й. Старшая медсестра тоже улизнула. Когда пришел Красногоров, из персонала были лишь врач-ординатор, дежурная медсестра, санитар и я.
– Красногоров вернулся?
– Что странно, да? Он пошел в свой кабинет. Что там делал, не знаю. Я почему-то сразу испугалась за Громова. Не зря ведь Красногоров вернулся? «Все-таки он! – подумала я. – Надо действовать!» Звонить вам времени не было. Я бросилась спасать Громова. Пока санитар был увлечен беседой с медсестрой, я шмыгнула в палату и спряталась за шторой. Мне недолго пришлось стоять в засаде. Скоро дверь скрипнула, и в палату кто-то вошел, но не Красногоров, а женщина. Сквозь ткань мне удалось ее рассмотреть. Это была та особа, которая караулила Лику у супермаркета! Вот кто выдавал себя за Лидию Громову! Обычно посетители приносят больным огромные пакеты с продуктами. В ее руках не было никаких пакетов, только маленькая сумочка. Она вытащила из сумки одноразовый шприц, уже наполненный какой-то жидкостью, и поднесла его к флакону, укрепленному на штативе капельницы. Она хотела впрыснуть в лекарство яд! Я не стала дожидаться, когда она отравит Громова, выбежала из-за шторы и набросилась на нее. Шприц выпал из ее руки. Мы стали бороться. Девушка была моложе, ловчее, но во мне кипел справедливый гнев, и он придавал мне сил. Не знаю, кто бы из нас победил, но в этот момент в палату ворвался санитар и разнял нас, отбросив в разные стороны. «Чей шприц?» – спросил он. «Её!» – завопила девушка. «Да как же мой, если она его достала из своей сумки?» – возмутилась я. В палату вошел Красногоров. Увидев девушку, он удивился: «Лера, а ты что здесь делаешь?» Он знал ее! Знал! Тут меня и прорвало. Я закричала: «Они сообщники! Они убийцы! Это они превратили Громова в растение. Их надо арестовать!» Я набросилась на Красногорова и в истерике стала колотить по нему кулаками. Санитар оторвал меня от Красногорова, скрутил, напялил смирительную рубашку и попросил медсестру запереть меня в комнате медперсонала. Там я и просидела до прихода Воронкова.
– А он как оказался в больнице? Ты его вызвала?
– Каким образом? Я даже тебе не могла позвонить. Если честно, я думала, что вы с Алиной меня хватились и позвонили Воронкову.
– Нет, мы с Алиной к нему не звонили, – я покачала головой.
– Я об этом догадалась – по его реакции. Хотя, как мне показалось, он не очень удивился, увидев меня со связанными за спиной руками. «И что мы тут делаем?» – с ехидной улыбкой спросил он. Я стала ему рассказывать о том, что творится здесь, в отделении, о том, как Красногоров со своей подручной травит Громова. Я старалась ничего не упустить. А он меня выслушал и равнодушно сказал: «Разберемся. Я вас отвезу домой». По дороге ни слова не проронил.
– Что ж, похоже, придется идти к нему на поклон. Тем более что он сам нас приглашал. Одевайся, Степа.
Оставив Степу в комнате, я пошла звонить Алине.
– Есть новости, – сказала я.
Она меня не расслышала. Ей почему-то показалось, что это я спрашиваю, есть ли у нее новости, потому и ответила:
– Нет новостей. У Хромова алиби. И администратор, и танцевальная группа подтвердили его присутствие в «Розовом фламинго».
– Я в этом не сомневалась. Алина, ты не поняла меня. Это у Степы для нас есть новости. Собирайся, одевайся, все едем к Воронкову. Кажется, сегодня мы поставим все точки над «i».
Глава 26
По дороге в полицию Степа еще раз, теперь уже Алине, рассказала о вчерашнем происшествии.
– Ну, в принципе, мне понятна реакция майора, – сказала Алина. – Он в своем амплуа. Степа сдала ему преступника, а он хочет отнять у нее лавры первенства. Как всегда. Не в первый раз. Сейчас перепишет протокол, и нам достанется лишь на орехи.
Воронков встретил нас затяжным вздохом – мол, вас тут не хватало.
– У вашей подопечной, Лидии Курочкиной, все в порядке, – сообщил он. – Я даже разговаривал с ней.
Он замолчал, как будто все, о чем хотел, уже сказал. После минутного безмолвия он посмотрел на часы. Я перехватила его мысль.
– Сергей Петрович, не делайте такие глаза. Мы никуда не уйдем, пока вы нам все не объясните, – предупредила я.
– Что я должен вам объяснить?
– Как что?! Хотя бы то, зачем Красногоров травил Громова? И зачем ему было нужно с помощью сообщницы доводить Громову до сумасшествия?
– Красногорову ни то, ни другое не было нужно, – хмыкнул Воронков.
Я несколько опешила, хотя в глубине души понимала, что если травят пациента, то первый, кто попадает под подозрение, это его лечащий врач. Красногоров, со слов Степы, на дурака похож не был.
– Зачем же тогда он это делал?
– А он ничего и не делал. По большому счету он даже не лечил Громова. Так, поддерживал в нем жизнь, и всё.
– Не пытайтесь обелить профессора Красногорова! – выкрикнула Алина, выбросив ладонь вперед, как бы желая оградить себя от нагло врущего Воронкова. – Степа своими глазами видела, как сообщница Красногорова, некая Лера пыталась впрыснуть в капельницу яд. Кстати, что это за препарат был?
