момент Громова вышла из комнаты. – Лику наизнанку выворачивает.
– Отравление, что ли? Ее тошнит? Съела что-то не то?
– Да нет, у нее душу рвет. Она себе места не находит. Ей позвонили из больницы, в которой муж лежит. У Павла очередной приступ. Лика переживает, не знает, как ему помочь. Да и чем ему поможешь? Врачи все необходимое сделали. Можно, я у нее останусь?
– Оставайся, как я могу тебе запретить.
– Спасибо. Олегу скажи, что я засиделась у знакомой писательницы. И не забудьте с Хрюней погулять.
– За это можешь не переживать, Хрюна выгуляет Аня. Если понадобится наша с Алиной помощь, звони. – Я положила трубку и, пожав плечами, на немой вопрос Алины ответила: – У Громова очередной приступ. Степа остается с Ликой, чтобы в нужный момент утешить.
– В какой такой момент? – спросила Алина.
Мне почему-то от ее вопроса стало не по себе. Я постаралась отогнать от себя дурные мысли. Павел, судя по рассказу Лики, болеет давно и приступы у него не редкость. Стоит ли волноваться? Вылечить его врачи не вылечат, но приступ снимут, в этом можно не сомневаться.
– Да ни в какой, – ответила я. – Просто хочет остаться у любимой писательницы на ночь. Что в этом такого? Пусть остается. Станут чай пить, разговорятся, может, Лика что-то важное вспомнит.