– Еще один вопрос деликатного свойства. Павла Андреевича навещает в больнице женщина, которая называет себя Лидией Громовой. Мы точно знаем, что это не первая жена Павла Андреевича, и не Лика, хотя женщина по описанию очень на нее похожа. Кто это может быть?
– Ума не приложу, – пожала плечами Анастасия Курочкина.
– Может, у Павла Андреевича была тайная страсть в институте? – предположила Алина.
– Я вас умоляю! Какая страсть?!
– Но кто-то же его навещает?
– Из наших – никто. Еще когда его только положили в больницу, я позвонила Лиде, спросила, что можно принести Павлу. Лида сказала, что Павла, во-первых, нельзя проведывать, во-вторых, он сам не хочет никого видеть, стесняется.
– Лика говорила, что Павлу предложил лечь в больницу знакомый доктор. Не знаете его?
– Это профессор Красногоров, друг Громова. Он преподает в медицинском институте и практикует в той больнице, в которой лежит Павел Андреевич. Он все делает, чтобы поддержать здоровье друга. Не знаю, насколько ему это удается, – вздохнула Анастасия Николаевна. – У нас столько работ застопорилось без Павла Андреевича. Он ведь голова, мозг. Как жаль, что слава его нашла только в конце жизни. Вы не представляете, какое он открытие сделал.
– Какое?
– Долго объяснять, да вы и вряд ли поймете. За это открытие деньги большие полагаются. Павел Андреевич всю свою премию собирался в лабораторию вложить. Да теперь, видно, пропадут денежки.
– Анастасия Николаевна, а вы давно видели Анну Курочкину, свою вторую золовку? – Алина перевела разговор на другую тему, заговорив о человеке, которого считала подозреваемым номер «один».
– В мае. Она на похороны приезжала, – тяжело вздохнув, ответила наша собеседница.
Зная о том, что Анастасия недавно потеряла мужа и дочь, Алина не стала уточнять на чьи похороны приезжала Анна, лишь спросила:
– А потом уехала?
– Уехала в Екатеринбург. Она теперь там живет. Бросив мужа в Сибири, перебралась на Урал. Того глядишь, домой вернется…
– А вы не знаете, как ей позвонить? Хотелось бы задать ей пару вопросов.
Анастасия Николаевна покопалась в ящике стола, достала из него толстенную записную книжку и стала листать страницы.
– Вот! Записывайте. – Она продиктовала нам ряд цифр.
– Ну и последний вопрос. Понимаем, что вы давно не общались с Ликой и не знали ее с самого детства, но, может, вам бросились в глаза некоторые странности ее поведения? Не вчера, а раньше.
– Понимаю, о чем вы. Лида всегда была на своей волне. Вы знаете, что бывает перед цунами? По морю идет рябь, мелкие волны, потом и вовсе вода отступает, чтобы собраться в большую волну и обрушить тысячи тонн воды на берег. Так и Лида – копит-копит все в себе, а потом как выдаст по полной программе.
– А не рассказывала ли она вам о своих видениях?
– О видениях? Нет, – покачала головой Анастасия Николаевна. – Мы не настолько были близки, чтобы она мне свои сны пересказывала.
Вообще-то я хотела спросить ее не о снах, она меня не поняла, ну да ладно. Были бы у Лики психические отклонения, думаю, Анастасия бы нам о них рассказала.
– Нет так нет, – свернула я разговор.
В стеклянную дверь постучал сотрудник лаборатории. Анастасия Николаевна успокоила его жестом, дескать, скоро освобожусь. Мы стали прощаться, поскольку все, что можно, спросили.
Выходя от Курочкиной, мы с Алиной столкнулись с любопытным взглядом Серафимы Ковальчук. Слышать наш разговор она не могла, но по ее глазам было заметно, как бы ей хотелось послушать, о чем шла речь за стеклянной перегородкой. Есть же такие любопытные особы, которым все надо!
Глава 15
Опасаясь, как бы нас не задержали на выходе – вдруг в научном институте та же система пропусков, что и в полиции? – мы опять спустились в подвал. Рабочие, как и час назад, латали теплоцентраль. Проходя мимо них, Алина осведомилась:
– Сколько особей пробежало?
– Вы о крысах?
– О ком же еще?
– Да мы не считали! А что, надо было?
– Надо. Если до десяти особей, то ничего – штраф по минимуму. Если больше – институт надо закрывать на дезинфекцию, – пошутила Алина. – В этом случае сотрудников отправят в незапланированные отпуска.
Бедолага принял Алинины слова за чистую монету.
– Надолго? – спросил он.
– Пока всех крыс не изведете.
– Так ведь тогда и зарплату людям платить не будут?
– Конечно.
– А у меня жена здесь работает буфетчицей, – загрустил он.
– Но если вы поймаете двух крыс и принесете их в санэпидемстанцию на анализ, и они окажутся здоровыми, то институт не закроют, – пообещала Алина, едва сдерживая улыбку.
Я вообразила картину, как бедняга ловит крыс, сажает их в клетку, потом несет в санэпидемстанцию и долго-долго объясняет, зачем надо проверить крыс на бешенство. Я представила вытянутые от удивления лица работников станции, потом их смех. В какой-то момент мне даже стало жалко этого мужичка. Но нельзя же быть таким наивным и доверчивым!
