Но никто не был благодарен Лиде: ни Анна, ни Виктор.
Виктор, уходя от Курочкиных, напоследок выкрикнул:
– Ноги моей больше не будет в вашем борделе!
Когда за ним захлопнулась дверь, Анна разрыдалась. Любовь не исчезает в одночасье. Она винила себя – не следовало ей собирать фотографии бывших поклонников в альбом – и ненавидела Лиду. Анна прекрасно понимала, кто предложил Виктору посмотреть фотографии.
– Зачем ты ему подсунула альбом? – бросилась она к сестре.
– Анечка, но он же псих! Больной на голову, – пыталась оправдаться Лида.
– А ты предательница!
– Ну и как бы ты с ним жила? Шаг влево, шаг вправо – приравнивается к побегу? Ну это же не для тебя!
– Как бы я с ним жила – не твое дело, – ответила сестрица, – а с тобой я жить под одной крышей не намерена. Может, у меня все эти мальчики в печенках сидят! Я хотела мужа, настоящего мужчину, твердо стоящего на ногах, который думал бы обо мне и заботился! А что касается шагов вправо или влево, так я уже находилась!
Аня собрала свои вещи и в тот же вечер ушла.
Через полгода она, чтобы насолить Виктору, вышла замуж за сокурсника, парня простого, с неба звезд не хватавшего. Свадьба была тихая и скромная. После окончания университета молодожены уехали по распределению. Супружеская жизнь не сложилась, и Аня не один раз пожалела, что выскочила замуж за такого человека. Без амбиций, полета. Его не волновало ничего, кроме телевизора. Аня одна тянула на плечах воз житейских проблем. В конце концов ей это надоело, и она развелась.
А с Виктором вскоре случилось несчастье. Он, как и хотел, пошел в политику и даже баллотировался в депутаты, но так им и не стал, не успел, погиб перед самыми выборами. Возвращаясь поздно ночью со встречи с избирателями, на мокрой после дождя дороге он не справился с управлением, и его автомобиль вынесло на встречную полосу.
Лида очень переживала. В разрыве между Анной и Виктором она винила себя. Кто знает, может, брак изменил бы их обоих, и они были бы счастливы? Чтобы сбросить с себя груз вины, Лида покаялась родителям, но те ее не поняли. Один лишь брат был на ее стороне. Когда Виктор разбился на машине, Сергей сказал:
– Не была бы Анька с ним счастлива. Она, конечно, еще та вертихвостка, но Виктору не пара, а он ей. Подобные Виктору всегда себя мнят на пьедестале. Люди для них – мусор. Только о себе думают. И в депутаты пошел, чтобы выделиться, над другими подняться. А бог не прощает гордыню. Прибрал, чтобы нормальным людям жить не мешал.
Через год Лида окончила институт и стала работать тренером в спортивной школе. Если в институте она так и не нашла себе пару, то в школе и выбирать было не из кого. Школа была профильная, там занимались спортивной гимнастикой девочки. Тренерами работали одни только женщины. Родители Лиды уже свыклись с мыслью, что их младшая дочь останется старой девой. Но как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Лида проводила тренировку с пятнадцатилетней ученицей, которая перешла в разряд мастеров спорта, опробовала с ней новую программу на брусьях. Сорвавшись с верхней перекладины, девушка упала спиной сначала на нижнюю перекладину, а потом свалилась на Лиду. Обеих – и ученицу, и тренера – увезли в травматологию. Лида отделалась переломом ключицы, у ученицы дела обстояли куда хуже – был поврежден позвоночник.
Муки совести давили на Лиду – ее ученица осталась на всю жизнь инвалидом. Лиду трудно было убедить в том, что девочка сама виновата, слишком рано разжала ладони. Спортивная гимнастика очень травмоопасный вид спорта, постоянно кто-то ломает руки, ноги, ребра – девочке не повезло.
Лиду часто навещали в больнице брат и невестка. Видя, как она мучается, сочувствовали сами. Однажды Настя пришла, держа в руках два пакета с продуктами.
– Зачем ты столько принесла? – спросила Лида. – Мне столько не съесть. Апельсины, яблоки с прошлого раза остались.
– Второй пакет не тебе. Представляешь, мой шеф ногу сломал. Лежит на этом же этаже, через три палаты. Кстати, не женатый. Пойдем, познакомлю.
– Не пойду я, – уперлась Лида.
– Это еще почему? Быстро поднимайся с постели. Расчешись, халат одерни, и пошли. Я одна все не донесу. Сотрудники столько всего собрали. Я понесу этот пакет, а ты бери яблоки, которые не ешь. У него они улетят за милую душу. Он их просто обожает.
Так Настя познакомила свою золовку с Павлом Громовым. Сначала Лида и Павел только здоровались, встречаясь в больничном коридоре, потом стали вместе прогуливаться. Оказалось, что у них много общего. Оба любят пешие прогулки, французские фильмы и фруктовое мороженое в шоколаде. Через месяц больничных свиданий Павел сделал Лиде предложение. Она согласилась и сразу после выписки переехала к нему.
С работы Лида уволилась. Она так и не смогла перебороть страх, что может еще кого-то не удержать и покалечить. Время от времени она навещала девушку, прикованную к постели. Они даже подружились.
– Анастасия Николаевна, чем вас обидела Лида? – напомнила я после того, как наша собеседница, вкратце пересказав биографию Лики Громовой, замолчала.
