– Ну а я что говорю? Очень бодрый был старик, очень… Или вы мне не верите? – Алина повысила голос.
Вспомнив, какое представление Алина Блинова устроила в прошлый раз, Мышкин поторопился ее успокоить:
– Верю, конечно, верю. Вы не волнуйтесь. Мне-то какая разница, кто заберет конфискат.
– А скажите, пожалуйста, ничего из вещей Степаниды Степановны Клюквиной не находилось? – спросила я. – У нее вырвали сумку на день раньше.
– Когда вырвали сумку, не имеет никакого значения. Кому как повезет, – развел руками Мышкин.
– Я могу забрать эти вещи? – Алина показала взглядом на ручку и портсигар. Телефон она уже успела убрать в сумку.
– Разумеется, только расписку напишите, что вам возвратили ручку «Паркер» и портсигар с памятной надписью.
Алина без стеснения подписала бумагу и поднялась, чтобы проститься и уйти.
– Алина Николаевна, а вы такого майора Воронкова знаете? Из городского управления, – вдруг спросил Мышкин.
– Воронкова? А что?
– Да так, он вам привет передавал. Дело в том, что ваш телефончик засекли не в нашем районе. И конфискованные вещи передали не нам, а в городское управление. Когда я подбирал по вашему списку вещи, в кабинет зашел Воронков. «Кого на этот раз обрадуем?» – спросил он. Я ответил: «Есть такая женщина, Блинова Алина Николаевна. Сумочку у нее на днях вырвали». «Да что вы говорите? Знаю такую. Сумочку у нее вырвали? Странно, что она сумочку из рук выпустила, не догнала грабителя и не разделала его под котлету на месте. Ну, привет ей передайте и лучшие пожелания».
Алина, скрепя зубами, выслушала Мышкина и молча вышла из кабинета.
– Ну почему он так со мной? – плаксивым голосом спросила она.
– Ты о ком? По-моему, Мышкин был весьма обходителен с тобой.
– Я о Воронкове, об этом старом брюзге.
– Алина, побойся бога, Сергей Петрович моложе нас.
– Брюзга, он в любом возрасте брюзга. Что он наговорил обо мне Мышкину?! Неужели я такая страшная? Я хоть раз кого-то под котлету разделала?
– Наверное, он имел в виду, что ты своего не упустишь. Кстати, зачем тебе чужой портсигар? Моте от Жиги! Какой Мотя? Какая Жига? Принесет тебе несчастье чужой портсигар.
– Ты смотришь на меня как на преступницу! – возмутилась Алина. – Чей портсигар? Бандита какого-нибудь, вора, рецидивиста! Нашла кого жалеть! Я гравировку сотру и заново отполирую, – решила Алина.
– Как знаешь. Поехали ко мне домой. Степа, наверное, уже вернулась. Интересно, взяли ее санитаркой или нет?
– Даже не сомневайся. Больше чем уверена, она уже работает.
– Как? Ты думаешь, ее приняли на работу, вручили белый халат, и она тут же заступила на дежурство?
– А почему нет?
Алина была близка к истине, с той лишь разницей, что Степу, приняв на работу, не сразу отправили в отделение, а поставили в ночную смену. Мы застали ее дома, разрывающейся между приготовлением ужина и написанием сочинения для Ани.
Степа стояла у плиты и диктовала Ане свои мысли.
– О чем пишем? – спросила я, присаживаясь к столу.
– Сочинение называется «Не имей сто рублей, а имей сто друзей», – тяжело вздохнув, изрекла Анюта. – Глупее темы не придумаешь! Что можно купить на сто рублей? Шесть булочек? Три книжки в мягкой обложке? Мороженое, четыре брикета? Естественно, лучше иметь сто друзей, чем сто рублей. С друзьями можно повеселиться.
– Опять же, если у каждого из друзей взять по пятерке, то будет уже пятьсот рублей, а это уже деньги, – пошутила Алина.
Ее просто распирало от нечаянной радости. Улыбка не сползала с ее губ, глаза светились счастьем – и все потому, что ей вернули, ее горячо любимый телефончик.
– Анна, эта пословица возникла в те времена, когда рубль был тверже доллара, – поучительно начала я, не обращая внимания на Алину. – За рубль можно было купить… – я задумалась, вспоминая, что в те времена можно было купить.
– Ага, ну очень давно. Мужики за месяц работы получали всего по пять рублей, – опередила меня Алина, – а напивались на пять копеек, причем до потери пульса.
– Но это уж ребенку знать совсем ни к чему, – пристыдила Алину Степа. – Анечка, иди в свою комнату, сочинение мы завтра допишем.
Моя дочь покорно закрыла тетрадку и поплелась в свою комнату.
– Алина, ну разве так можно? Я сею доброе и вечное, а ты со своими плоскими шутками, – Степа сделала строгое лицо и с укоризной посмотрела на Алину.
– И вовсе мои шутки не плоские. Если переоценить тот рубль в наши деньги, то получится, то получится… В общем, получится такая сумма, которая заставит задуматься, а права ли пословица. Может, стоит ограничиться пятью друзьями, а остальные девяносто пять процентов взять деньгами? – Алина звонко захохотала, глядя на недоумевающую Степу, которая, наверное, в эту минуту думала о том, как нехорошо глумиться над человеческими ценностями, такими, как дружба. – Да ладно, Степочка, расслабься. Лучше скажи, ты на работу устроилась?
