Не выдержав нашего пристального разглядывания, Темочкин покраснел и нарочито басом спросил:
– Вы ко мне?
– Да, к вам. Вы сегодня звонили жене Громова. Она не смогла к вам прийти, мы вместо нее принесли деньги. Возьмите, пожалуйста.
– Не возьму, деньги нужно отнести в бухгалтерию. Вам выпишут квитанцию. Квитанцию принесете мне. Таков порядок.
– Мы так и сделаем, – пообещала я. – Аркадий Семенович, а мы можем узнать о состоянии Павла Громова?
– Разве вы родственники? – спросил Темочкин, придирчиво к нам приглядываясь.
У него был не по годам проницательный взгляд. Все правильно, психиатры и психотерапевты выявляют заболевание души, а не тела. Душа – материя тонкая, ее стетоскопом не прослушаешь, руками не прощупаешь.
«Возможно, я ошиблась – на самом деле ему больше чем двадцать три года. Просто есть люди, которые из-за свой комплекции выглядят намного моложе фактических лет», – успела подумать я.
– Неродственникам я не имею права дать информацию о состоянии здоровья пациента, – достаточно уверенно заявил Аркадий Семенович.
– Разумеется, – кивнула Алина. – У нас тайна следствия – у вас врачебная тайна.
– Что? Вы из полиции? – слегка удивился Темочкин.
– А разве мы не похожи на работников правоохранительных органов? – кокетливо улыбнувшись доктору, спросила Алина.
– Нет, – не реагируя на заигрывания моей подруги, ответил доктор.
– Смотрите, – она извлекла из сумки красную книжицу, распахнула и издали показала Темочкину. С такого расстояния прочитать, что написано в удостоверении, не представлялось возможным даже человеку с хорошим зрением, а наш доктор был близорук.
Трюк был рассчитан на то, что Аркадий Семенович постесняется подойти ближе или попросить передать удостоверение в руки.
Подождав секунду-другую, Алина закрыла и спрятала липовое удостоверение в сумку. Сработало!
– Продолжим разговор?
– А можно поинтересоваться, почему вас интересует состояние здоровья этого пациента? – спросил Темочкин. – Впрочем, какая мне разница. Меньше знаешь, лучше спишь.
Алина нахмурилась, такая постановка вопроса шла вразрез с нашим стремлением впутываться в чужие истории.
Темочкин взял со стола папку, нашел медицинскую карту Громова и стал ее перелистывать.
– Вам как излагать: популярно или можно пользоваться медицинскими терминами? – после пятиминутного молчания спросил он.
– Лучше популярно, – попросила я.
– Как хотите. Громов – не мой пациент. Я в отделении недавно, но если верить медицинской карте, дела у него не ахти какие. Он носит в голове опухоль достаточно большого размера. Прооперировать ее можно, но есть ряд противопоказаний, которые сведут на нет даже мастерски сделанную операцию.
– А медикаментозно эту опухоль вылечить нельзя?
– Лечим, замедляем рост с помощью определенных препаратов, но она все равно растет. Не помогло ни облучение, ни химиотерапия. Хуже всего, что начались необратимые изменения в коре головного мозга. Болезнь сопровождается нервными срывами и приступами агрессии. Приходится колоть ему успокоительные препараты.
– И как долго он так проживет?
– От месяца до полугода, возможно, больше. Не знаю, я его не наблюдал.
– Н-да, неутешительную картину вы тут нам нарисовали. А кто лечащий врач Громова? – поинтересовалась я.
– Профессор Красногоров. Его по субботам в отделении нет, – предупредил очередной наш вопрос Темочкин и, немного подумав, добавил: – Если честно, я немного удивлен, почему Громова положили в психиатрическое отделение, а не в онкологию? Хотя… Если разобраться… Кто бы ему там припадки лечил? А здесь у него отдельная палата, спецобслуживание. Его возят на процедуры в онкологический центр. Что еще нужно обреченному на смерть человеку?
– А почему Громова нельзя навещать? Разве он постоянно пребывает в агрессии?
– Кто сказал, что его нельзя навещать? Вчера, например, его проведывала супруга.
– Кто?
– Жена, Лидия Громова. Незадолго до ее прихода у него случился приступ, ему поставили капельницу. Она посидела, посмотрела на него спящего и ушла.
– А когда она приходила? – спросила я.
– Приблизительно в три часа дня.
Я перевела взгляд на Алину. Та покачала головой – не могла это быть Громова. Громова в это время находилась дома вместе со Степой.
– Вы уверены, что это была жена? Вы сами ее видели, можете описать?
– Стройная блондинка, с короткой стрижкой, – для наглядности Темочкин даже показал на пальцах, какой длины были у той женщины волосы.
– А какая на ней была одежда?
– Этого я вам не скажу. Внизу у нас гардероб. Посетители оставляют там верхнюю одежду. В отделение они могут войти только в халатах.
– А мы можем сейчас пройти к Громову?
– А смысл? Вчера и сегодня ему ставили капельницу. В данный момент он находится в глубоком сне.
– Хорошо, мы зайдем в другое время. У нас к вам большая просьба, Аркадий Семенович, как только жена Громова появится в отделении, позвоните нам, – с этими словами я вырвала из блокнота листок, написала на нем номер мобильного телефона и протянула Темочкину.
