а полу, вместе.
Я кивнула. Интересно, каково это, когда столько разных несовместимых характеров оказываются под одной крышей? Ужасно? Или весело? Что-то вроде пижамной вечеринки.
— Почему ты спросила? — прошептал он.
— Просто захотелось… вообразить. Как это выглядит. — Жизнь и любовь продолжатся. Пусть и без меня, неважно — сама мысль наполнила меня радостью. — Прощай, Джаред. Мелани говорит, до скорого.
«Лгунья».
— Подожди… Анни…
Я помчалась по туннелю, боясь поддаться его очаровательной лжи, оставляя позади тишину. Страдания Джареда не бередили мне раны, как боль Иена. Джареду недолго осталось мучиться — до радости ему рукой подать — всего несколько минут… Вот он, счастливый конец!
Южный туннель показался мне длиной в несколько ярдов, не больше. Впереди горел яркий свет: док меня ждал. Расправив плечи, я зашла в комнату, которая всегда меня пугала. Док уже все приготовил. В дальнем темном углу стояли две сдвинутые койки, на которых сопел Кайл, одной рукой сжимая в объятиях безжизненное тело Джоди. Другая его рука по-прежнему баюкала контейнер Санни. Ей бы это понравилось. Жаль, нет способа ей рассказать.
— Привет, — прошептала я.
Док оторвался от своего занятия: он как раз раскладывал на столе инструменты. По его щекам катились слезы.
Я вдруг почувствовала себя храброй. Сердце забилось ровнее, дыхание стало глубже и спокойнее — самое трудное осталось позади. Мне приходилось это делать раньше, много раз: я просто закрывала глаза и засыпала. Да, раньше я знала, что открою новые глаза, и все же… Это было знакомо. Бояться нечего.
Я подошла к койке, твердой рукой потянулась за «От боли», положила крошечный квадратик на язык, подождала, пока он растворится. Ничего не изменилось. Боли не было. По крайней мере, физической боли.
— Док, скажи мне одну вещь. Как тебя зовут? — Прежде чем наступит конец, я хотела получить ответы на все мучившие меня вопросы.
Док вытер глаза тыльной стороной ладони.
— Евстафий. Это имя передается в семье по наследству. Мои родители были так ко мне жестоки, что…
Я рассмеялась и вздохнула.
— Джаред ждет у входа в большую пещеру. Я пообещала ему, что ты его позовешь, когда все закончится. Только дождись… дождись, пока я перестану двигаться — тогда будет поздно что-то менять.
— Я не хочу этого делать, Анни.
— Я знаю. Спасибо, док. Но ты поклялся.
— Пожалуйста…
— Нет. У нас был уговор. Я свою часть выполнила. Ведь так?
— Да.
— Тогда выполни и ты свою. Положите меня рядом с Уолтом и Уэсом.
Док попытался сдержать рыдание, и его худое лицо скривилось.
— Тебе будет больно?
— Нет, док, — солгала я. — Я ничего не почувствую.
Я подождала, когда настанет эйфория, когда все вокруг засияет, как в прошлый раз. Странно… Я не чувствовала разницы. Может, дело было вовсе не в лекарстве, а в любви?
Я снова вздохнула и ничком легла на кушетку.
— Начинай, — сказала я доктору.
Пузырек открылся. Док вылил содержимое на ткань.
— Ты самое благородное и чистое создание в мире. Вселенная без тебя станет мрачнее, — прошептал он.
Это была его речь над моей могилой, эпитафия на моем надгробии.
Хорошо, что я это услышала.
«Спасибо тебе, Анни, сестренка! Я никогда тебя не забуду».
«Будь счастлива, Мел. Радуйся жизни. Цени ее. Ради себя, и ради меня».
«Буду», — пообещала она.
«Прощай», — в унисон подумали мы.
Док осторожно прижал ткань к моему лицу. Я сделала глубокий вдох, стараясь не замечать неприятный едкий запах. Вдохнула еще раз, и надо мной загорелись три знакомые звезды. Они не звали меня — они меня отпускали, отпускали в черную Вселенную, по которой я много раз странствовала. Я погрузилась в черноту, которая вдруг стала светлеть, изменяться. Вместо черной дыры передо мной закружился синий свет — теплая, живая, сверкающая синева… Я поплыла вперед, не испытывая страха.
Глава 59Воспоминание
Начало будет похоже на конец. Меня предупреждали.
Но в этот раз конец оказался неожиданным, удивительным. За все девять жизней со мной не случалось ничего подобного. Это было неожиданнее, чем прыжок в шахту лифта. Я-то думала, что больше не будет ни мыслей, ни воспоминаний. Что произошло?
Закатное солнце — все окрашено в розовые тона, они напоминают мне о моей подруге… Как бы ее звали тут? Наверное, что-нибудь, связанное с… бархатцами! Бархатцы и еще бархатцы. Она была прекрасным Цветком. Здесь цветы такие безжизненные, такие скучные. Правда, пахнут приятно. Запахи — это самое замечательное на этой планете.
Сзади приближаются шаги. Опять Прядильщица облаков? Мне не нужна куртка. Тут тепло — наконец-то! — и я хочу проветриться. Я не буду на нее смотреть. Может, она подумает, что я не слышу, и вернется домой. Она так меня оберегает, а ведь я уже взрослая. Она не может вечно со мною нянькаться.
— Простите? — говорит незнакомый голос.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, и не узнаю лица. Она симпатичная.
Лицо из воспоминания заставляет меня вздрогнуть. Это было мое лицо! Но я не помню, чтобы со мной это происходило…
— Привет, — говорю я.