– Устроилась. Через час иду на ночное дежурство. В отделе кадров очень удивились тому, что я хочу работать только в психиатрическом отделении. Никто туда не хочет идти ни за какие деньги, а я прошусь.
– И как же ты объяснила им свое желание?
– Наплела про любимую тетушку, которая свои последние дни прожила в сумасшедшем доме: как ей там было одиноко, как с ней плохо обращались и так далее и тому подобное. К сожалению, тогда я, мол, ничем не могла помочь любимой родственнице. Теперь считаю своим долгом отработать несколько лет в психиатрическом отделении.
– Они тебя за сумасшедшую не посчитали?
– Что вы! Они мне поверили, обрадовались. Старшая медсестра отделения от счастья сама чуть умом не тронулась. «Миленькая моя! Да я мечтать не могла, что нам такую помощницу пришлют», – запричитала она. Достала для меня из своих запасов новенький белый халатик, швабру с поролоновой губкой, перчатки резиновые. Позвала других медсестер и нянечек и все это мне вручила в торжественной обстановке. Потом пригласила меня на ночное дежурство. Еще пообещала премию выдать, если я буду хорошо работать.
– Повезло тебе, Степа, с трудоустройством. Какой замечательный коллектив! – отметила Алина. – Старшая медсестра – просто душка. Но ты же понимаешь, что нас больше интересует день, а не ночь. Посетителей ночью к больным не впускают.
– Да знаю я. Но так получилось. Послезавтра я работаю днем. Кстати, проходила я мимо палаты Громова. Дверь была приоткрыта. У него одноместная палата.
– Видела его?
– Видела. Лежал под капельницей, как будто спал. Если ему плохо, то вряд ли завтра к нему кого-то пропустят, но если вы хотите, я могу и не уходить с ночной смены. Скажу, что не устала. Меня с радостью и на день оставят.
– Степа, решай сама, – сказала я. – Ты когда идешь?
– Уже убегаю. Ужин я приготовила, математику с Аней сделали. Вам нужно только разогреть.
– Что? Математику или Аню? – Алина выдала очередную шутку.
– Ужин! Чудная ты какая-то, – Степа с подозрением посмотрела на сияющую физиономию моей подруги. – Все, меня здесь нет! Жаль, что вы не успели рассказать, как у вас сложился день, что нового узнали.
– Беги, мать Тереза. Потом узнаешь, – пообещала ей Алина.
Степа побежала одеваться, через пару минут за ней захлопнулась входная дверь.
– Я тоже засиживаться не стану, пойду писать Саньке сочинение, – протяжно вздохнув, сказала Алина. Похоже, предстоящее написание сочинения изрядно осложнило ей жизнь. Хорошее настроение растаяло без следа.
Я проводила Алину. Вскоре пришел Олег. Его очень удивило отсутствие в доме любимой тетушки. Пришлось мне соврать, что сегодня Степа решила переночевать у Алины.
– С чего это вдруг? – спросил Олег, принимая в штыки Степино желание.
– Алина хочет сделать Вадиму подарок ко дню рождения, повесить в кабинете новые шторы. Завтра Вадим возвращается с научной конференции, а шторы еще не готовы, – придумывала я на ходу. – Вот Степа и вызвалась помочь Алине.
– Ну правильно, – рассержено сказал Олег, – твоя подруга тебя на всю катушку эксплуатирует, теперь и за Степу взялась. Кстати, а почему она свинью с собой не забрала? – Олег наклонился, заглянул под стол, под которым обычно любит лежать Хрюня. – Здесь ты, братец? То-то бы ты повеселился у Алины в доме! Вмиг поставил бы на место наглого котяру Ромку.
Что есть, то есть. Ромка – котяра наглый. Не один раз он царапал нашему псу Бобби нос. Вот такой нам пес достался, не способный не то что за себя постоять, свою же еду отстоять.
Перед сном я хотела дочитать Ликину книгу, но не нашла: предусмотрительная Степа забрала ее на дежурство. В этот вечер я так и не узнала, свозил ли Дмитрий Аллу к исследователю аномальных зон.
Глава 17
На следующее утро Алина приехала ко мне ни свет ни зоря. Олег был еще дома. Увидев на пороге мою подругу, он страшно удивился, почему та одна:
– А Степу где потеряла?
Я стояла за спиной у мужа и отчаянно подавала знаки. Алина всегда отличалась сообразительностью и, быстро смекнув, что я перевела стрелки на нее, легко соврала:
– Я ее на рынке высадила. Купит продукты и придет. Олег, да не смотри ты на меня такими глазищами. Она сама меня попросила. Я терпеть не могу ходить в толчее, а человеку в радость. Тем более что рынок совсем близко. Опять же, пройдется по свежему воздуху, подышит.
Олег молча развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел одеваться на работу. Алина, проводив его взглядом, с укором сказала:
– Не любит меня твой муж.
– А тебе надо, чтобы тебя все любили? Такого не бывает. Заходи, сейчас выпьем по чашечке кофе и поедем в «Пилигрим».
– Почему в «Пилигрим»? – недовольно протянула Алина.
– А куда ехать? Степа звонила. Дежурство прошло очень спокойно. В палату к Громову никто не входил. Старшая медсестра разрешила Степе остаться и на дневное дежурство. Все. Будут новости – она позвонит.
– Ты забыла, что мы собирались заняться Анной Курочкиной, – зашептала Алина, увидев, как Олег в костюме выходит из спальни.