– Ну, хорошо, – пожал плечами Аркадий Семенович, – Увижу – позвоню.
Мы простились с Темочкиным и вышли из ординаторской.
– Может, хоть глазочком посмотрим на Громова? – предложила Алина, косясь глазами на дверь в отделение.
Мы подошли к двери и приоткрыли ее. Не тут-то было – чтобы попасть в отделение, надо было миновать пост дежурной медсестры.
Я посмотрела на дородную тетку в белом халате и с первого взгляда поняла: такая не пропустит. Дежурная медсестра сидела за столом и откровенно скучала: от нечего делать изучала плакат «Как уберечься от стрессов», вывешенный на противоположной стене.
Алина попыталась не заметить стража отделения и проскочить по коридору, но та остановила ее громким окликом:
– Куда?
– К Громову.
– Только с разрешения заведующего отделением.
Алина хотела во второй раз применить липовое полицейское удостоверение и уже полезла за ним в сумку, но я схватила ее за руку и тихо произнесла:
– Не надо. Эта со скуки выведет нас на чистую воду. Будем права качать, эта дама вызовет санитаров, нас выставят на улицу, и нашему расследованию в клинике придет конец.
Алина со мной согласилась и отступила. Подойдя к машине, мы возобновили разговор.
– У тебя есть соображения насчет того, кто посещает Громова? Однозначно это не Лика Громова.
– Не Лика, точно.
– У меня идея! – воскликнула Алина. – А что, если нашей Степе устроиться на работу в отделение?
– Да ты что! Кем? У нее же образования медицинского нет.
– А какое нужно образование, чтобы горшки выносить?
– С ума сошла? Вот наш миллионер Куликов обрадуется, узнав, что его жена в психушке санитаркой работает!
Приходят же в голову такие бредовые идеи! Я даже обиделась за Степу. Как такое можно представить? Степа – эстетка, интеллектуалка – и с ночной вазой в руке!
Я сделала возмущенное лицо и покачала головой.
– Да ты посуди сама, – принялась меня убеждать Алина, – придет эта «жена», не факт, что Темочкин ее увидит. Будет на обходе или на минуточку выйдет из отделения. Даже если он ее увидит и нам позвонит, мы можем с ней разминуться. Что потом делать? Ждать, когда она вновь появится? Неизвестно, как часто она сюда ходит. Может, раз в день, а может, и раз в неделю. Сколько времени пропадет зря! А так у нас на посту свой человек. Я бы и сама пошла.
– Сомневаюсь, – сорвалось у меня с языка.
– Правда-правда. Но мы с тобой уже засветились, а Степу в клинике никто не видел. Внешность у нее неброская, как у разведчика, засланного в логово врага.
– Что значит внешность неброская? Ты мне тетку не обижай!
– Правда. Она маленькая, худенькая, неприметная. Эльф, а не женщина. Ее никто в отделении не заметит. Зато она всех увидит – весь медицинский персонал, всех пациентов и посетителей. А если ей еще тряпочку в руки сунуть, а в карман телефон положить, то она с этой тряпочкой и телефоном, может медицинскую карту Громова переснять. Ох, чувствую, нечисто здесь. Странная возня вокруг Лики Громовой и ее мужа вырисовывается.
Следовало признать, рациональное зерно в Алинином плане было. Про эти психушки такие истории рассказывают – голова кругом идет. Люди в них бесследно пропадают! Был человек – и нет его. Страшно, конечно, здесь Степу оставлять, но очень уж хочется знать, кто навещает Павла Громова.
Взвесив все «за» и «против», я согласилась, но при одном условии:
– А Степа захочет поработать во благо дела санитаркой?
– Вот именно – во благо дела. Даже не сомневайся – она согласится, – с уверенностью сказала Алина.
– А как она в отделение устроится? У нее даже трудовой книжки с собой нет.
– Тоже мне проблема! Трудовые книжки продаются где угодно. Купим чистую книжку, напишем, что работала у нас, в «Пилигриме», потом уволилась по собственному желанию. Да ты не переживай, санитарок всегда не хватает, тем более в психиатрических отделениях. Возьмут с радостью!
– Раз так, поехали к Степе. Неплохо и ее точку зрения выслушать.
Глава 10
Степу мы застали в расстроенных чувствах. Заболел Хрюня. Причем странно как-то, как будто своим свинским умом поехал. Шатаясь, он вышел встречать свою хозяйку, посмотрел на нее грустными глазами, не хрюкнул от радости, не ткнулся пяточком в ее колени, а повернулся на сто восемьдесят градусов и побрел к ванной.
То, что случилось дальше, повергло Степу в шок. Хрюн подошел вплотную к ванной, ударился головой о дверь, которая открывалась наружу. Дверь дрогнула, но не открылась. Кабанчик, задрав голову, хрюкнул, потом отступил на два метра назад, разогнался и, подпрыгнув, треснулся боком о дверь. За этой попыткой открыть дверь, последовала еще одна попытка, потом вторая, третья…
– Аня, – крикнула в детскую Степа. – Иди сюда.
Аня вышла из комнаты в тот момент, когда Хрюн в очередной раз грохнулся о дверь.