– Приедем в «Пилигрим» и позвоним, – так же шепотом ответила я.
– О чем вы шепчитесь? – спросил Олег, заподозрив неладное.
Я замерла. Если Олег догадается, что мы ведем частное расследование, ничего хорошего за этим не последует. Он, как и майор Воронков, считает: каждый обязан заниматься своим делом. У нас туристическое агентство? Вот и торгуйте путешествиями. И точка! Поторговали немножко – и домой, к мужьям и детям.
– Не хотели тебя расстраивать, – поморщившись от досады, сказала Алина.
– Что такое? – Олег стал выше на десять сантиметров. Его лицо потемнело, как туча перед грозой.
Я испуганно посмотрела на Алину. Если она признается, расскажет Олегу о Лике Громовой, то он будет утром провожать меня в агентство, а вечером встречать. Еще по пятьсот раз на день звонить, и не на мобильную трубку, а на стационарный телефон «Пилигрима».
– Ограбили меня, сумку из рук вырвали, – поникшим голосом сообщила Алина. – Сумочка из натуральной кожи, портмоне из крокодила, – принялась перечислять она, – да много там всего было.
Олег легко вздохнул и радостно воскликнул:
– Ух, а я-то думал! Сумочка! Сумочка – дело наживное. Так же и до инфаркта довести можно.
– Это для тебя дело наживное, а для меня сумочка – предмет первой необходимости. Потерю сумочки можно сравнить только с концом света. Да ты как будто рад, что меня обокрали! – Алина пристально всмотрелась в лицо Олега. – Точно! Рад! Улыбку скрыть не можешь!
– С чего мне улыбаться? Сама подумай, – Олег вдруг испугался, что его могут упрекнуть в злорадстве, быстро влез в куртку и шмыгнул за дверь.
– Теперь, если будет проверять, вали на меня. Скажешь, сопровождала меня в полицию. Ловко я придумала?
– Ловко, только у меня душа в пятки ушла. Ты Олега знаешь.
Едва мы приехали в «Пилигрим», Алина вернулась к разговору об Анне Курочкиной.
– Доставай свой блокнот, звони Анне, – распорядилась она.
– Подожди, Алина. Вчера я долго не могла заснуть. Все думала, думала.
– И что же ты надумала? – Алина нетерпеливо заерзала на стуле. По большому счету мои ночные размышления ее мало интересовали. Ей страсть как хотелось позвонить Анне, убедиться в том, что это она преследует Лику, и поставить в этом деле точку.
– А если у Анны и Лиды была еще сестра? Могла же непутевая Зинка еще родить? Могла. Почему эта девушка не может быть похожей на старших сестер? Понимая, что третью дочку Люба уже не возьмет, Зина сдала ребенка в детский дом или сама воспитала. Девочка выросла и узнала, что ее сестрам повезло куда больше, чем ей. Вот и повод, чтобы отмстить!
– Нет, нет и нет! – возразила мне Алина. – Даже если девочка была, и Зина ей рассказала о сестрах, катающихся как сыр в масле, месть отпадает сразу.
– Но почему?
– Девочке рассчитывать не на что. Если ты имеешь в виду сумму, вырученную Лидой от продажи квартиры, то здесь ей не обломится ни копейки – она не Курочкина! И что с того, что она сестра Лиды? Ничего! Лида по документам считается дочерью Алексея Ивановича и Любови Петровны, следовательно, их прямая наследница. И Анна – наследница. А уж родные они дочки или неродные это никого не касается.
– И все же я бы не сбрасывала со счетов Зинаиду.
– А что мы о ней вообще знаем? Фамилию, адрес? Где ее искать?
– Можно еще раз навестить Софью Семеновну.
– Марина, – на вздохе протянула Алина, – мы будем искать призрачную девушку и потеряем время. А Анна – вот она, рядом.
– А Павла тоже Анна навещает?
– Да! Лида рассорила Анну с Виктором? Да. Теперь Анна решила отбить у нее мужа.
– Ну что ты говоришь? Ему жить осталось месяц-два.
– И что с того? Звони, мы теряем время.
Она вынудила меня позвонить Анне Курочкиной. Я набрала номер мобильного телефона и стала ждать, когда мне ответят.
– Дай, я с ней поговорю, – Алина вырвала у меня телефон. – Ты не сможешь, будешь мямлить, а я смогу, потому что уверена в своей правоте, – мотивировала она. – Я выведу Анну на чистую воду. Интуиция – великая сила.
– Ну да, ты никогда не ошибалась, – хмыкнула я.
Алина проигнорировала мое замечание.
– Слушай и учись. Алло? Мне нужна Анна Алексеевна Курочкина, – сказала она, услышав на том конце провода женский голос. – Это вы? Вам из травматологической больницы звонят. С вашей сестрой произошло несчастье. Вы можете срочно приехать? Очень срочно. Лучше, если вы появитесь у нас в течение часа. Речь идет о составлении завещания. Как какого? Ваша сестра при смерти. Возможен быстрый летальный исход. Надо уладить кое-какие формальности.
Я покрутила пальцем у виска. Разве можно так говорить о живом человеке? Вчера вечером я звонила в больницу, чтобы спросить, не стало ли Лике Громовой лучше. Мне ответили, что ее состояние стабильно тяжелое, но есть предпосылки – врачи боятся загадывать, – что она все же выкарабкается.
– Приедете? Как только сможете? Поторопитесь, пожалуйста, потому как здесь другие наследники объявились, – Алина тут же повесила трубку.