– Этот лекарственный препарат действительно можно отнести к ядам замедленного действия. Преступники кололи его с интервалом в несколько дней, чтобы смазать общую картину отравления.
– Вот видите!
– Только Красногоров никакого отношения к преступникам не имеет, – повторился майор.
– Да что вы говорите! Он же знал девушку, Степа слышала, как Красногоров назвал ее по имени, Лерой. И вместе с тем именно Красногоров посоветовал Лике Громовой не посещать мужа в отделении. Почему? – спросила Алина и тут же сама ответила на свой вопрос: – Да чтобы эта Лера имела возможность беспрепятственно проходить в отделение и травить Громова!
– А вам не кажется, что если бы у Красногорова был мотив, он бы нашел способ убить Громова, не привлекая к убийству некую Леру? Да и зачем травить человека, которому всего-то отпущена пара месяцев?
Я переглянулась с Алиной. Ничего умного в голову не приходило. Действительно, зачем?
– Значит, мотив все-таки был, – Алина упрямо стояла на своем. – Красногоров – убийца!
Воронков только развел руками.
– Я думаю, что Лера не знала, сколько осталось жить Громову, – тихо сказала Степа.
– О! Уже тепло! – неожиданно обрадовался майор.
– Сергей Петрович, может, мы не будем играть в «Угадайку»? – предложила я. – Кто такая Лера? Она имеет какое-то отношение к Лике Громовой? Вам ведь со Степиных слов известно, что именно эта девушка преследовала Лику.
– Ну хорошо, не буду вас мучить. Если бы Лера попала к вам в руки, вы бы быстро из нее все выжали. Девушке просто везло. Один раз Алина Николаевна чуть было ее не схватила, только тогда Лере на помощь пришел ее сообщник. Он вырвал у Алины Николаевны сумку и тем самым прекратил погоню. Для Алины Николаевны сумка оказалась дороже истины.
– И что? Сумка, между прочим, из амазонского крокодила! Естественно, я выбрала ее, тем более что я все равно бы уже не догнала девицу.
– Хорошо, оставим выбор на вашей совести. Может, даже хорошо, что вы не догнали Леру. Рядом с ней находился сообщник, который страховал ее, он мог и по голове вас треснуть. Но вернемся к Громову. Вы хоть знаете, кто он?
– Физик, – пока не понимая, к чему клонит Воронков, сказала Алина. – Работает в академическом институте. Мы там были. Кстати, под его руководством работает вдова брата Лики Громовой, Анастасия Курочкина. В отсутствие Громова она исполняет обязанности заведующего лабораторией.
– Очень хорошо, что вы были в лаборатории, – вдруг обрадовался Сергей Петрович, – потому что интрига данного преступления кроется в переплетении семейных отношений с профессиональной деятельностью физика Громова. Чем он занимался, знаете?
– Так, в общих чертах. Анастасия Курочкина говорила, что он вроде сделал какое-то изобретение, – вспомнила я.
– Способное перевернуть мир, – дополнил меня Воронков. – Громов успел запатентовать это изобретение. Несколько фирм с мировым именем выразили желание купить права на внедрение изобретения. Между прочим, за очень большие деньги.
– И что? Он продал?
– Нет, не успел. Громов так некстати заболел. Увы, диагноз был неутешительный. Операция не поможет. Об этом сказали Павлу врачи. Жить ему осталось совсем мало. Если бы Павел все же рискнул лечь на операционный стол, девяносто процентов, что он умер бы в тот же день. Громову нужно было тянуть время для того, чтобы выгодно продать изобретение. Дабы его не терзали зря онкологи, не уговаривали на бесполезную операцию, Павел обратился к старому приятелю, профессору Красногорову с предложением положить его в свое отделение и назначить ему поддерживающую терапию, которая дала бы возможность хоть на немного увеличить отведенный жизненный срок. Красногоров пошел на уступку, выделил Павлу в своем отделении отдельную палату, кстати сказать, тем самым оградил его от неприятных разговоров, вызванных дележом шкуры неубитого медведя. Я о деньгах, которые Громов собирался получить за изобретение.
– А разве изобретение не было плодом работы всей лаборатории? – спросила я.
– В том-то и дело, что нет. Лаборатория, которой заведовал Громов, занималась совсем другими задачами. На изобретение Громова Академия наук не потратила ни копейки. Хотя потом, после того как об изобретении стало известно всем, многие из руководства института не прочь были стать соавторами изобретения. Институт буквально лихорадило. Одни становились на сторону Громова, другие его осуждали, мол, мог бы и с нами поделиться деньгами.
– А он решил не делиться?
– Наверное, нет. Вот вы, Алина Николаевна, поделились бы деньгами с сослуживцами? – с коварным прищуром спросил Воронков.
– Кто? Я? Нет! – откровенно ответила Алина. Я даже немного обиделась на подругу, хотя речь шла не обо мне. – Я бы оставила деньги родственникам.
– Наверное, так думал и Павел.
– Значит, Лика богатая наследница? Что получается? – задумалась я. – Ничего не понимаю. Если она наследница, то деньги Громова автоматически переходят ей. После смерти Лики, на деньги Громова вправе рассчитывать только Анна, ее родная сестра. Но какой смысл ей было убивать Лику, когда та еще не вступила в права наследства? Громов-то жив! И разве Анна знакома с Красногоровым? И кем ей в этом случае приходится Лера?