Вдруг из-за угла прямо на нас выскочила целая стая крыс, должно быть, и в том конце коридора случился прорыв, и тварям стало жарко. Ослепленные ярким светом, они слабо ориентировались в пространстве. Воспользовавшись беззащитностью животных, рабочий подхватил двух представительниц крысиного семейства и тут же сунул их Алине в руки, сопроводив свои молниеносные действия словами:
– Вы все равно туда едете, возьмите и передайте в лабораторию.
Мгновение Алина держала в руках щурящихся на свет крысят, потом завопила и отбросила их, почему-то на меня. К ее воплю добавился мой вопль, не менее громкий и душераздирающий.
Подхватив полы пальто, я метнулась к выходу. Алина, бросив на прощание рабочему:
– Дурак, и шутки у тебя дурацкие, – последовала моему примеру.
Мы еще долго приходили в себя от близкого общения с живой природой. Мне казалось, крыса пробралась ко мне в карман, уцепилась зубами за подол, забралась за шиворот. Я даже стянула с себя пальто и несколько раз стряхнула его что есть силы. Разумеется, все крысы остались в подвале. Не увидев ни одного грызуна, я немного успокоилась.
Алина достала из бардачка влажные салфетки и тщательно вытерла руки. Покончив с гигиеническими процедурами, она сказала:
– Анастасия Николаевна только убедила меня в том, что все эти «шутки» с переодеваниями в двойника – дело рук Анны. Суди сама, Анастасия говорила, что сестры похожи как близнецы. Анна имела зуб на Лику. Как-никак та расстроила ее свадьбу с преуспевающим бизнесменом. Из-за Лики Анна вышла замуж за никчемного человека и уехала за Урал. Понятное дело, и там люди живут, но что ни говори, а в Европе лучше.
– Если рассуждать так, как рассуждаешь ты, то и смерть Виктора, жениха Анны можно списать на Лику.
– К этому я и веду, – обрадовалась Алина, почему-то решив, что я поддерживаю ее точку зрения.
– А тебя не смущает тот факт, что Анна давно живет на Урале, и в родительском доме не появлялась приблизительно полгода.
– А что ей мешает приехать инкогнито и поселиться в другом месте?
– Да? По-твоему, Лика не узнала бы сестру? – язвительно спросила я.
– Нет, – решительно мотнула головой Алина, – она-то считает, что Анна на Урале!
«Что ж, наверное, Алина права. Если Лика убеждена в том, что Анна в Екатеринбурге, то она легко поверит в двойника, тем более что тема двойников и энергетических проводников ей чрезвычайно близка. Не стоит забывать, что Лика – писатель-фантаст. Кстати, зная о пристрастии сестры писать фантастические романы, Анна могла этим воспользоваться», – подумала я и предложила:
– Позвоним Анне?
– Смысла нет. Анастасия Николаевна дала нам номер мобильного телефона. Анне ничего не стоит соврать. Скажет, что в данный момент находится в Екатеринбурге. Поди докажи, что нет. Давай лучше съездим по адресу, который нам дала директор спортивной школы Варвара Андреевна. Кто знает, может, нам повезет, и кто-то да видел Анну? Открывай блокнот.
Я полезла в сумку, достала записную книжку:
– Проспект Театральный, дом пять, подъезд первый. Номера квартиры нет, но второй этаж, квартира справа.
– Значит, найдем. Садись, поехали, – велела Алина.
Рассчитывая на скорую развязку истории, она так рванула с места, что меня приплюснуло к спинке сиденья.
– Не гони, – попросила я.
– Время – деньги. Я еще хотела съездить к профессору Красногорову. Как тебе моя идея? Мне кажется, он тоже в сговоре с Анной.
– Да ну! А если он не знаком с Анной? Тебе такое в голову не приходило? – фыркнула я. Меня всегда поражало Алинино стремление подогнать фигурантов дела под вычерченную ею же схему преступления. – Опять притягиваешь за уши?
– Какие уши? Согласись, совершенно не понятно, как онкологический больной мог оказаться в палате для психов.
– Красногоров, конечно, темная лошадка. Мне тоже не ясно, почему Лике – с ее слов – нельзя навещать мужа, а какой-то другой Лиде Громовой можно. Но я бы не торопилась соваться к профессору Красногорову вот так, с бухты-барахты, – сделала я оговорку. – Давай дождемся Степу. Что она нам скажет, вернувшись из больницы?
– Не возражаю, – кивнула мне Алина.
Через пятнадцать минут мы уже сворачивали во двор дома номер пять по Театральному проспекту. Алина остановила машину перед первым подъездом.
– Пошли?
Мы поднялись на второй этаж. Крайняя справа дверь была обшита допотопным коричневым дерматином. Алина подняла руку к звонку и вдавила палец в кнопку. Через минуту дверь распахнулась. Я опустила глаза, потому что перед нами стоял мальчуган от силы пяти лет отроду.
– Ты кто такой будешь? – улыбаясь, чтобы не напугать ребенка, спросила Алина.
Впрочем, мальчик и не думал пугаться.
– Тимофей Ильин, – запыхтел он, изображая из себя взрослого мужчину, настолько, чтобы распахивать дверь, не спрашивая: «Кто там?»
– Тимофей Ильин? – протянула Алина. – Значит, ты, Тимофей Ильин, пришел в гости к Курочкиным?