– Какие наследники? Что ты еще придумала?
– Да это я так, для затравки. А теперь поехали к Лике. Хочется узнать, через сколько минут Анна примчится к сестренке.
Алина стала натягивать на себя пальто.
– Давай, давай, одевайся, – поторапливала она меня к выходу.
Алина уже подскочила к двери, но неожиданно на пороге возник Воронков Сергей Петрович.
– Куда собрались? На дело? – остановил он нас.
– На какое дело? – бурно возмутилась Алина. Она попыталась обойти его сбоку, но тот уже вошел в кабинет, захлопнув за собой дверь. Алина недовольным голосом произнесла: – Мы в магазин торопимся. Везде распродажи начались. Надо сказать, очень кстати, я еще подарки на Новый год не купила. Марина тоже.
– Да, – поддержала я подругу.
– С каких это пор вы, Алина Николаевна, стали пользоваться магазинами?
– Я всегда ими пользуюсь, – опешила Алина.
– Неужели? Мотя! А мне думается, вы больше специалист по оптовым складам.
– Какие склады? Нет у меня там знакомых. И вообще, какая я вам Мотя? – Алина отступила назад, в глубь кабинета.
– А такая. Матрена Феофанова Крышкина – налетчица и рецидивистка, гроза продуктовых складов, два года терроризировавшая поставщиков куриных окорочков на рынки города Житомира, за любовь к куриным конечностям получившая впоследствии кличку «Мотя – золотая ножка».
– Что вы такое говорите? Какое отношение ко мне имеет ваша Матрена?
– В розыске Крышкина. А вчера – радость великая – объявилась. Сама пришла. В полицию. За портсигаром своим заскочила. Все сходится, возраст, внешнее приметы. Не думал, Алина Николаевна, что вы у нас живете двойной жизнью.
Алина стояла и безмолвно, словно рыба, выброшенная на берег, открывала рот, как будто силилась сказать что-то в свое оправдание. В конце концов ей это удалось:
– Я вообще окорочка не покупаю! Не люблю их, – сказала она и посмотрела на меня, чтобы я подтвердила ее слова.
– А речь о покупке не идет, – Воронков стянул расплывающиеся в улыбке губы. – Налет, грабеж – тяжкие уголовные преступления, Алина Николаевна. При смягчающих обстоятельствах на пятерочку тянет. А если этих смягчающих обстоятельств нет?
Он старался говорить серьезно, но его выдавали глаза, которые откровенно смеялись. И если бы Алина на него посмотрела, она бы тотчас догадалась: майор шутит. Но она отвела взгляд в сторону, лихорадочно соображая над тем, как ей на этот раз выкрутиться.
Я, наблюдая за ними обоими, упала в кресло и расхохоталась. Бог шельму метит! Говорила же ей, не бери портсигар. Так нет же – вещичка раритетная, ценная, из серебра отлитая. Хорошо, что Воронков – свой человек. А попадись Алина кому другому, сколько бы на нее нераскрытых дел навесили!
– А что считается смягчающим обстоятельством? – спросила Алина, подняв на Воронкова глаза.
– Чистосердечное признание, – по слогам произнес Сергей Петрович.
– В чем? В том, что я Матрена Крышкина? Сергей Петрович, вы же меня знаете.
– Думал, что знаю. Но я мог и ошибаться, – продолжал валять ваньку Воронков.
Я ухахатывалась в кресле, зажав рот ладонью.
– Сергей Петрович, а кто такая Жига? – на последнем издыхании спросила я.
– Жига? Жигалкина Галина Матвеевна – подельница Моти и ближайшая ее подруга. Бабища громадных размеров. Шкаф. Лучше ее в Житомире никто замки не срывал. Свой первый срок мотала за убийство мужа. Обе – и Мотя, и Жига – находятся в розыске.
– Надеюсь, вы не думаете, что я Жига? – хихикнула я на правах Алининой подруги.
– Нет, не думаю. У вас внешность другая. Я же сказал, что Жига – шкаф, а вы… Что с вас взять?
– И слава богу. Сергей Петрович, но как вы догадались, что портсигар принадлежит Крышкиной? На нем ведь только имя.
– Года два назад она проходила у нас свидетельницей по одному делу. Следователь, который вел это дело, вспомнил, как Крышкина при нем достала портсигар и закурила. Вещичка штучная, запоминающаяся. Потом Крышкина засыпалась и села, а через год бежала. И вот тот следователь, который когда-то с ней беседовал, позавчера увидел среди вещественных доказательств знакомый портсигар. А вчера за портсигаром пришла хозяйка, – Воронков подозрительно посмотрел на Алину.
– Сергей Петрович, не мой этот портсигар, не мой. Можете даже очную ставку мне со следователем устроить. Он-то должен помнить в лицо настоящую Мотю? – В Алининых глазах блеснули слезы.
– Алина Николаевна, да вы не переживайте так. Я могу поручиться за вас, – майор сменил гнев на милость, – при условии…
– Никаких условий! Вы меня разыграли, – догадалась Алина. – Вот портсигар. Не знаю я ни Моти, ни Жиги. Ошиблась я. Марина, за мной! – она пулей вылетела из кабинета.
– Сергей Петрович, а зачем вы приезжали?
– За портсигаром, – пожал тот плечами. – Я ведь читал заявление о краже сумки.
Сколько вас знаю, никогда не видел Алину с сигаретой.
– Да, Алина не курит, – подтвердила я.
– Зато как ворона любит все блестящее.