– Скандал здесь устроила! Такой ор был! Пол-института сбежалось посмотреть, кто орет. Знала бы, что такое произойдет, пропуск бы ни за что бы не выписала.
– Кто скандал устроил? Лика? – трудно было поверить в то, что тихая и интеллигентная Громова способна на кого-то повысить голос.
– Павел Громов до Лиды был женат. Кстати, его первую жену также звали Лидией. Видела я ее несколько раз на днях рождения. Красивая… Хотела, чтобы Павел только вокруг нее вертелся и при этом деньги зарабатывал. Но Громов прежде всего ученый, а наука не терпит соперниц. Расстались они. Я радовалась, когда он сошелся с нашей Лидой. Как раз такая жена ему и нужна.
– И что же омрачило вашу радость?
– Все к одному. В нашей лаборатории работает Сима Ковальчук. Видите, за третьим столом сидит женщина в джинсовом костюме.
Я повернула голову и посмотрела сквозь стекло. Сима Ковальчук была довольно плотной комплекции, размера этак пятьдесят шестого. Чтобы казаться выше, она начесала волосы. Чтобы выглядеть стройнее, умудрилась влезть в жилетку на два размера меньше – благо джинсовая ткань очень крепкая. Однако Сима не учла закон сообщающихся сосудов – стесненная в груди плоть вылезла из вырезов, добавив массивности рукам и шее.
– Сима – подруга первой жены Громова. Она первая сплетница в институте. В курсе всех событий. Вы знаете, – Анастасия Николаевна перешла на шепот, как будто Ковальчук могла ее услышать, – мне иногда хочется, чтобы Сима оглохла и онемела. Именно она донесла первой жене Громова о том, что тот женился, и теперь его новая женушка будет снимать сливки с его научных трудов. А тут, как на грех, на Павла Андреевича посыпались зарубежные командировки: то семинар, то научная конференция, то лекции просят почитать. А это все валюта, деньги. Вот Лидка Первая и стала названивать Павлу: привези то, привези это, дай денег. А Павел Андреевич, хоть и получал приличные деньги, но тратил их, а копил, хотел прибор для научных исследований заказать в Германии. Наша Лида понимала мужа, к его проблемам относилась с трепетом. Та Лидка, как кровопийца, только и знала, что денег требовать. Чашу терпения переполнило следующее событие: нам дали долгожданную премию. Работа была серьезная. Начинали ее тогда, когда Павел был женат первым браком. В тот же вечер, когда нам сообщили о том, что грядут большие деньги, позвонила его бывшая и потребовала, чтобы Павел оплатил ей путевку в санаторий. Тот отнекивался, мол, денег нет. На что Лида Первая ответила: сегодня нет, но завтра-то будут. Тут-то Павел и пожаловался нашей Лиде, что есть в его коллективе человек, который обо всем доносит его первой жене. Имя этого человека – Серафима Ковальчук.
После разговора с бывшей женой у Павла поднялось давление. На следующий день он не поехал в институт, решил отлежаться дома. Лида, пользуясь тем, что Павла в лаборатории не будет, решила приструнить подлую Симу. Она позвонила мне снизу, сказала, что привезла документы от Павла Андреевича. Я, ничего не подозревая, дала распоряжение охране, чтобы ее пропустили наверх.
Минуя меня, Лида подскочила к Симе и стала ее стыдить: «Какое вы и ваша подруга имеете право лезть в личную жизнь Громова? Сейчас же прекратите настраивать Лидию против нас». И так далее, и тому подобное. Сима в карман за словом не полезла – надо сказать, что дама она скандальная, – и сразу перешла на личности. «Да ты и в подметки не годишься моей подруге, – выкрикивала Ковальчук. – Ты же мышь серая! Ни рожи, ни кожи!» Происходило бы это на улице – куда ни шло. Но у нас научный институт! Сбежался весь этаж. Лида сначала сопела, переваривая сказанное, потом вырвала провод из лабораторной цепи и оголенным концом к Симе приложила. Провод был под напряжением – Симу отбросило на два метра. Был жуткий скандал! Естественно, виноватой оказалась я. Кто пропустил постороннего человека в лабораторию? Я. Кто ответственный за технику безопасности при проведении научно-исследовательских работ? Старший научный сотрудник Курочкина. Вот так, досталось мне по первое число, – закончила свой рассказ Анастасия Николаевна. – А еще премии лишили, из-за которой весь сыр-бор вышел. Ох, и злилась я на Лиду. Да и она понимала, что зря вообще в институт пришла. Таким особам, как Ковальчук, все нипочем, а приличные люди из-за них страдают.
– А как вы относитесь к книгам Лики Громовой?
– Как? Интересные…
Я так и не поняла, нравятся ей книги родственницы или нет. Скорей всего, к творчеству Лики Громовой Анастасия Николаевна относилась отрицательно.
Во-первых, в своих произведениях Лика прибегала и к мистике, и к фантазии. Анастасия Николаевна была физиком. Кому, как не ей, знать, что может быть, а что в принципе невозможно.
Во-вторых, Лика была ее родственницей. Возможно, Анастасия, как и Степа, считала, что писательство – удел небожителей, ибо «нет пророка в своем отечестве», потому и не верила в то, что ее золовка, бывший тренер по спортивной гимнастике, может написать хорошую книгу.