— Привет. Меня зовут Мелани. — Незнакомка улыбается. — Я недавно переехала и, кажется, потерялась.
— О! А куда тебе надо? Я тебя подвезу. Наша машина…
— Нет, это недалеко. Я собиралась пройтись пешком, а теперь не могу найти Беккер-стрит.
Новая соседка — как здорово! Люблю новых друзей.
— Это совсем рядом, — говорю я. — Через два дома отсюда, но можно пройти наискосок. Вон там переулок.
— Может, покажешь? Прости, я не знаю, как тебя зовут…
— Конечно! Я Лепесток в лунном свете, но дома меня зовут Лепа. А ты откуда, Мелани?
Она смеется:
— Ты про Сан-Диего или про Поющий мир?
— И про тот, и про другой. — Я тоже смеюсь. Мне нравится ее улыбка. — На нашей улице живут две Летучие мыши. В желтом доме с соснами во дворе.
— Как-нибудь зайду, познакомлюсь, — мурлычет она, и вдруг ее голос напрягается. Она вглядывается в темный переулок, как будто кого-то ждет.
Там и правда кто-то есть. Двое: мужчина и мальчик. Мальчик теребит длинные темные волосы, он как будто нервничает. Может, он тоже потерялся? Его красивые глаза восторженно распахнуты. Мужчина стоит не двигаясь.
Джейми. Джаред. Мое сердце забилось быстрее, только как-то странно, неправильно. Непривычно тихо… оно скорее трепетало, чем колотилось.
— Лепа, это мои друзья, — говорит Мелани.
— А-а! Привет! — Я протягиваю руку мужчине, он стоит ближе. Мужчина берет мою ладонь и сжимает ее слишком крепко.
Он зачем-то тянет меня к себе. Я не понимаю. Что это? Мне это совсем не нравится. Сердце бьется быстрее, мне страшно. Я никогда еще так сильно не боялась. Я не понимаю.
Его рука взлетает к моему лицу, я охаю, вдыхаю туман, который идет из его руки. Серебряное облачко со вкусом клубники.
— Что?… — хочу спросить я, и все плывет перед глазами. Больше я ничего не вижу.
На этом все.
— Анни? Анни, ты меня слышишь? — спросил знакомый голос.
Это было не мое имя… или мое? Мои уши на него не отреагировали, но что-то откликнулось внутри. Разве я не Лепесток в лунном свете? Не Лепа? Но почему? Почему-то имя Лепа казалось чужим. Сердце забилось быстрее — отголосок страха из воспоминания. Образ женщины с рыжими с проседью волосами и добрыми зелеными глазами проплыл перед глазами. Это моя мать? Но… она же не моя мать, верно?
Тихий голос эхом разнесся вокруг:
— Анни. Вернись. Мы тебя не отпустим.
Голос был одновременно и знакомым, и нет. Он звучал как… Куда делась Лепесток в лунном свете? Я не могла ее отыскать — тысячи пустых воспоминаний; дом, где полно фотографий, но никто не живет.
— Дай ей «Бодрость», — сказал другой, незнакомый, голос. Что-то легонько коснулось моего лица, словно туман. Я узнала запах. Пахло грейпфрутом.
Я глубоко вдохнула, и сознание внезапно прояснилось. Я лежала лицом вниз… и это тоже казалось неправильным.
Меня стало как-то слишком мало. Я словно усохла. Руки казались теплее, чем остальное тело, и вскоре я поняла почему: их держали большие ладони, каждая размером с две моих.
Пахло странно — затхлостью, плесенью… Запах казался знакомым, хотя я точно знала, что никогда в жизни его не чувствовала.
Я ничего не видела, кроме темно-красного цвета — внутренняя сторона век. Мне захотелось открыть глаза, и я попыталась отыскать нужные мышцы.
— Странница? Мы все тебя ждем, милая. Открой глаза. — Я совершенно точно знала этот голос, это теплое дыхание над ухом. Непонятное, щекочущее чувство охватило все мое тело. Незнакомое ощущение. У меня задрожали пальцы, дыхание перехватило. Захотелось увидеть лицо говорившего.
Сознание заполнил яркий цвет, цвет, который позвал меня из небытия — сияющая, мерцающая синева. Вся Вселенная стала ярко-синей…
Наконец-то я вспомнила, как меня зовут. Да, меня звали Странница. Анни. Теперь я вспомнила.
Прикосновение: тепло на губах, на веках. А, мои веки, вот они где! Я поморгала вновь обретенными глазами.
— Она просыпается! — возбужденно вскрикнул кто-то. Джейми. Джейми был здесь. Сердце опять тихонько затрепетало.
Некоторое время глаза привыкали. Ослепивший меня синий цвет был тоже какой-то неправильный — не синий даже, а голубой, выцветший. Я хотела яркую синеву.
Чья-то рука дотронулась до моего лица.
— Странница?
Я повернулась на звук. Голова и шея двигались непривычно — ощущение знакомое и незнакомое одновременно.
Я поискала взглядом и нашла ту синеву, которую искала: сапфиры, снег и смоль.
— Иен? Иен, где я? — Голос, донесшийся из моего горла, напугал меня. Слишком высокий, дрожащий. Знакомый голос, но не мой.
— Кто я?
— Ты — это ты, — сказал мне Иен. — Здесь твое место.
Я вытащила руку из гигантской ладони, хотела ощупать свое лицо, но увидела, как ко мне тянется чья-то рука, и застыла.